Эрнст Питаваль - Голова королевы. Том 2

Когда на следующее утро Бэрлей доложил Елизавете, что граф Лейстер возвратился, она велела пригласить его в кабинет, причем, по странной прихоти, избрала себе костюм того же покроя, какой был у Стюарт на миниатюре.

Граф Лейстер вошел и остановился у дверей пораженный и ослепленный. Королева Елизавета часто увлекала его и являлась предметом его тщеславных желаний, но в этом наряде она казалась женщиной, благоухающей, прекрасной, полной жизни и желанья.

— Что вы так смотрите на меня, милорд? — спросила королева. — Вы хотите придумать какую-нибудь льстивую фразу, чтобы замаскировать ваше странное поведение? Я должна разыскивать вас, вы злоупотребляете моей благосклонностью, открывшей вам доступ в мой дворец. Мне кажется, что только необходимость заставляет вас бывать в Лондоне, быть может, вам было бы приятнее в Голируде?

— Ваше величество, если бы я мог знать, что мое отсутствие в Лондоне будет замечено вами, что меня желает видеть не королева, а Елизавета, тогда моя тоска сменилась бы надеждой, что вы произнесете слово, которое навеки приковало бы меня к вам неразрывными узами. Как вы хороши!…

— Ваша речь дерзка и привела бы вас на эшафот, если бы я усомнилась в том, что ваши слова относятся только к женщине. Я пригласила вас сюда, чтобы задать вам серьезный вопрос. Я никогда не забываю тех, кто выказал мне свою преданность в то время, когда я подвергалась преследованию. Среди них — лорд Сэррей. Вы подружились с ним?

— Да.

— Я возвратила ему владения его родственников, у меня было намерение благодеянием примирить тех, которые подверглись строгой каре моего отца. Благодарен ли мне этот лорд Сэррей за такую милость? Мы должны это знать, так как он — ваш друг и приводил вас ко двору в Голируде. — При этих словах Елизавета пристально посмотрела в глаза Лейстера, как бы желая пронзить его насквозь.

В глубине души он благодарил Кингтона, предупредившего его.

— Ваше величество, — ответил Лейстер, — с того момента, как я увидел вас и ваша улыбка очаровала меня, я стал рабом ваших желаний. Сэррей будет моим другом, если вы того потребуете, но может и не быть им, если не захотите. Для того, кто предложил вам свою жизнь и кто по вашему желанию подвергся насмешкам в Голируде, нет никакой слишком большой жертвы, он готов на все, лишь бы заслужить ваше благорасположение.

— Лорд Сэррей подвергся подозрению в том, что оказывает шотландской королеве услуги, враждебные интересам Англии. Я ждала, чтобы вы оправдали его, прежде чем я приму меры.

— Я не могу защитить его.

— Не можете потому, что несете часть его вины: ведь вы укрываете его.

Лейстер потупился, а Елизавета приняла его молчание за признание вины. Ее кулаки сжались, и, казалось, она еле сдержалась, чтобы не ударить его по лицу.

— Так значит, вы — лицемер и изменник! Не осмеливайтесь даже взглянуть на меня! Клянусь Богом, если вы даже будете валяться у моих ног, вам не вымолить помилования. Говорите, презренный! У вас ловкий язык. Ну, что же? Или ждете, чтобы щипцами вам открыли рот?..

— Ваше величество, — возразил Лейстер с горькой, почти соболезнующей улыбкой, — подобное недоверие ко мне оскорбительно прежде всего для вас.

— Что?! Разве вы не сказали, что не можете защитить Сэррея?

— Да, ваше величество, говорил, потому что обвинитель не может защищать обвиняемого. Ведь вам, вероятно, известно, что жалоба на лорда Сэррея послана из Лейстерского графства. Я не мог лично выступить против него ввиду того, что он был когда-то моим другом. Но я отдал приказ, чтобы за ним тщательно следили, и просил, чтобы вам, ваше величество, дали подписать декрет о том, чтобы Сэррея арестовали, если он осмелится снова показаться в моих владениях.

Королева опешила — этот неожиданный оборот дела заставил ее сердце затрепетать от радости.

— Можете вы доказать мне это, Дэдлей? — прошептала она растроганным голосом и бросила на Лейстера нежный взгляд, как бы извиняясь за высказанное подозрение.

— Лорд Бэрлей может удостоверить мои слова, — ответил Лейстер. — Я приказал своему шталмейстеру следить за лордом Сэрреем, а тот обратился к лейсгерскому судье с просьбой арестовать лорда в случае его появления в моем графстве; судья же, в свою очередь, просил полномочия на этот счет у лорда Бэрлея. Я ограничился этим только потому, что считал попытки Сэррея совершенно бесплодными. В моем графстве имеются лишь верноподданные вашего величества, преданные слуги королевы Елизаветы.

