Робин Янг - Тайное братство
— Привет, брат! — крикнул Овейн, обращаясь к стоящему на пристани невысокому дородному человеку с тонзурой и роскошной бородой. На нем была черная сутана брата-капеллана ордена тамплиеров.
Он поднял руку, приветствуя Овейна:
— Pax tecum.[13]
Овейн спустился по сходням.
— Ex cum spiritu tuo.[14] Значит, вы нас ждали?
— На прошлой неделе нам прислал весть Юмбер де Пейро. Покои ее величества готовы. Однако, — горестно добавил брат-капеллан, — наши жилища весьма скромны и больше подходят для людей незнатных.
— На одну ночь, я думаю, сгодятся. Судно готово?
— Да, брат. — Священник показал на корабль в другом конце бухты. — «Опиникус» пришел сегодня утром из Парижа.
Уилл увидел маленькое приземистое крепкое судно с одной мачтой и квадратным парусом с изображением Опиникуса, крылатого грифона с конечностями и головой льва.
— Его команда будет ужинать с нами. Это отсюда недалеко. — Отец-капеллан махнул рукой в сторону холмов, где виднелось серое каменное здание, окруженное обветшавшей стеной. — Вы присоединитесь к нам для трапезы и вечерней молитвы? У нас все тут скромно, и мы редко получаем вести от наших братьев. — Он блаженно улыбнулся и сложил руки на объемистом животе. — Следуя по стопам благословленного Бернара де Клерво, мы служим ордену, но скорее как монахи, а не воины. И почли бы за честь отужинать в таком высоком обществе. Правда, — он окинул взглядом рыцарей и сержантов, теснившихся на палубе, — сложно будет накормить столько ртов.
— Возможно, мы посетим вас, но не сейчас, — ответил Овейн. — Подождем несколько часов, затем сопроводим королеву в ваши владения. Чем меньше людей будут нас видеть, тем лучше. Пусть команда «Опиникуса» встретит нас на судне.
— Хорошо, брат, — проговорил священник и направился прочь, подтягивая пояс сутаны.
Через несколько часов у причала выросла огромная куча сундуков, клетей и бочонков, которые команда сгрузила с «Терпеливого». Уилла поставили караулить. Большая часть груза принадлежала королеве, включая арфу, звуки которой он слышал, но некоторые клети и бочонки с солью и элем предназначались для парижского прицептория. С площади местная ребятня с любопытством разглядывала Уилла. Несмотря на поздний вечер, рынок по-прежнему гудел. Всюду горели факелы. В животе Уилла заурчало от запаха жаренного на вертелах мяса. Один из матросов пояснил, что сегодня праздник в честь сбора осеннего урожая. На многих женщинах были венки из стеблей пшеницы, а на мужчинах — причудливые маски волков, собак и оленей. Они весело кружились в танце при свете факелов и костров.
По сходням два матроса тащили большую клеть. Сзади тонкая девушка в темно-синем плаще с накинутым на голову капюшоном с трудом несла тяжелый на вид сундучок. Когда она споткнулась, Уилл поспешил помочь, но его опередил матрос.
— Позвольте взять у вас поклажу, мисс.
Девушка не решалась.
— Ведь ваша госпожа не желает, чтобы ее служанка что-нибудь себе повредила? — произнес матрос, взяв у девушки сундучок и легко взваливая на плечо.
Услышав позади шаги, Уилл оглянулся. Перед ним стоял высокий человек в тунике сержанта.
— Где сэр Овейн? — спросил человек, бросая взгляд на корабль.
— На борту, — ответил Уилл.
— Доложи ему о готовности «Опиникуса». Я пошлю наших матросов помочь.
Сказав это, человек с «Опиникуса» зашагал по пристани.
Уилл осмотрелся.
Причал опустел. Вся команда «Терпеливого» загружала на борту клети. А служанка королевы исчезла. Вскоре на берег сошел Овейн с двумя сержантами, одним из которых был Гарин. Они несли черный сундук с королевской символикой. Уилл передал Овейну слова матроса с «Опиникуса».
— Хорошо, — ответил тот. — За погрузкой проследит сэр Жак. — Он повернулся к сходням, по которым спускалась королева со свитой, стражей и в сопровождении трех рыцарей. Стражники сразу же разошлись по пристани, проверяя каждый закоулок.
— Вы готовы, моя королева? — спросил Овейн, когда паж помог ей преодолеть несколько последних шагов вниз.
— Да, — ответила королева мягким мелодичным голосом. — А мои вещи?.. — Она показала рукой в сторону кучи, охраняемой Уиллом.
— Их немедленно погрузят на «Опиникус», — заверил ее Овейн. — Пойдемте, моя королева, мы сопроводим вас к временному жилищу.
Сержанты начали ставить черный сундук рядом с остальным грузом. Королева остановилась.
