Ведьмины камни - Елизавета Алексеевна Дворецкая
– Но с Несветом и правда нужно договориться – мать так сказала, – добавил Логи. – Гораздо лучше, если он поддержит Ингвара. Если он, сводный брат, будет на его стороне, то никто не посмеет возражать. И для переговоров с Эйриком так лучше.
А ведь Несвета Сванхейд не позвала на этот полутайный совет. Она не считала его настолько своим – не то что родные братья Ингвара, ее младшие сыновья, – чтобы прислушиваться к его мнению. Он был в ее глазах не источником поддержки, а угрозой извне, которую требовалось устранить – не очень большой угрозой, но все же существенной.
«Несвет – человек влиятельный между Мстой и Мерянской рекой, важно, чью сторону он займет», – говорил Хельге брат. Сванхейд рассудила так же. Любопытно – что она предложит Несвету, чтобы склонить его на свою сторону? И чего он запросит?
* * *
Ингвар не был мудрец, но самоуверенным глупцом он тоже не был и потому знал: в его кругу есть люди и поумнее, и некоторые дела лучше предоставить им. Сам он и не подумал бы о Несвете: у того не было военной силы, чтобы бороться за наследство Олава, а ничто другое Ингвара не тревожило. Но Сванхейд сказала, что со старшим сводным братом нужно договориться – так и безопаснее, и лучше для чести рода. Ингвар не возражал, но был рад, что переговоры мать берет на себя. Сам он до приезда сюда за всю жизнь, может, ни разу и не побеспокоился о том, что где-то в глуши за Мстой у него имеется сводный брат. С ним же все решили двадцать лет назад, потому Ингвар и оказался в Киеве, чего же еще?
Приглашенный в самую большую хозяйскую шомнушу, Несвет тайком озирался не без мысли: повернись судьба иначе, и он мог бы жить здесь как хозяин. Не один, конечно, – взял бы в жены какую-нибудь цветущую девушку знатного рода, для этого он еще достаточно молод. Но на широкой лежанке меж резных столбов, покрытой куницами и шелком, сидела Сванхейд, а на ларях по сторонам от нее устроились два ее старших сына – Ингвар и Тородд. Логи, как человек молодой и неженатый, на совет сыновей Олава приглашен не был.
– С согласия всех наших родичей мы сегодня возведем сына моего Ингвара, князя киевского, на стол его отца, – начала Сванхейд, усадив Несвета на третий ларь, напротив лежанки. Она говорила на славянском языке, который знала не хуже родного, тем самым ненавязчиво выказывая уважение гостю. – Но для согласия с дедами необходимо согласие всех ныне живущих сынов рода Олава. Тихонрава определила твою долю, когда пожелала удержать тебя при себе, а не отослать в Киев к Олегу, ибо, как сказали ей чуры, смерть тебе принест рука человека из Киева. Но теперь, когда твой брат Ингвар занимает место отца, мы желали бы вознаградить тебя за твою братскую любовь, ибо нам необходимо единство и согласие. Что мы можем сделать для тебя?
Умные люди порой ошибаются, думая, что и другими тоже руководит трезвый, взвешенный расчет. В этом главное понять, с кем имеешь дело, с умным человеком или глупцом, слушающим лишь свои желания. Сванхейд почти не знала Несвета, но угадала в нем человека себе на уме, способного строить далеко идущие замыслы. Его нынешнее дружелюбие к Ингвару ее не обманывало: здесь, в этом доме, при дружине и родне Ингвара, повести себя иначе он и не мог. Но важно было добиться, чтобы он и впрямь принял свою судьбу и смирился с властью Ингвара, иначе его недовольство, даже молчаливое, будет исподволь подтачивать удачу рода. А Ингвар и без того был в слишком сложном положении, которое не получится исправить быстро.
– Госпожа Свандра… – Несвет, хоть и думал об этом немало, с трудом нашел слова, когда к нему обратились с прямым вопросом. – Если дело дойдет до раздора меж вами и Эйриком мерянским…
– Раздора мы не желаем.
– И я не желаю, чтобы не оказаться мне меж вами, как зерну между жерновами. Но если до того дело дойдет, то мне быть на вашей стороне, не иначе. Как брат с братом, я с тобой, Ингвар, во всем буду заедино, иначе деды меня проклянут…
Сванхейд одобрительно кивнула, но с настороженностью ожидала продолжения. Несвет же не мог слишком сильно упирать на возможную войну с Эйриком – тот приходился Сванхейд братом, и они оба не хотели открытого противостояния.
