Александр Антонов - Монарх от Бога
Их было больше тысячи. Но командир тагмы Стирикт уже встал во главе своих гвардейцев и повёл их на воинов Зинона, большинство из которых были наёмными печенегами и хазарами. Они дрались с дворцовыми гвардейцами без особой охоты и вскоре попытались убежать с места схватки.
Двор Магнавра был очищен от мятежников. Но Стирикт подумал, что они могли ворваться во дворец и захватить его, и повёл своих гвардейцев в Магнавр. Там всё решалось в императорских покоях, где действовал Роман Лакапин. Когда он поднялся на второй этаж, то в императорском крыле услышал звон мечей и увидел в Голубом зале, близ опочивален Багрянородного и Зои-августы, что дерутся две группы воинов. Гвардейцы Лакапина, переодетые слугами, защищали двери спален, а Дука с мятежниками пытался пробиться к ним.
- Бросай оружие, Дука, - крикнул Лакапин, - и ты сохранись себе жизнь!
Дука обернулся к Лакапину, выкинул вперёд руку и закричал:
- Вот он, наш главный враг! Ну берегись! - И кинулся на Романа. Лакапин усмехнулся: доместик школ хочет сойтись с ним в сече. Этого ещё не хватало! Да такого бойца он… Но понял Лакапин и более важное: перед ним был не только его личный враг, но и враг императорского трона и женщины, которую он боготворил. И мгновенно созрела мысль уничтожить его и тем обезглавить мятеж.
А Дука уже был рядом, он занёс меч, чтобы сразить Лакапина. Но Роману хватило мгновения, чтобы отразить удар. И он ещё раз крикнул:
- Бросай оружие, и я сохраню тебе жизнь!
- Это я сохраню тебе жизнь, когда отрублю руки! - И Дука, теряя от гнева рассудок, бросился на Лакапина вновь.
Схватка была скоротечной. Ловкий и стремительный Лакапин снова отбил удар Дуки. Но он не стал выбивать из его рук оружие, ибо безоружного врага не убивают. Он только искусно отражал атаки Дуки и ждал удобного момента, чтобы покончить с ним одним ударом. И этот миг настал. Выхватив левой рукой короткий меч, Лакапин отбил меч Дуки и длинным выпадом нанёс смертельный удар в сердце вождя мятежников.
Константин упал. А его подручные тотчас побросали мечи и опустились на колени.
В дверях опочивальни появилась Зоя-августа. Роман Лакапин подошёл к ней и с лёгким поклоном сказал:
- Государыня Зоя-августа, мятеж подавлен. Его вождь убит.
- Иди и скажи об этом Багрянородному. Он верил в тебя, - ответила Зоя-августа и повела за собой Лакапина.
Дверь в опочивальню императора захлопнулась. Гвардейцы заставили сторонников Дуки выносить тела убитых из Голубого зала, сами же принялись собирать оружие.
Глава восьмая. БИТВА НА РЕКЕ АХЕЛОЕ
Весна 917 года была в Константинополе, да и во всей европейской Византии, тревожной, пугающей войной и новыми потрясениями. Болгария вновь накапливала свои войска на границе с Византией, и оттуда каждую ночь поступали в Константинополь световые сигналы. Всё говорило о том, что царь Симеон вот-вот наденет доспехи, поднимется на боевого коня и поведет свою более чем стотысячную рать на соседа, никак не желающего воевать с Болгарией. Говорили в народе, что в царя Симеона вселился бес гордыни и властолюбия и он был бы счастлив умереть императором на троне Византии. А ведь у Симеона было огромное царство. В эту пору владения Болгарии простирались от Чёрного моря до Адриатического, от Белграда до Фракии на юге. Но царю Симеону этих владений было недостаточно. Непомерное тщеславие побуждало его двинуть своё войско на византийцев.
В императорском дворце Магнавр весной этого года всё ещё отзывались последствия минувшего мятежа. Сторонник Константина Дуки командующий азиатской армией Лев Фока отказался выполнить приказ командующего византийской армией Романа Лакапина. Он не признавал его великим доместиком, считал, что Константин Багрянородный поступил несправедливо, ибо император должен был отдать этот пост ему по праву старшего по званию.
И теперь, когда возникла острая нужда в азиатской армии для защиты Византии от болгар, Лев Фока находил десятки причин, не позволяющих ему выполнить волю императора. Дело дошло до того, что Лев Фока распространил весть о том, что в его армии началась эпидемия проказы. Служители в секрете доложили императору, что это новый обман Льва Фоки и никакой проказы в войске нет. Однако двенадцатилетний император Багрянородный не хотел применять к командующему армией всю силу своей власти. Он по-прежнему слал гонцов к Льву Фоке с грамотами, в которых просил к началу военных действий явиться с войском в европейскую часть Византии.
