Жаклин Келли - Эволюция Кэлпурнии Тейт
– Договорились. Проходите в студию. А ты, девочка, подожди тут.
– Ну нет, – возразил дедушка, – она неотъемлемая часть операции.
И мистер Хофер покорно повёл нас в помещение за плотными занавесями.
В задней комнате стояло несколько кресел и плетёная этажерка. Какие они все знакомые, мне даже жутко стало, но тут я сообразила, где уже видела все эти кресла – на многочисленных семейных фотографиях во множестве домов. Все же ходят к одному и тому же фотографу. Мистер Хофер порылся в ящике, и оттуда на свет появился гладкий белый бумажный лист. Потом он открыл другой ящик, нашёл там фотоальбом и вытащил из него лист шероховатой чёрной бумаги.
– Так? – спросил он дедушку. – Один снимок на белом фоне, другой на чёрном?
– Отлично.
– Хорошо, – мистер Хофер никак не мог осмыслить происходящее. – Это ваши деньги.
– Да, сэр, и скоро будут ваши, – весело пошутил дедушка.
Никогда ещё не видела его в таком хорошем настроении. И никакого виски, насколько мне известно. Он подмигнул, и я попыталась подмигнуть в ответ, но у меня никак не получалось подмигивать одним глазом, а мигать обоими очень глупо. Непременно надо научиться.
Мистер Хофер пришпилил белый лист бумаги к стене и поставил Растение на деревянный ящик. Он придвинул камеру и стал что-то подкручивать.
– Поближе, – скомандовал дедушка. – Все детали должны быть видны. Особенно этот листик, вот тот, что сбоку свисает.
– Этот? – удивился мистер Хофер. – Так вы его хотите снять?
– Именно-именно.
– Если я придвину камеру поближе, – нахмурился мистер Хофер, – резкости не будет. Дайте подумать!
Он посмотрел на Растение с одного боку, потом с другого.
– Нужно прибавить света с этой стороны. Тогда деталь будет на самом виду. И вспышка ещё подсветит ваш листочек.
Он подкатил прямо к Растению целую кучу соединённых между собой ламп и зажёг их, все девять разом. Поворачивал их так и сяк, пока не добился желаемого эффекта – свет шёл под нужным углом.
Он приник к объективу.
– Лучше не получится, – поглядел в объектив. – Но я заранее предупреждаю, вам придётся платить, даже если ничего хорошего не выйдет.
– Конечно, сэр, я понимаю.
По-моему, несправедливо, но дедушка на всё согласен.
– Даже если эта… висячая штука не выйдет.
– Договорились, – и дед полез в карман. – Давайте прямо сейчас заплачу.
– Ну нет, нет, я просто хотел предупредить.
Он наполнил лоток магниевым порошком и нырнул под чёрную накидку. Раздался тихий хлопок, и вся комната будто взорвалась ярким белым светом. На пару бесконечных секунд я словно ослепла.
– Не двигайтесь, пока зрение не вернётся, – предупредил фотограф, показываясь из-под накидки. – Одна леди споткнулась и чуть, чёрт её побери, не сломала ногу.
Он вынул пластину из камеры, обернулся и заметил меня.
– Простите, юная леди, мои выражения. Сделайте вид, что вы их не слышали, и, пожалуйста, не говорите вашей досточтимой матушке. Я сейчас вернусь.
Он взял пластинку и исчез в тёмной комнате. Мы слышали, как он там чем-то позвякивает и шуршит. Скоро он показался, держа деревянными щипцами непросохшую фотографию.
– Обычно я их мокрыми не показываю, но мне кажется, вам понравится, как получилось. Только не трогайте.
Мы посмотрели. Вот оно – Растение во всей своей красе, а у основания стебля – этот самый Чрезвычайно Важный Листик.
– Отлично, – улыбнулся дедушка. – Превосходная работа.
Мистер Хофер покраснел от удовольствия и скромно поклонился. Клянусь, будь он один, пустился бы в пляс.
– Вам понравилось? – смущённо пробормотал фотограф.
– Изумительно. Премного вам благодарен.
– Листик вышел невероятно чётко.
– Лучше быть не может. Давайте сделаем ещё один снимок.
Сдаётся мне, что мистер Хофер так бы и стоял тут весь день, упиваясь заслуженной похвалой за самый странный снимок в его жизни. Наконец он поместил горшок с Растением на фоне чёрной бумаги и повторил всё ещё раз. Я успела закрыть глаза перед вспышкой магния, но и под закрытыми веками всё равно взорвались искры фейерверка. Мистер Хофер, ожидая новых похвал, тут же принёс вторую фотографию. Теперь он чувствовал себя частью научного проекта и забросал дедушку вопросами о новых видах, Смитсоновском институте, Вашингтоне и тому подобном.
Я поставила Растение обратно в картонную коробку и уже собралась выходить.
– Подожди, – остановил меня дедушка. – Ещё одно фото, мистер Хофер, как вы думаете?
