Наталья Павлищева - Злая Москва. От Юрия Долгорукого до Батыева нашествия (сборник)
Конечно, резон в словах боярыни был, только как ей объяснить, что Юрий Владимирович – князь, а он, Степан Кучка, простой боярин не из самых знатных. С чего бы князю на боярской дочери жениться?
А супруга продолжала.
– А новгородцы выгнали князя Всеволода Мстиславича, тот сел во Пскове… а недавно помер…
Вот это была новость! Многого Кучка не знал, живя в своем имении. Он даже присел, уставившись в лицо жены. Боярыня не поняла, что именно так заинтересовало мужа, а потому замолчала. Он не верит, что ли? Так ведь за что купила, за то и продает, Анна так сказала про новгородцев…
– А в Новгороде кто?
– Кажется, Святослав Ольгович…
– Кто?!
– Ну, откель я знаю!
Она продолжила сыпать местными новостями: кто с кем поссорился, кто на кого плюнул, кто кому кумом стал… Это Кучка слушал уже вполуха, как жужжание попавшей в паутину мухи. И вдруг сквозь поток неинтересных ему слов уловил нужное:
– Хлеб в новгородские земли пока не возят…
– Кто?
– Все… и суздальские, и смоленские, и киевские…
Та-ак… На дворе апрель, если новгородцы просидели зиму без хлеба, то они скоро выгонят и этого князя. Кто следующий? Сколько ни думал, не мог угадать. Новгородцы таковы, что любого могут пригласить и любого же выгнать. Чем им не понравился Всеволод Мстиславич? Спокойней и добрей князя не найти, а что поход на Ростов не удался, так мало ли кто где поражение терпит…
Эта новость поважней предстоящей женитьбы князя. Боярыня так не считала, каждому – свое, она решила, что надо изыскать повод, чтобы встретиться с князем Юрием Владимировичем, ненароком показать ему Улиту, говорят, он любит молодых и красивых, вдруг глянется? Ну и что, что немолод, что она не ровня? Ровню выбирают по молодости, когда еще детям рождаться да для пользы дела нужно, а в таком-то возрасте можно и по любви жениться, чай, не мальчик уже. По расчету пусть вон сыновей женит.
У Кучковны даже сердце сладко запело от призрачной возможности стать княжьей тещей. Выслушав в пятый раз ее стенания, Кучка махнул рукой:
– Ну, ищи эту возможность! К тому же у князя сыновья есть, как раз Улите сгодились бы.
Жена фыркнула:
– Чего это – сыновья?! Кем они станут, князьями мелких уделов? Не-ет… нам нужен сам князь! Его окрутить, и все тут!
Кучка смеялся:
– Крути, крути…
Знать бы ему, чем обернется это его благодушие, загодя запретил бы даже смотреть в сторону князя, вспоминать о нем, увез бы своих женщин обратно в имение, а купцов с лентами и украшениями лучше привез прямо в Кучково. Но судьба распорядилась иначе…
Князь был в Ростове, ему некогда долго оплакивать свою Олену, и без того долго не жил в своей земле, дел накопилось столько, что и за десять лет не переделать.
Юрия Владимировича тоже заботили новгородские дела, свои люди из города сообщали о неурядицах из-за нехватки хлеба, а еще – из-за безобразий, чинимых дружиной Святослава Ольговича новгородцам. Главным пока было все же первое. Когда хлеб стоит столько, что не знаешь, есть его или любоваться, становится не до князя.
На княжье подворье Ростова примчался человек из Новгорода с новостью: новгородцы на вече крикнули, чтобы Святослава прогнать, а княжить позвать… самого Юрия Владимировича! Несколько мгновений князь недоуменно смотрел на гонца, стоявшего столбом. Верные люди не рискнули отправлять бересту, опасно, велели передать все на словах, гонец сказал и ждал ответа. Но князь повел себя странно, сначала молчал, а потом по терему вдруг разнесся его хохот!
Немного отсмеявшись, Юрий Владимирович махнул рукой:
– Иди, тебя накормят и устроят.
Гонец помотал головой:
– Я долго не буду. Вскоре гонцы от веча приехать могут, нельзя им на глаза попасться.
– И то верно. Все же поешь – и поедешь не водой, а верхами, коней дам.
Отправив гонца, Юрий Владимирович еще посмеялся. Вот она, нехватка хлебушка-то! Ненадолго новгородцев хватило. И то, ежели в животе пусто, любую вольность забудешь… Хорошо, что не поторопился, не стал с Ольговичами воевать, Шимонович всегда советовал в сложных случаях, особенно когда не понимаешь, что делать, чуть-чуть подождать. Он не понимал, к чему новгородцам, только что получившим по зубам на Ждане-горе, портить отношения с Ростовом совсем. Ведь не будь он во время нападения Всеволода Мстиславича на юге, в Киеве, то не только побил бы, пошел до самого Новгорода и заставил такую виру платить, что надолго запомнили бы. А ростовчане не рискнули без князя-то. Вот ему урок – свою землю забывать нельзя.
