Режин Дефорж - Смех дьявола
Предательство также позволило немцам и полицейским, поддержанным группой коммандос, обученных бою в лесах, 25 июня окружить медокских маки, которыми командовал Жан Дюфур. Атака началась на рассвете в лесу Винь-Удин. Жан Дюфур с несколькими бойцами пытался задержать врага. Когда у него кончились патроны, он был убит. Охота на партизан продолжалась до следующего дня, были разрушены лагеря в Винь-Удине, Болей и О-Карно. Сотня немцев и семнадцать бойцов Сопротивления были убиты. Один раненый был брошен на площади Уртэна и умер, не получив помощи. Как и при нападении на Сюка, пленные были расстреляны на месте, а раненые добиты. Полицейские и солдаты зверствовали над жителями Лиара и прислугой замка Нодри, убив и арестовав несколько человек. Арестованные присоединились и форте «А» к шести пленным, захваченным при неудачном нападении 23 июня на пороховой завод в Сент-Элене. После пыток одни были расстреляны, другие депортированы.
Другое предательство позволило арестовать Люсьена Нуо, по кличке Марк, и его товарища Жана Барро. Дозе угрозами и обещаниями заставил еще одного молодого сопротивленца, в свою очередь выданного двумя другими, захваченными немецкой полицией в Пайяке, стать приманкой. В сопровождении агента гестапо Роже, молодой человек назначил им встречу около муниципального стадиона. Немцы внезапно выскочили из укрытия и схватили Марка и Жана. Их разоружили и отправили в помещение гестапо для допроса. Войдя в кабинет, Марк выхватил маленький пистолет, уцелевший у него при обыске, и, выстрелив, легко ранил двух немецких солдат, прежде чем был оглушен Роже. Поскольку он был тяжело ранен, его не смогли допросить, и он был брошен в камеру форта «А», где палачи прикончили его на следующее утро, 28 июля.
Для бордоского региона особенно мрачным был день 28 июля 1944 года.
В этот день было особенно душно, местами прошли небольшие дожди. На заре в лагере Суж с грузовиков вермахта были высажены сорок восемь человек, приговоренных к расстрелу. Среди них — избранная жертва: Оноре (Робер Дюкас), который под именем Вергавиль командовал Секретной армией и был одним из главных руководителей Объединенного движения Сопротивления Лионского региона.
Его арестовали в октябре 1943 года, ему удалось бежать в январе 1944 года. Направленный в Бордо Кригелем-Вармитоном, он был назначен региональным руководителем Французских Внутренних Сил. Скрываясь у друзей-протестантов в Бордо, он установил связь с региональным Комитетом освобождения, где встретил Габриэля Делоне. 22 июня вместе со своими помощниками, двумя мужчинами и двумя женщинами, Оноре ехал на велосипеде по направлению к Совтер-де-Гиенн. Надо было организовать диверсию и забрать боеприпасы, спрятанные в карьерах Деньяка. Пересекая Креон, они проехали мимо жандармерии. Видимо, их поведение и скорость показались жандармам подозрительными, так как они предупредили своих коллег в Таргоне, которые отправились на поиски и арестовали их. Найденные при них документы были достаточно компрометирующими, чтобы встревожить таргонскую жандармерию, которая поспешила связаться с полицией в Бордо. Одна из двух женщин, не выдержав допроса, сообщила цель их пребывания в регионе. Заключенные в форт «А», они были переданы в руки гестапо комиссаром Пено. Допросы проводил лично лейтенант Кунеш.
Оноре был расстрелян 28 июля, как и два его товарища, Рене Пеза и Жан Фроман, и еще сорок пять сопротивленцев. Одной из двух женщин удалось бежать, другая была депортирована.
В этот же день был казнен Гран-Клеман, а также его жена и один друг.
После смерти Ноэля и Ренодена Гран-Клеман знал, что дни его сочтены. Он обратился за помощью к Дозе, который предоставил ему виллу в Пила, где под именем Ле-франсэ он провел некоторое время со своей женой Люсеттой. На этой маленькой водолечебной станции и обнаружил его Мейриляк, которому полковник Пасси поручил выяснить обстоятельства гибели Гипотенузы.
Агент Центрального бюро разведки и действия, сообщив Трианглю о своем задании, вошел в контакт с Жаном Шарленом, всегда рассматривавшим Гран-Клемана как шефа ГВО юго-запада. Последний согласился передать послание «своему» шефу. Двое мужчин встретились на улице Отуар в Бордо, в ресторане «Золотой волан». Там Гран-Клеману было сказано, что Лондон хотел бы выслушать его, чтобы снять с него обвинение в измене, и что «лизендер» перевезет его в Англию. Припертый к стене, не зная, что предпринять, Гран-Клеман согласился на встречу с Мейриляком.
