Наталья Павлищева - Мадам Помпадур. Некоронованная королева
– Что, мадам, что случилось?
– Луиза, – теперь Жанна плакала, уткнувшись в плечо верной горничной, – если это не повторится, мне незачем жить!
– Полноте, господь с вами, мадам! Вы, несомненно, понравились его величеству.
– Понравиться и стать его любовницей – не одно и то же.
– А разве вы не стали? – в голосе Луизы явно слышалось сомнение. Что же тогда столько времени делал король с совершенно голой Жанной?
– Переспать один раз вовсе не значит стать любовницей. Захочет ли он меня еще?
– Захочет! – уверенно заявила горничная.
– Да? Ты так думаешь?
– Знаю! Он от души смеялся над вашими шутками. Ну, видно, перед тем как лечь в постель…
Вот это и было самым ужасным, над шутками смеялся и даже целовал страстно, но король видел дам куда более горячих, Жанна очень боялась, что не вполне удовлетворила его величество.
Оставалось ждать, поделать она ничего не могла, не преследовать же короля, как это делает герцогиня Рошешуар. Его величество очень недоволен таким преследованием…
После ночного визита мадам спала почти до обеда. Неудивительно, ведь король был неугомонен.
Она едва успела встать, как в спальню пришел де Турнеэм.
– Жанна, ты умница, очаровать пресыщенного всем короля удается не каждой…
Жанна Антуанетта вскинула на дядю большие глаза:
– А что дальше?
В ответ тот просто протянул листок. Бине снова написал несколько слов: «Время то же. Корсет не надевать».
С трудом сдержавшись, чтобы не завизжать от восторга, Жанна все же вскочила, не в силах усидеть на месте. Луиза, закалывавшая ей шпильки в прическу, взвыла, потому что пострадала сама.
Она приезжала в квартирку Бине еще дважды, и каждый раз после увлекательной беседы (теперь Жанна уже понимала, что и о чем говорит) следовали бурные ласки почти до утра, а перед рассветом король удалялся в свои покои, а женщина уезжала к себе. Никто в Версале не знал, где и с кем проводит ночи его величество. Конечно, утаить свое отсутствие в спальне королю не удалось, но куда он уходил, так и не поняли. По Версалю поползли слухи о новой пассии короля, но слухи были неясными, к тому же времени прошло слишком мало, чтобы что-то проявилось.
После третьей ночи, проведенной с Людовиком, Жанна долго не могла прийти в себя. Она не была столь же ненасытной, как король, скорее наоборот. Даже любовь к Людовику не позволяла ей откликаться горячо. Но беспокоило женщину вовсе не это.
День давно перевалил за свою середину, когда Жанна наконец с трудом разлепила глаза. Вернувшись домой с рассветом, она еще долго не могла уснуть. К тому же пришлось принимать ванну, потому что в спальне Бине оказалось немало противных насекомых, да и в парике самого Людовика, и в его одежде тоже. В первый день она даже не поняла, что притащила с собой этих противных блох и даже клопов. Когда осознала, то была в ужасе. Луизе и слугам пришлось все перетряхивать и проветривать, благо погода стояла подходящая.
В тот день встречи не предвиделось, Людовик предупредил об этом перед своим уходом, потому что ожидался какой-то прием почти до утра.
– Я буду скучать по вашим очаровательным глазам и запаху роз, мадам…
Хотелось бы верить, но Жанна не позволяла себе надеяться. Пусть все идет как идет…
Но тут она задумалась, пытаясь понять, что же подспудно беспокоит. Ее темперамент явно не соответствовал королевскому. Несколько раз за ночь откровенно многовато, но, возможно, его величество тоже поутихнет, отведя душу?
От госпожи Жоффрен принесли записку с выражением беспокойства по поводу ее отсутствия на вчерашнем вечере в салоне. Было так весело… умница Вольтер снова блистал… Пришлось писать, что она чувствовала себя несколько нехорошо, видно, сказывается зимнее ненастье…
Именно эта записка подтолкнула Жанну к серьезным размышлениям о своем положении. Казалось бы, пророчество Лебон сбылось, она стала любовницей короля. Но не фавориткой же! Жанна Антуанетта с горечью подумала, что Людовик даже не спросил ее имени. Почему?
Королю нравилась обстановка тайны, сопровождавшая их встречи, это добавляло прелести. Изящные беседы с незнакомкой, потом горячие объятия, а утром никто и не подозревал, что он всю ночь держал в руках пахнущее розами молодое тело… Она не слишком горяча и вовсе неумела, впрочем, второе скорее говорит о ее неопытности, а значит, и в ее пользу, но первое… Людовику не хватало огня. Все остальное пока было выше всяких похвал.
И король не спешил узнать, с кем же проводит свои ночи.