Он поставил Растение на затейливую плетёную этажерку.
– Кэлпурния, стань тут, а я стану с другой стороны.
Я расправила фартук, он пригладил бороду. Я выпрямилась и застыла в горделивой позе.
– Не дышите, – велел мистер Хофер. – Совсем не дышите. Раз, два, три.
На этот раз свет ударил нам прямо в лицо. Так и носорога можно с ног сбить. Весь мир стал белым-белым. Наверно, снег именно такой. Моё зрение вернулось в норму, как раз когда мистер Хофер вынырнул из тёмной комнаты. Он положил все три фотографии на стойку и уже хотел шлёпнуть в левом нижнем углу свой штамп «Замечательные портреты Хофера», как дедушка его остановил.
– Пожалуйста, поставьте штамп на обороте. Эти фотографии сделаны в научных целях, и на них не должно быть ничего лишнего, – и, глядя на расстроенное лицо фотографа, добавил: – На нашу с внучкой фотографию ставьте штамп как обычно, она на память об этом дне.
И протянул ему три серебряных доллара.
Фотограф упаковал снимки в обёрточную бумагу и перевязал бечёвкой. Пора было уходить, но он никак не хотел нас отпускать. Болтая без умолку, он даже проводил нас до двуколки и настоял, что подержит Растение в коробке, пока я залезу на козлы. Он не сводил с Растения глаз, словно оно могло с ним заговорить. Я забрала у него коробку, поставила себе на колени и открыла зонтик. Дедушка тронул вожжи. Мистер Хофер стоял на дороге и махал не переставая.
– До свидания, до свидания. Приходите ещё. До свидания, и обязательно расскажите мне, когда получите ответ. Не забудьте мне рассказать, как им понравились мои снимки.
– Как вернёмся домой, – пообещал дедушка, – сразу напишу письмо и отошлю фотографии. А потом придётся ждать, а ждать труднее всего. Полей-ка наш горошек ещё разок.
Долгую дорогу домой мы с дедушкой никак не могли угомониться. Мы распевали старые матросские баллады и пиратские песни – весьма неприличные, между прочим. Правда, завидев встречных, мы предусмотрительно переходили на гимны. Вернулись мы прямо к ужину, пропылённые и усталые, но весьма довольные собой. Оставили Растение отдыхать в лаборатории и отправились в столовую.
Ужин длился бесконечно.
– Что нового в Локхарте? – спросил папа.
– Цены на хлопок, кажется, растут, – ответил дедушка. – И мы с Кэлпурнией сфотографировались.
– Сфотографировались? – Сал Росс был явно недоволен. – С чего это тебя понадобилось фотографировать?
– Мы решили отметить красный день календаря, – дедушка оглядел собравшихся за столом. – Мы с Кэлпурнией, кажется, открыли новый вид.
– Очень мило, – невпопад ответила мама.
– Какой вид? – поинтересовался Гарри.
– Передайте мне картофель, – потребовал Ламар.
– Это может быть новый вид горошка, – объяснил дед.
– А, горошек, – протянул Сэм Хьюстон.
А, горошек! Что он понимает! Мне хотелось его убить. Кинуться на брата, и дело с концом. Но я хранила мрачное молчание, пока длилась эта нескончаемая трапеза. Никогда ещё обязательная беседа за столом не казалось мне такой идиотской. До чего же они глупы. Деревенщина, дурачьё. Только папа что-то умное сказал: как владелец скота он сразу поинтересовался, какая польза может быть от этого нового вида «а, горошка». Годится ли он на корм? Но я настолько обозлилась, что перестала слушать.
Ужин наконец закончился, мы с дедушкой удалились в библиотеку и закрыли дверь. Маленьким ключиком с цепочки от часов он открыл всегда запертый ящик стола и вынул несколько листов плотной кремовой бумаги.
– Зажги лампу, Кэлпурния. Давай осветим самые тёмные уголки Terra Incognita. Подымем повыше свет знания и сотрём с карты ещё одного дракона.
Я зажгла растопку в камине, помчалась за лампами и расставила их по периметру письменного стола – получилось маленькое созвездие. Дедушка окунул перо в чернила, помедлил, посмотрел в пространство и снова окунул перо в чернила. И написал старомодным почерком:
Сентябрь 1899 года
Уважаемые господа,
Хотим довести до вашего сведения, что в процессе регулярных прогулок по нашему небольшому уголку округа Колдуэлл, расположенного в центре штата Техас, в сорока пяти (приблизительно) милях к югу от Остина, столицы штата, нам удалось обнаружить экземпляр, который может оказаться новым видом горошка, коий мы и хотим предложить вашему, джентльмены, вниманию. На первый взгляд это растение должно быть отнесено к широко распространённому виду кормового Vicia villosa, обыкновенно называемого горошком волосатым. Однако, как видно из нижеследующего описания, а также на прилагаемых фотографиях…