Чтобы скрыть от Дозе свои намерения, было решено имитировать похищение на дому друга и телохранителя Гран-Клемана Марка Дюлюге. 24 июля Мейриляк и три сопротивленца из группы Жоржа, который командовал третьей ротой в отряде Аристида, явились на квартиру Марка, поломали там мебель и сделали несколько выстрелов, чтобы изобразить похищение… Гран-Клеман потребовал, чтобы его сопровождали жена и Дюлюге. Мадам Дюлюге обещала известить немецкую полицию только через час после их ухода.
Сначала их привезли в Леоньян, а на следующее утро Мейриляк передал их Жоржу, допросившему их. Сначала Гран-Клеман отказывался отвечать, требуя, чтобы его направили в Лондон, как было обещано. Потом, опасаясь, вероятно, немедленных репрессий в отношении его товарищей и себя самого, он согласился ответить на вопросы Жоржа и признался в передаче немцам складов оружия и в косвенной ответственности за три тысячи арестов и триста казней. Протокол допроса был составлен и подписан.
28 июля трое пленников в сопровождении усиленного эскорта были перевезены под Белэн, к бойцу Сопротивления Франку Казнову. Дом окружило множество партизан. К трем часам прибыли Аристид, Деде ле Баск и Лансло. Увидев входящего английского агента, Гран-Клеман понял, что обречен. Аристид собрал за столом членов трибунала для суда над ним. Гран-Клеман отвечал на новом допросе, что принял предложение Дозе, чтобы сохранить жизнь жены и родителей. Пленников вывели, чтобы обсудить дело.
Смертная казнь была вотирована единогласно. После долгих споров на казнь были также осуждены его жена и друг.
После полудня Гран-Клеман сел в машину вместе с Лансло и двумя сопротивленцами. Его жена и телохранитель заняли места в другой машине вместе с Аристидом и двумя охранниками. На плотине их остановила полиция. Лансло вышел из машины, крикнув «Хайль Гитлер!» Думая, что имеют дело с гестапо, полицейские пропустили обе машины. Гран-Клеман даже не шевельнулся. Машины остановились в лесу около Мюре. Там Аристид зачитал осужденным приговор.
Все было кончено очень быстро. Деде ле Баск завел Гран-Клемана в овчарню и там застрелил. Лансло казнил Марка Дюлюге, Аристид — жену Гран-Клемана.
Люди Жоржа закопали тела в лесу.
Аристид послал отчет полковнику Букмастеру, сообщая, что справедливость восстановлена.
13
Закрыв глаза и вытянувшись на пляжном одеяле, Леа, несмотря на жесткие камни берега Сены, позволила себе предаться воспоминаниям о шуме волн, набегающих на песок отмелей Бискароссы, о криках ласточек и детей. Лучи солнца приятно ласкали ее тело. Она блаженно потянулась с ощущением чего-то нереального, и чувство своей вины растворилось в удовольствии, охватившем ее, несмотря на ужас этих последних дней. Что-то нашептывало ей, что об этом лучше не думать, считать, будто этого никогда не было или было кошмаром, от видения которого нужно постараться освободиться.
Леа приоткрыла глаза. Ласточка пересекла поле ее зрения. Смеялся ребенок, хлопая в ладоши. Рыболовы с удочками неподвижно сидели, уставившись на красные, желтые или белые поплавки. Тихо журчала вода. Художник смешивал краски. Проплыла лодка с девушками в светлых платьях, неподалеку аккордеонист наигрывал модный мотив. Все было гармонично и спокойно. Леа перевернулась на живот и взяла книгу, которую ей горячо рекомендовала Лаура.
«Теперь танцевали все, кроме нее и пожилых дам. Все забавлялись, кроме нее. Она увидела Ретта Батлера. Прежде чем она успела изменить выражение своего лица, он ее заметил, поджал губы и поднял брови. Презрительно выдвинув подбородок, Скарлетт отвернулась и вдруг услышала свое имя… свое имя, произнесенное с чарльстонским акцентом, который нельзя было не узнать, ее имя, покрывшее шум голосов.
— Мадам Шарль Гамильтон… сто пятьдесят долларов… золотом!
После двойного упоминания имени и суммы внезапное молчание воцарилось среди присутствующих. Скарлетт была так поражена, что не могла двинуться. Опустив подбородок на ладони, с глазами, расширившимися от удивления, она осталась сидеть на своем табурете. Все обернулись, чтобы рассмотреть ее. Она видела, как доктор наклонился и сказал что-то тихо на ухо Ретту Батлеру. Вероятно, он сказал ему, что она в трауре и ей невозможно показываться среди танцующих. Она увидела, что Ретт небрежно пожал плечами.