– Но и Эйрик ведь силен… ты сама его знаешь, госпожа. Дойди до войны, кто я ему? Выйдет к нам под Видимирь, раздавит меня и не заметит…
– Чего ты хочешь-то? – Ингвар начал терять терпение. – Прямо говори.
– Хочу я от вас признания, что от Забитицкого погоста до Песи – моя волость, там я сам дань беру и вам две трети отправляю.
– В князья хочешь выйти, – с пониманием кивнул Тородд.
– Род мой не хуже… – привычно начал Несвет и замолчал, вспомнив, что обращается к сыновьям своего отца и только потому весь этот разговор происходит. – Я – Олава старший сын, мог бы всем здесь владеть, – с пробудившейся досадой продолжал он, и Сванхейд обрадовалась в душе: теперь она слышала подлинные его мысли. – Неужто вам… два болота с лягушками для меня жаль?
– Да забирай!
Ингвару больше всего хотелось скорее покончить с этим нудным делом. Мысли его были в Греческом царстве и печенежских степях, что ему Видимирь? Он даже не знал, где эти два болота, столь желанные для его сводного брата.
– Куницу с дыма, из них мне две трети, дружины постой и корм, волок держать в порядке, ратников мне, когда скажу – из отроков и молодцев каждого десятого.
– Ратников не дам! У меня Эйрик под боком. Как узнает, что я тебе друг, станет мне недруг. Разве вот что…
Несвет помолчал, будто задумался.
– Чтобы с Эйриком мир хранить, надо мне и с ним в родстве быть. Тогда и вам, гляди, пригожусь, чтобы согласие во всем меж нами троими утвердить.
– Как же ты думаешь с ним породниться? – удивилась Сванхейд.
– Его племянница моему сыну обещана. Сладится дело – будет и меж нами лад.
– Ты говоришь о Хельге? – медленно выговорила Сванхейд. – Дочери Арнора?
Ей не приходило в голову, что милая девушка с ожерельем из камешков может иметь значение для судьбы хольмгардского стола.
– Да, Эйрикова племянница, Арнорова дочь, что сейчас здесь, у тебя.
– Я не могу ею распоряжаться, – подавляя недовольство от этого запроса, ответила Сванхейд. – У нее есть дядя и отец. Говори с ними.
– Сдается мне, – Несвет пристально на нее взглянул, – ты сама за твоего младшего ее хотела взять.
– Я не думала об этом. Они еще так молоды…
– Чего ж молоды – в самой поре! Я сам в таких годах женился. У меня есть глаза – все примечаю! Твой-то парень только возле девки и вьется! Да мой не хуже! Твой – Олаву сын, мой – Олаву внук! Ты – над женами в роду старшая, как ты скажешь, так и будет.
– Я не стану обещать того, что не в моей власти! – отрезала Сванхейд; это было так, но еще ей совсем не хотелось уступать Хельгу в семью Несвета.
– Обещай, что не станешь за твоего парня ее сватать! Это в твоей власти! А там уж мы своего не упустим!
– Вы это о чем? – вмешался Ингвар, не давая матери ответить. – Что за девка? Кто ее сватает? Рыжий у нас жених, что ли? А чего я ничего не знаю?
– Об этом сватовстве пока речи не было! – настойчиво пояснила Сванхейд. – Я пригласила эту девушку погостить у меня, потому что она мила и приветлива, а мне было одиноко после замужества Альдис.
– Что за девка-то?
– Племянница Эйрика, то есть его жены. Дочь Арнора Камня.
– А это кто?
– Хёвдинг Силверволла.
– А это где?
Сванхейд взглянула вверх, одолевая досаду. Ингвар появился на свет через год после того, как дружина Олава перестала ходить в Мерямаа за данью, ее стал собирать там Эйрик. Даже Тородд никогда не был на Мерянской реке, но он хотя бы был знаком со старшими сыновьями Эйрика, раз-другой приезжавшим в Хольмгард. Ингвар, всю жизнь проведший в Киеве, эти имена и названия слышал впервые.
– На полпути к Булгару! – усмехнулся Тородд, повторяя объяснение Хельги. – А дева эта у нас в избе живет.
– Красивая? – Ингвар повернулся к нему.
– Как дочь самой Фрейи!
– И рыжий ее хочет
