От Руси к России - Александр Петрович Торопцев
Некоторые историки считают, что Михаил Ярославич Храбрый (Хоробрит) построил в Кремле деревянный храм архистратига Михаила. Позднее, в 1333 году, во время княжения великого князя Ивана Калиты в Кремле, на том месте, где стоял деревянный храм, возведена каменная церковь, которая стала усыпальницей князей.
После 1248 года летописцы вновь забывают о Москве почти на три десятка лет. Первые сколько-нибудь серьезные известия о городе и его князьях начинают «поступать» из летописей под 1276 годом, с того момента, когда на княжение в Москве был поставлен младший сын Александра Невского – Даниил, ставший не только родоначальником московских князей, но и первым собирателем земель вокруг Москвы, вокруг тогда еще совсем крохотного московского княжества.
Две различные точки зрения на историю города Москвы приведены здесь не для того, чтобы поссорить приверженцев разных мнений и взглядов, а наоборот – примирить их.
Да, здесь вполне могло быть относительно бойкое место, через которое не регулярно, но и не так редко проходили и дружины князей, и торговые люди. В окрестностях Боровицкого холма обитали старожилы – вятичи и пришлый люд, бежавший в эти тихие, укромные места из самых разных горячих точек страны. Они основали здесь множество Красных сел. Местность здесь была самоценна и самодостаточна. Она могла накормить, одеть-обуть, развлечь местных обитателей. Она не нуждалась в какой-то постоянной опеке, подпитке извне, как, например, Новгородская земля, подверженная частым неурожаям. Здесь, в московской глухомани, до княжения Даниила Александровича не могло быть очень бойкой торговли, здесь не могло быть крупного города, где бы хранилось постоянно из года в год продовольствие для купцов и воинов, здесь не было достаточного количества мастерового люда, другого обслуживающего персонала, необходимого для нормального функционирования «бойкого» узла. Но здесь были села, колония сел, принадлежащих либо разным владельцам, либо одному – боярину Кучке…
Но почему же на Боровицком холме и в ближайших окрестностях не мог возникнуть крупный город уже в XI, да и в XII веке тоже? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно внимательно исследовать карту Московской области, во-первых, с точки зрения географических особенностей, во-вторых, с политической точки зрения. А затем неплохо бы было соорудить по описаниям древних авторов ладьи и струги и проделать путешествие, скажем, из Смоленска в Нижний Новгород по тем путям, по которым, согласно версиям ученых, ходили боевые дружины князей и купцы.
Действительно бойким узлом торговых и военных дорог Москва, расположенная в центре лесной, заболоченной, огромной чаще, могла стать только в том случае, если вдоль этих «бойких» дорог уже в XI–XII веках стояли на расстоянии 30-50 километров друг от друга если не города, то крупные селения, где купцы (а они не ходили в одиночку) и боевые дружины (по 3, 5, а то и 10-20 тысяч воинов!) могли найти тепло и пропитание. О существовании таких поселений на разных орбитах и вдоль разных лучей – дорог, разбегающихся «бойко» от Боровицкого холма, сведений в исторической науке до последнего времени не было.
Приведенная в заключительной главе таблица основания первых городов в Московском пространстве может подсказать любопытному человеку, что вряд ли его предкам, обитавшим в Поднепровье, целесообразно было продираться с товарами сквозь подмосковные чащобы, дабы попасть в города Ополья.
Сто лет
Сто лет московское пространство развивалось по не совсем обычным для восточноевропейских княжеств законам, оставаясь на территориальном пограничье между княжеством Рязанским, Новгородским, Владимиро-Суздальским и на пограничье временном – время уже поставило перед русскими людьми сложнейшую задачу смены политического курса, но люди русские то ли еще не понимали исторического смысла этой перемены, то ли еще были слишком увлечены перепетиями борьбы за уделы, то ли не знали, как приступить к обновлению жизни. Князья же продолжали ожесточенную борьбу между собой за каждый клочок земли.
Тем временем ордынцы, хоть и не слишком часто, но наведывались с войском в Восточную Европу, требуя дани и послушания, в Прибалтике усилилась Литва, ослабло княжество Галицкое, а Киев превратился в крохотный город, главной обязанностью жителей которого на долгие десятилетия и даже века стала обязанность смотрителей и хранителей православных святынь. Политическая карта Восточной Европы менялась.
…Пограничье. Восточная Европа, раздробленная, разоренная, сжатая полумесяцем с двух сторон Ордой, находилась в упадке, какого ее история еще не знала. Но обыватели пограничья не думали о глобальных политических задачах своего времени, они продолжали жить в том же режиме, в котором жили их праотцы, прибывавшие сюда волнами, начиная с VII–VIII веков: они обихаживали свою землю и принимали всех, кто шел сюда жить и умел работать.
Пограничье – это ведь нейтральная полоса, ничейная, скажет иной читатель. Нет, московская! Тому, кто не прочувствовал этот длительный, пятивековой период освоения московского пространства, может показаться чудом дальнейшая история Москвы.
Но в истории Москвы никаких чудес и неясностей не было. Все подвиги ее героев, знатных и простых, и ее стремительное возвышение имеют под собой мощную социально-политическую и экономическую основу, заложенную за пять веков до того момента, когда в 1263 году князь Александр Невский завещал Москву в удел своему младшему сыну Даниилу.
Глава 4. Московское княжество
Противостояние
Во второй половине 70-х, а по некоторым данным – в начале 80-х годов XIII века младший сын Александра Ярославича Невского Даниил принял завещанный ему отцом Московский удел, и с этого времени начинается история Московского княжества. «Удел северо-восточного князя есть наследственная земельная собственность князя, как политического владетеля (как частный землевладелец он владел селами), собственность по типу управления и быта подходящая к простой вотчине, а иногда и совсем в нее переходящая»[40].
Московское княжество, как уже не раз говорилось, находилось на границе великих княжеств Владимирского, Тверского и Рязанского. Ни один из великих князей, естественно, делиться с Москвой своими землями, а значит, своим влиянием, своей властью добровольно не собирался. Более того, добиваясь признания ордынских ханов и получая от них ярлык на великое княжение во Владимире, князья тверские и костромские не будут переезжать в стольный город Владимир, станут править великим княжеством из своих городов. Этот факт говорит прежде всего о том, что столица северо-восточной Руси теряла свое влияние на молодые, быстроразвивающиеся княжества, что, в свою очередь, казалось бы, должно было ухудшить и без того шаткое положение окраинного Московского княжества.
Человеку, незнакомому с предысторией Заокского края, трудно
