Клара Моисеева - Меч Зарины
Саксафар вместе с Зариной и подругами отправились искать Фамира. Ишпакай, отряд амазонок и освобожденные пленники поспешили к границам Персиды, что бы этой же ночью возможно дальше уйти от крепости.
На рассвете Зарина была у пещеры, где обычно оставляли пищу для Фамира. С тех пор как он был изгнан из крепости, его никто ни разу не видел. Но пищу он забирал, и потому Саксафар был уверен, что Фамир находится где-нибудь поблизости. Он стал звать Фамира, но никто не отозвался. Тогда Зарина зажгла факел и вошла в пещеру. Она осветила несколько выступов, за которыми мог скрываться Фамир, но его не было. Глубокая темная пещера откликалась стоголосым эхом на каждое слово, на каждый шорох. Но голоса Фамира не было слышно. Волнение охватило Зарину: здесь ли он?.. Может быть, он видит ее и боится подойти? А если Фамир выйдет, подойдет ли она к нему, как тогда на поле брани? Возьмет ли его за руку, осмелится ли посмотреть в лицо? Ишпакай говорит, что это подобно смерти, что это хуже смерти. Ну и что же? Разве поход в Персиду не был смертельной опасностью? Двести саков были в плену у Дария, но только о Фамире болит ее сердце.
― Как спасти тебя, Фамир?.. ― прошептала Зарина совсем тихо. ― О, если бы ты услышал меня, Фамир!..
СМЕРТЬ ЧЖУН ЦИНА
Тихо и пусто стало в доме Чжун Цина. Не было маленькой принцессы, не было привычной веселой суеты. Редко открывались ворота Фазанов, и нарядная колесница теперь уже никогда не выезжала, некому было ездить на прогулку. И слуги уныло слонялись по дому. Ведь уехала веселая, болтливая Цай Э, которая умела рассказывать такие забавные истории и так ловко успе-Еала подслушивать под каждой дверью. Теперь уже слуги не знали, о чем говорили и что делали господа в своих парадных комнатах. А без этого так тоскливо стоять за дверью и ждать, когда позовет сердитый хозяин! Но печальнее всех была госпожа. Никто ни разу не видел улыбки на ее лице. Зато часто видели, как она проливает слезы. Ей было грустно и тоскливо без любимой дочери. А еще было тревожно: хорошо ли ей? Не одиноко ли на чужбине?
Благородный Бао Пын, вернувшись домой вместе со свитой, рассказал, что маленькую принцессу встретили с большим почетом и что старый вождь племени с отрядом воинов пять дней и пять ночей искал ее на степных дорогах, чтобы достойно принять и доставить в свой богатый шатер. Но сколько госпожа ни допрашивала, ей так и не удалось узнать, почему свита оставила Голубой Цветок где-то на полпути и не доставила принцессу прямо в шатер вождя племени.
― Помилуйте, добрая госпожа, ― говорил Бао Пын, низко склонив свою лысую голову, ― как же на полпути? Ведь мы пришли на земли воинственных гуйфан и встретили их. Там все по-другому. На громадных пространствах мы не увидели ни одного дворца, ни одного дома. И там, где вождь племени прикажет поставить шатер, там и появляется его дом.
― Вот я понадеялась на тебя, Бао Пын, а ты оставил мое сокровище где-то в пути и не видел шатра, в котором она будет жить. А мохсет быть, ее увел чужой, злобный человек?
― О госпожа, зачем такие дурные мысли? Ведь чужой человек не пришлет таких даров, какие прислал вам старый вождь кочевого племени. Согласитесь, ведь гуйфаны очень щедры. Каких коней я доставил князю!
Госпожа горестно вздохнула и дала понять, что говорить больше не о чем. Воспоминание о солнечных конях словно бередило рану. Для нее эти кони были причиной зла и страданий.
А Чжун Цин был доволен и весел. Кони, доставленные ему Бао Пыном, были удивительно хороши. Он долго думал, как лучше распорядиться полученным богатством. Двух коней золотистой масти он отправил на царскую конюшню и вскоре после этого получил приглашение принять участие в царском поезде. Все получилось так, как ему хотелось. Сверкали золотые бичи, царские слуги несли деревянные изображения драконов, а в зубах драконы держали царские знаки. Белые лошади везли золоченые колесницы, а по сторонам важно и чинно шли черные быки. Царский поезд проделал долгий путь, и на всем протяжении его встречали люди, склонив головы к пыльной дороге. Чжун Цин даже подумал про себя, что никто не любуется красотой царского поезда, потому что у всех глаза опущены в землю.
Но все это уже прошло, и надо было подумать о том, как лучше распорядиться оставшимися конями.
― Как ты думаешь, ― спрашивал Чжун Цин жену,― что лучше ― обменять коней на голубые жемчужины или увеличить наши владения? Наш сосед предложил мне дать взамен трех коней большой кусок бамбуковой рощи и прилегающие к ней рисовые поля.