Но Людовик – это одно, а Жанна – совсем другое. Для короля она была скорее забавным приключением, такие долго не длятся. А что потом? Возвращаться к повседневной жизни, когда рядом в супружеской постели похрапывает верный Шарль Гийом, мечтающий о сыне? Слушать об очередных похождениях его величества и видеть очередную его фаворитку, вспоминая горячие ласки времени их короткой страсти?
Почему страсть должна быть короткой? Потому что она сама отдалась без боя? Но Жанной двигало не только и не столько желание попасть в постель короля, сколько настоящая любовь к нему. Она влюбилась не просто в его величество, после первой ночи она уже не могла жить без Людовика. А он без нее?
Честно взглянув на ситуацию, она вынуждена была признать, что не уверена в его привязанности. Почему? Нет, королю было хорошо с ней даже в отсутствие горячей страсти, это женщина знала точно, но именно то, что Людовик даже не поинтересовался ее именем, говорило, что страсть будет недолгой. Для него она – мимолетное приключение, одна из многих, побывавших на ложе и забытых на следующий день. Турнеэм и Бине верно говорили, уже одно то, что ее пригласили трижды, – бешеная удача для дамы из Парижа, а не Версаля. Такие в Версальском дворце надолго не задерживаются.
Одна из череды… просто одна из…
Вот что не давало покоя Жанне! Немного погодя его величество просто даст понять, что ее время закончилось, и что тогда?
Она еще не успела осознать принятое решение, оно даже не оформилось окончательно, а рука уже нашла колокольчик, чтобы позвать Луизу. Услышав приказ хозяйки, горничная вытаращила глаза:
– А если…
– Во-первых, сегодня никаких «если» не будет, а во-вторых, приказов я не повторяю. Собирайся, пожалуйста.
– Мадам, вы будете принимать ванну?
– Обязательно, мне кажется, что я никогда не смогу отмыться от этих противных насекомых. Надо заказать блохоловку поизящней…
– Вы надеетесь вернуться? – осторожно поинтересовалась Луиза.
Жанна посмотрела на нее долгим взглядом и усмехнулась:
– Я обязательно вернусь, но не сюда, а туда!
И не нужно было объяснять куда, мадам д’Этиоль явно имела в виду не спальню Бине, предоставленную им для королевских утех, а сам Версальский дворец.
Карета очень спешила, кучер подхлестывал лошадей так, словно за ними кто-то гнался. Крестьяне, завидевшие такие гонки экипажа степенного де Турнеэма, только пожимали плечами и сокрушенно качали головами. Что такого могло случиться, чтобы престарелый уже откупщик столь поспешно преодолевал расстояние между Парижем и замком Этиоль в не самую подходящую для поездок погоду, когда растаявший снег превратился в кашу, летевшую во все стороны из-под копыт лошадей и колес кареты?
Де Турнеэм спешил не только в экипаже, он и по лестнице почти бежал, совершенно запыхавшись. В гостиную мадам Этиоль он почти влетел с шипением:
– Вы с ума сошли?! Король разыскивает по всему Парижу!
Жанна, стоявшая у окна, спокойно повернулась к дяде:
– Его величество ищет меня?
– Конечно! – Видя спокойствие племянницы, Турнеэм уже вовсе не был уверен в том, о чем думал всю дорогу. Нет, она вовсе не дура, которой улыбнулось счастье и которая умудрилась его упустить. Она сбежала в Этиоль не из страха или каприза, а явно с каким-то намерением…
Осознав, что исчезновение Жанны – часть хитрого плана, причем ее собственного, потому что даже Парисы ничего не подозревали, Турнеэм обессиленно опустился в кресло:
– Что вы задумали?
Жанна села напротив, чуть устало улыбнулась:
– Я едва не стала для короля просто очередной женщиной в его постели, у которой он даже имя не спросил.
– Бине говорил, что его величеству так интересней, тайна подстегивает.
– И как долго могла продолжаться эта тайна? До первой красотки, которая сумеет стать его фавориткой? К тому же где уверенность, что я действительно нужна королю? Я, понимаете, а не окружающая меня тайна?
Она встала, взволнованно прошлась, остановилась у окна.
– Исчезни я сегодня, вспомнит ли он завтра обо мне?
– Вспомнил, что вам еще нужно?
– О… многое, слишком многое, чтобы просто ездить по ночам в спальню Бине для услаждения страсти его величества. Я хочу стать его фавориткой. Разве вы с Парисами хотите не этого?
– Но как вы рассчитываете стать таковой, бежав из Парижа?!
– Какая женщина была бы интересна лично вам, дядюшка? Та, которая виснет у вас на шее, поджидает вас за каждым углом, не давая прохода, или та, что, доставив удовольствие и очаровав, вдруг исчезла, причем ничего не прося за свои услуги? При том, что королю не раз повторялось, что я в него давно влюблена.