Со своей стороны Роман Лакапин делал всё возможное, чтобы противопоставить Болгарии силу, способную сдержать вторжение её войска. Он нанял воинов печенежской орды в эту пору кочеваний вдоль нижнего течения Дуная. Орду оставалось только переправить на западный берег реки. Но все греческие суда ждали подхода к южному берегу Мраморного моря азиатской армии и не могли прибыть для переправы печенегов.
В сложившихся обстоятельствах Роман Лакапин рискнул выйти навстречу болгарскому войску всего с двумя тагмами, в которых было чуть больше тридцати тысяч воинов. Времени собирать дополнительное войско в западных провинциях у Лакапина не хватало. Когда же пришла пора выступать навстречу болгарам к северным рубежам Византии, у Лакапина возникла на пути новая преграда. Он пришёл в Магнавр доложить императору Константину о том, что уводит тагмы навстречу врагу. Константин Багрянородный одобрил это решение, но при этом сказал:
- 'Мы пойдём на врага вместе, великий доместик.
- Божественный, ты хочешь вести войско? - вырвалось у Романа. - Но это же опасно! Мы слабее врага в три-четыре раза, если случится сражение…
В карих проницательных глазах юного императора искрилась лукавинка. Он с улыбкой признался:
- Нет, великий доместик, водить войско пока не мой удел. Я хочу увидеть, как наши воины защищают свою землю. И ещё я должен знать воочию, как дерётся алчный царь Симеон. Он нарушает мирный договор. Или нам опять нужно будет от него откупаться?
- Этого я пока не ведаю. Но о другом говорю твёрдо: на войне опасно, государь. Я также не ведаю, что меня ждёт. К тому же мне надо знать, что сказала твоя матушка Зоя-августа о твоём желании.
- Я о том ей не говорил. Но даже если она что-то скажет, запрета не будет. Ей известно, великий доместик, кому должно умереть в постели, тот не погибнет в сече, - пошутил Багрянородный. А потом добавил, как взрослый муж: - Отныне я приступаю к своим особым делам самостоятельно. У нас с матушкой полное взаимопонимание. А дела мои сводятся к тому, чтобы описывать день за днём все, что происходит примечательного в империи. Волей Всевышнего я её главный хронист, и в этом году по совету матушки я поступаю в Магнаврскую высшую школу.
- Это похвально, Божественный. В высшей школе тебя научат, как полезнее управлять империей. А по поводу описания происходящего в державе тебе бы лучше найти хороших хронистов из монахов. Хлопотное это дело да и опасное.
- Не сбивай меня, великий доместик, с избранного пути. Ни тебе, ни матушке жажды моей не погасить.
В этот миг Лакапин впервые отметил, что юный император и его такая же юная дочь Елена очень похожи друг на друга, и больше всего характерами. Но размышлять об этом Лакапину было некогда.
- Выходит, матушка не одобрила твоих шагов, - заметил Роман.
- Одобрила, но сказала, что ещё надо повзрослеть.
- И ты считаешь, что она неправа?
- Нет, я так не скажу, великий доместик. Я понимаю, что такое война. Но я хочу научиться предотвращать войны. Я не забыл, как ты великолепно сделал это пять лет назад. Тогда болгары могли взять Константинополь. Чтобы предотвратить это ещё раз, нам с тобой придётся идти навстречу болгарам вместе.
- Ты убедил меня, Божественный, - с грустью в душе согласился Лакапин. - Готовься в путь. Послезавтра мы выступаем.
- А доместика Льва Фоку я вынужден сместить.
- Как это сделать, я пока не представляю. Не с войском же на него идти!
- Я издам эдикт - указ верховной власти, и он окажется вне закона. Куда ему тогда деться?
- Божественный, лучше подождать немного. Если бы не болгары, мы нашли бы безболезненный путь сменит Льва Фоку и даже с честью для него.
Через день из пригородов Константинополя выступило навстречу болгарам тридцатидвухтысячное войско, ведомое Романом Лакапином. Тагму Зинона возглавил опытный турмарх Стирикт. Император Константин Багрянородный, окружённый сотней отборных гвардейцев, больше русов, ехал в колеснице вместе с евнухом Гонгилой. Увлечённый познанием истории, он так и не научился достойно скакать на резвых скакунах. Путь держали к главному городу Македонии, Адрианополю. Багрянородный и Лакапин считали, что болгары попытаются его захватить, и надо было опередить их, дать им близ города отпор, встав на берегах реки Ахелое. Епархом Адрианополя и стратигом всей провинции стоял в эту пору бывший адмирал флота Леонид. О нём ходили легенды, его сравнивали по силе и храбрости с настоящим львом. Но у него для защиты города было всего шесть тысяч воинов. «Устоит ли он до подхода войска?» - задавал себе вопрос Лакапин и спешил, чтобы встретить врага на намеченном рубеже.