Ничего, вот поставит заслоны от новгородцев, как поставил от булгар, посадит младших сыновей в Суздальской земле, а со старшими возьмет под себя Переяславль, а потом и Киев. И будет вся Русь не просто Мономашичей, а его, Юрия, землей!
Но ныне Новгород шел в руки сам, не бросаться же таким…
Князь крикнул, чтобы позвали Ростислава. Княжич где-то в Ростове, это Андрея из Суздаля не вытащить, да не просто из Суздаля, второй сын больше Владимир, что его дедом поставлен, любит. Конечно, город на Клязьме хорош, спору нет, но самого Юрия слишком тянуло в Киев и Переяславль. Почему, и сказать не мог бы. Так и половинилось сердце – одна часть здесь, другая – там. А вот как бы все земли под себя взять, ну, кроме Черниговского княжества да вон Рязани…
С Черниговским княжеством почему-то одни дурные воспоминания связаны, это вотчина Ольговичей, туда он согласен не соваться. И в западные княжества тоже не пошел бы, не по сердцу ему ни Туров, ни Владимир-Волынский. Юрия Владимировича больше тянуло на северо-восток, свои земли он мыслил от правобережья Днепра до правобережья Волги…
Долго размышлять не пришлось, в дверь, едва не зацепив притолоку лбом, вошел его старший сын Ростислав. Телом в отца – рослый, крупный, а обличьем в мать, даже не просто в мать, а в деда Аепу или прадеда Осеня, чистый половец! Олена всем сыновьям такие черты передала, Андрей вон – тоже степняк степняком, не знали бы, что княжич, так и шарахались, как от половца. Сколько их мальцы исподтишка половцами дразнили… Ростислав сдачи давал, вечно дрался, а Андрей пытался все объяснить.
– Ростислав, сядь, речь вести хочу.
Искоса поглядывая на присевшего на край лавки сына, Юрий думал о том, кого ему дать в помощь, если Новгород позовет, но потом подумал, что сыну-то двадцать восьмой год, можно бы и самому, и так точно норовистый конь копытом бьет, свободы требует.
– Гонец весть принес, что новгородцы на вече кричали, мол, Святослава Ольговича прогнать, а на стол меня позвать…
Сказал и ждал, как отреагирует. Ростислав не смог скрыть своей радости: уйдет отец в Новгород, кто на Суздале и Ростове останется? Он сам был согласен посадить Андрея в Суздале, а Ростов взять под себя. Земли большие, богатые, обоим хватит, а младшие пусть ждут своего срока. Но отец ответа не спрашивал, и сын молчал, ожидая, что князь скажет дальше.
– Только я мыслю, что нельзя мне Ростов али Суздаль оставлять, стоит уйти отсюда, так кто-то обязательно нападет и разорит. Нет, останусь я в Суздале…
Юрий Владимирович вроде рассуждал сам с собой, хотя и в присутствии сына. И снова Ростиславу не удалось скрыть свои чувства, его захлестнуло разочарование. Только впереди мелькнула возможность самому стать князем, как оказалось, что снова предстоит сидеть под рукой отца. А ведь лет немало, сколько же ждать? Как дед Киева – почти до старости?
– Мыслю, тебе надо в Новгороде садиться… Справишься ли?
– Мне? – Кажется, Ростислав даже с трудом проглотил вставший в горле комок. Новгород… это же не просто город или княжество, новгородские земли куда больше и богаче не только многих княжеств Руси, но и нескольких вместе взятых. Княжичу не думалось о том, что город строптив, что если уж там не смог усидеть Всеволод Мстиславич, то кому другому и того труднее. Казалось, стоит только появиться в Новгороде, и новгородцы поймут, какого толкового, разумного и щедрого князя они получили!
Отец внимательно наблюдал за сыном. Ясно, Ростислав обомлел от возможности стать новгородским князем, да только сдюжит ли? Стал говорить о трудностях, о том, что в строптивом Новгороде надо быть Мстиславом Великим, чтобы не просто не прогнали, но и не позволили поменять. Рассказывал то, что помнил о своем старшем брате, Мстиславе Владимировиче. Помнил мало, потому что годился ему в сыновья, больше говорил со слов других, но и сам Ростислав должен знать, как уважали на Руси Мстислава Владимировича, что в Новгороде, что потом в Киеве. Отец, Владимир Мономах, и сын, Мстислав Владимирович, оставили о себе такую память, что позавидуешь.
Говорил и видел, что для Ростислава важнее другое – сам, он сам может быть князем огромного города, огромной земли. Юрий Владимирович вздохнул, у него не было второго Шимоновича, чтобы отправить с сыном, но пусть уж, прогонят так прогонят, тоже хороший урок будет.
Новгородцы подсуетились знатно. Сообразив, что Ярополку на Киевском столе долго не сидеть, хворый он, а дела рядом с ним вершит все больше Юрий Владимирович, как некогда делал его отец, Владимир Мономах, при князе Святославе, они поняли, что зря поссорились со Всеволодом и вообще с Мономашичами. Кто будет следующим Великим князем? Ясно, что Юрий приложит все силы, чтобы попасть на Киевский престол.