― Зачем тебе все это? ― отвечала жена.―Для кого нужны бамбуковые рощи? Я стара и больна, а ты тоже не вечен на земле... У тебя и так немало богатств. Были бы с нами дочери и внуки ― вот это было бы счастье! ― И, обливаясь слезами, она спрашивала:―Зачем тебе солнечные кони? Зачем ты отослал Голубой Цветок? Твои ларцы полны жемчуга, добытого в Чие. Весь дом наполнен драгоценными вазами из яшмы, сделанными в Юй Ши. Уже истлели шелка, затканные золотой нитью, которые ты скопил неизвестно для кого и пожалел дать дочерям на подвенечные платья. Поступай как знаешь. Мне ничего не надо. Теперь меня больше всего в жизни занимают гадательные кости. Щиты черепахи и кости жертвенных животных помогут мне узнать судьбу моей любимой дочери.
― Я собрал в нашем доме несметные сокровища! ― закричал в ярости Чжун Цин. ― Я дни и ночи провожу в заботах. Меня никогда не оставляет мысль о том, как увеличить наши богатства. Я добыл их хитростью, коварством и величайшим умом. Знаешь ли ты, сколько костей белеет на солнце после разлива рек? Только тогда, когда мы видим их, мы понимаем, как много у нас было слуг и насколько меньше их стало. А ты недовольна! В этом доме меня никто никогда не понимал. И только Голубой Цветок, мое сокровище, принесла мне радость. Только ее я нежно люблю...
Чжун Цин еще не решил, что ему делать с конями, когда снова открылись ворота Солнечных Коней и люди кочевого племени, назвавшие себя гуйфанами, привели с собой еще пятнадцать коней золотистой масти. Чжун Цин решил, что все это происходит во сне. Он долго протирал глаза и не мог понять, что все это значит. Но перед ним стояли живые люди и кони золотистой масти ржали, как настоящие живые кони. Это был не сон.
― Что это такое?―закричал Чжун Цин, обращаясь к Бао Пыну.
― Это отличные кони золотистой масти, ― отвечал Бао Пын. ― Они, пожалуй, той же породы, но только не так хорошо ухожены, как те кони, которых я доставил вашей светлости.
― Откуда же они?
― Думаю, что их прислал молодой вождь племени, которого сумела пленить маленькая принцесса.
― Тогда спроси у них, пусть они скажут, ― велел князь.
― Так и есть, ― сказал Бао Пын, поговорив с гуйфанами. ― Это посланцы молодого вождя гуйфанов. Но они вышли еще до прибытия маленькой принцессы. Должно быть, задержались в пути. Такая щедрость вождя просто удивительна. Никогда не думал, что кочевники могут быть так благородны и так щедры! Мне кажется, что Голубой Цветок будет счастливейшей из женщин.
― Ну что ж... Теперь будем ждать добрых вестей из далекого царства гуйфан. Пусть посланцы моего зятя отдохнут и увезут с собой подарки. А когда вернутся к себе, пусть передадут своему господину мое желание возможно скорее получить добрую весть от моей любимой дочери.
Через несколько дней Чжун Цин сказал жене, что намерен отправиться в дальнее поместье, ко дворцу князя Хуаня, который предлагает ему выгодный обмен.
― Князь Хуань? ― удивилась жена. ― Ведь ты сам говорил, что он худший из ростовщиков.
― Но ты ведь знаешь, как он богат. Слуги доставят туда коней, и, когда состоится сделка, я вернусь домой.
Госпожа не стала возражать. Она даже не вышла на крыльцо, когда Чжун Цин, окруженный слугами, садился в свою колесницу. Она ненавидела этих великолепных коней, которые были причиной ее разлуки с Голубым Цветком. К тому же ей было безразлично, сколько голубых жемчужин еще прибавится в ларцах князя.
Через три дня колесница Чжун Цина возвратилась. Госпожа удивилась, почему так скоро вернулся муж. Что за кони в упряжке? Гривы обгоревшие... Странно все это. Разве Чжун Цин раздумал ехать к князю Хуа-ню? И почему князь не выходит из колесницы? Почему слуги бросились к ее ногам и целуют кончики башмаков?.. Они просят прощения. За что? Что случилось?
― О госпожа, ― промолвил старый и верный слуга князя, ― наш добрый и благородный князь уже никогда не сумеет сесть в колесницу. Он убит. Кони угнаны. Горе великое пришло в наш дом.
― Убит? Чжун Цин?.. Его нет? Да правда ли это? ― закричала госпожа. ― Вы лжете, ничтожные! Богатый, здоровый, красивый Чжун Цин убит? Не может этого быть! Проклятье!..
Жена князя стала рвать на себе одежды, распустила волосы и в беспамятстве упала на руки верных служанок.
Прошло несколько дней. Уже состоялись пышные похороны. Уже был вызван из своего поместья муж второй дочери, и он дал обет ― три года не заниматься делами своего поместья, не носить парадной одежды, не пировать, не веселиться. Он должен предаваться скорби, как это сделал бы родной сын Чжун Цина. Перед духами предков были сложены драгоценные сосуды, оружие, одежда. Художники приготовили изображения раба и рабыни, руки которых были скованы цепями. Все сделали так, чтобы вечное жилище князя было богатым и удобным и чтобы новая жизнь его в другом мире была такой же, как на земле.