— Я бы предпочла, чтобы драгоценности моего супруга оставались со мной.
В этот момент Гарин не выдержал и отпустил свой конец сундука. Он с шумом грохнулся на землю.
— Я заверяю вас, моя королева, драгоценности будут целы, — сказал Овейн, сердито глядя на Гарина. Тот, весь красный, принялся поднимать сундук. — Прошу вас, пойдемте.
Королева со свитой двинулась вдоль пристани. Впереди и сзади — стража, по бокам — Овейн с рыцарями. Группа возбужденных местных детей последовала за ними, пока один из рыцарей не прикрикнул на них.
— Это последние клети, — сказал Жак, спустившись по сходням с остальными рыцарями и сержантами. С ним находился и человек в сером. Матросы «Терпеливого» втащили назад сходни и ослабили якорные канаты. — Начинайте перетаскивать, — прохрипел Жак, — и побыстрее. — Он поручил охранять груду двум рыцарям и двум сержантам, остальные начали перетаскивать вещи на «Опиникус». Сам он понес сундук с королевскими драгоценностями.
Уиллу досталось тащить клеть с солью. Серый, как он про себя прозвал приятеля Жака, шел впереди с мешком на плече и небольшим бочонком. Было темно. Скользкие камни освещались лишь несколькими факелами. Навстречу шла группа матросов с «Опиникуса» помочь перетаскивать груз. Уилл поднялся по сходням, поставил в нужное место клеть с солью, осмотрел судно. Оно оказалось много меньше «Терпеливого», с единственной каютой под палубой на корме.
Жак передал черный сундук матросам. Повернулся к Серому.
— Оставь его здесь, Хасан, — показал он на бочонок, принесенный незнакомцем.
— Что я говорил, — громко прошептал сержант позади Уилла. — Хасан — арабское имя!
— Кемпбелл!
Жак смотрел на Уилла.
— Помоги де Лиону с остальными клетями.
— Да, сэр, — отрывисто ответил Уилл и размашистым шагом пошел по пристани.
Куча заметно уменьшилась. Оставшиеся клети разобрали сержанты и матросы.
— Не знаешь, где Гарин? — спросил он одного из сержантов. Тот пожал плечами:
— Наверное, на «Опиникусе».
Уилл внимательно осмотрел причал. Наверное, в темноте он не заметил Гарина. Поднял глаза наверх, на рыночную площадь, и увидел Хасана. Уилл нагнулся, как будто поправляет башмак, подождал, пока уйдут сержанты с последними клетями, и снова начал следить за Хасаном. Тот, бросив взгляд на «Опиникус», смешался с группой мужчин, распевавших громкими пьяными голосами. Любопытство Уилла побороло осторожность. Он поднялся на площадь, пригнулся за клетями с рыбой, чтобы его не заметил рыцарь, несший арфу королевы.
Огни, музыка, пение его ошеломили. Особенно после темного причала. Крупная женщина громко смеялась и танцевала, крутя юбками. Хасан остановился у хлебных рядов. Уилл подкрался ближе. Рядом смешил народ пестро одетый фигляр с огромным псом. Он начал жонглировать яблоками. Подбросил их вверх, прошелся колесом и поймал под восторженные крики толпы. Пес уставился на Уилла желтыми глазами и негромко зарычал. Подросток обошел его стороной. Хасан тем временем направился к высокому строению в задней части площади. Уилл протиснулся через толпу. Но Хасан исчез.
Церковный колокол начал отбивать полночь. Пора идти обратно. Циклоп скоро заметит его отсутствие. В конце площади, где народу осталось меньше, Уилл заметил серый плащ, мелькнувший в проходе между строениями. Он побежал, ни о чем не думая, захваченный игрой. Остановился у входа в узкий переулок, где пахло мочой и гнилыми овощами. Вгляделся в темноту. Из строения рядом донеслись голоса, пахнуло элем. Дверь открылась, оттуда вышли двое с кувшинами. По вывеске, нарисованной на двери, Уилл понял, что это постоялый двор. Он не смог ее хорошо рассмотреть, но все же разглядел нарисованную желтую овцу на голубовато-зеленом поле. Церковный колокол затих. И тут же Уилла кто-то схватил сзади железной хваткой. Он даже не успел вскрикнуть, как оказался в переулке прижатым к стене. Уилл скосил глаза и похолодел. К его горлу было приставлено острие кинжала. Уилл узнал блестящие черные глаза навыкате.
Хасан.
11
Эль-Салихийя, Египет
23 октября 1260 года
Слуги внесли в шатер блюда с фруктами и кувшины с кумысом. Следом за ними вошел Бейбарс. На одной из подушек, положенных на ковер рядом с сундуком, сидел Омар. Шатер эмира был почти пуст. Только жаровня освещала внутренность шатра красноватым сиянием.