Всю эту тираду Дэдлей произнес с видом оскорбленного достоинства. Казалось, что он не заметил нежный, одобряющий взгляд королевы. Елизавета почувствовала, что обязана дать ему удовлетворение, и от большой радости, что ее мрачные предположения оказались несправедливыми, ей хотелось, чтобы требования Дэдлея были очень смелы. Она ласково охватила рукой его шею и, любовно проведя рукой по его волосам, прошептала:

— Простите меня, Дэдлей! Я чувствую, что была глубоко несправедлива к вам.

— Мне нечего прощать вам, ваше величество, — сдержанно ответил Лейстер, — вы не виноваты, если у вас нет достаточной веры ко мне. Разве ваша вина, что ваше сердце не может любить, что соткано из одних сомнений? Если бы в вашем сердце была хоть искра той пламенной страсти, которая пожирает меня, вы никогда-никогда не усомнились бы в моем чувстве к вам. Но вы холодны как камень.

— Это неправда, Дэдлей! — горячо возразила королева.

— Мое сердце бьется для вас.

— Неужели для меня? — страстно прошептал Лейстер и, как бы желая убедиться в этом, прижал свою щеку к груди Елизаветы и прикоснулся горячими губами к легкой ткани ее платья.

Елизавета вспыхнула, хотела оттолкнуть его, но остановилась, как бы не в силах освободиться из его объятий. Блаженство и счастье засверкали в ее глазах.

В соседней комнате послышались голоса.

— Мы забылись, Дэдлей! — проговорила королева, ласково отстраняя от себя возлюбленного.

Лейстер опустился на колено и пламенно поцеловал протянутую ему руку.

Вошедший паж доложил о приходе лорда Бэрлея.

— Вы пришли как нельзя более кстати! — приняла его Елизавета. — Где наш указ об изменнике Сэррее? Я хочу подписать его.

— Ваше величество, лорд Сэррей теперь в Лондоне и просит у вас аудиенции, чтобы передать вам частное письмо от королевы шотландской! — спокойно проговорил Бэрлей.

Громовой удар при ясном небе не мог произвести большее впечатление своей неожиданностью. Королева с удивлением глянула на Лейстера и была поражена, увидев, что он бледнеет, подобно застигнутому врасплох преступнику.

— Что это означает, милорд? — строго спросила она Дэдлея, гневно сдвинув брови. — Вы сказали мне, что Сэррей убежал! Скажите, милорд Бэрлей, когда граф Сэррей приехал в Лондон?

— Только что, ваше величество, его лошадь почти свалилась под ним от усталости. Он был в моем доме, показал мне письмо королевы шотландской и просил ходатайствовать перед вами о том, чтобы вы лично приняли его. Он уверяет, что его оклеветали, и желает или оправдаться перед вами, или понести должное наказание, если вы, выслушав его, найдете, что он виновен. Он намекнул мне, что боится постороннего сильного влияния, но убежден, что в состоянии будет оправдаться перед вами и вместо обвиняемого сделаться обвинителем, если вы пожелаете выслушать его и не откажете ему в правосудии.

— Обвинителем Сэррея являетесь вы, милорд Лейстер? — спросила Елизавета, и ее лицо запылало от гнева. — Скажите, как вы думаете, следует принять его или нет?

Лейстер понял, что его крайне опасное положение может спасти только отчаянная смелость.

— Я не боюсь, ваше величество, обвинения того человека, который стал моим врагом только потому, что я оказался слишком преданным слугой королевы английской, — с горькой улыбкой ответил он. — Если вам будет угодно позволить бунтовщику дерзко обвинить вашего верноподданного, то мне придется увидеть в этом доказательство того, что вы все еще сомневаетесь в моей преданности. Что же делать? Постараюсь отстоять свою жалобу, насколько это будет возможно.

— Я приму лорда Сэррея в вашем присутствии! — после некоторого раздумья обратилась Елизавета к Лейстеру, недоверчиво смотря на него. — Мне интересно, как он будет оправдываться. И если он окажется клеветником по отношению к вам, то даю вам право самому придумать для него наказание.

Глава двадцать третья

КРИЗИС

В королевском дворце открыли двери большого тронного зала. У ворот разместилась королевская гвардия, а у входа стоял лорд-маршал с большим жезлом в руках. Елизавета хотела принять в присутствии всех министров посланника королевы шотландской. Весь двор был в полном сборе, когда королева вошла в зал и заняла свое место на троне, по правую руку ее стал граф Лейстер, а сзади него поместился какой-то господин, которого раньше ни разу не видели при дворе; граф Лейстер просил позволения привести его, на что получил милостивое разрешение.