Житие маррана - Маркос Агинис
— В чем дело? Почему за нами погнались?
Диего только хлопнул брата по плечу, вздохнул и улыбнулся.
Раздвинув кусты, они выбрались на дорогу.
— Бежим, — снова велел Диего.
— Куда?
— Догонять Луиса.
Вскоре мальчики увидели своего мула, рядом с которым ковылял Луис. Он заметил братьев, но останавливаться не стал. Диего одобрительно помахал негру рукой: на спине у мула висела котомка, плотно набитая мясом. Затея удалась.
— Это всего лишь небольшое возмещение нанесенного нам ущерба, — усмехнулся старший брат, с удовольствием оглядывая добычу. — Хотя любой из подсвечников, конфискованных братом Бартоломе, стоит куда дороже.
— Вот просто убил бы, — сказал Франсиско и, нахмурившись, добавил: — Честное слово.
— Кого, комиссара-то? — Диего тряхнул головой. — Я бы его с удовольствием задушил, зарезал, растерзал. Но кому под силу прикончить эдакого борова? Он же король свиней. Настоящий свиной император.
— Да, грязная свинья. Марран.
— Франсискито.
— Что?
— Не смей произносить этого слова — «марран».
— Почему?
— Можешь называть комиссара свиньей, хряком, чушкой, дьявольским отродьем. Только не марраном.
Франсиско решительно ничего не понимал.
— Марранами, — объяснил, помрачнев, старший брат, обзывают нас. И папу.
♦ ♦ ♦
— Как вы можете утверждать, будто я отвергаю Бога! — восклицает Франсиско. — Ведь я только что рассказал вам, что неустанно размышляю над Его заветами и следую Его воле.
— Отвергаете, отвергаете, сын мой, — устало вздыхает монах, которого тяготят и рассуждения арестанта, и теснота камеры.
— Но вспомните хотя бы слова из Матфея, — настаивает узник. — Иисус сказал: «Не всякий, говорящий Мне: „Господи! Господи!“, войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного». Так вот, я исполняю волю Отца моего Небесного. А инквизиция жаждет меня покарать.
Брат Уруэнья отирает вспотевший лоб. Как же трудно побороть Люцифера! «Этот человек окончит свои дни на костре», — думает он.
22
Торибио Вальдес в сопровождении брата Бартоломе решительно направлялся к дому Нуньеса да Сильвы. Даже издалека было видно, что капитан копейщиков так и пышет злобой. Он вошел не постучавшись и не поздоровавшись. Монах, тряся телесами, ввалился следом, держа на руках кота. Оба уселись в гостиной и велели всей семье предстать пред их очи. Альдонса по своему обыкновению предложила гостям сладостей, но капитан Вальдес, грозно насупившись, отказался: разговор предстоял серьезный. Диего успокоительно подмигнул Франсиско: мол, ясно, о чем пойдет речь.
— Существуют поступки праведные и поступки постыдные, — начал доминиканец глухим голосом, не предвещавшим ничего хорошего. Его глаза под опухшими веками горели гневом.
Капитан кивнул.
— Обычно люди стараются загладить постыдные поступки праведными деяниями. — Выдержав мучительную паузу, комиссар продолжил: — Впрочем, чего стоит ожидать от лиц, творящих непотребства, даже находясь под подозрением в тягчайших грехах?
Несчастное семейство взирало на монаха испуганно, как зверушки, которым вот-вот свернут головы.
— К капитану Вальдесу поступила жалоба в связи с хищением, — удрученно произнес брат Бартоломе.
Капитан опять кивнул.
— И хищение это совершили те, кто сами в неоплатном долгу перед христианским сообществом. Или вы забыли, что сейчас в Лиме святая инквизиция, не жалея сил и времени, пытается спасти душу еретика? Так-то вы отблагодарили власти и священнослужителей, которые и здесь, и в столице неустанно пекутся о защите веры?
Торибио Вальдес нахмурил брови и выгнул рот подковой: он внимательно слушал и восхищался красноречием брата Бартоломе.
— Так вот, это хищение, этот постыднейший поступок…
— Какое хищение? — пискнула Исабель, но Альдонса попросила дочь не перебивать святого отца.
— Это хищение, этот постыднейший поступок, — продолжал монах, — есть прямое доказательство дурных наклонностей, пустивших глубокие корни в данной семье. Мы предполагали, что ее члены, за исключением обвиняемого, — доминиканец нарочно не назвал дона Диего по имени, — не подвержены злу.
Он снова замолчал и некоторое время сосредоточенно гладил кота. Потом поднял горящие гневом глаза.
— Однако это не так! И посему, — комиссар сбавил тон, — я принял решение прекратить занятия, которые проводит здесь брат Исидро. Лишние знания не идут на пользу неблагодарным ученикам. Для исцеления их душам нужен иной опыт.
Капитан восхищенно покачал головой: вот ведь настоящий златоуст!
— Диего и Франсиско, — продолжал меж тем брат Бартоломе, — будут регулярно посещать монастырь Святого Доминика. Там их наставят на путь истинный. Образованием женщин я займусь лично.
Не того ждали провинившиеся от строгого доминиканца. Торибио Вальдес тоже изумился: сменить учителей и прекратить уроки — разве это справедливая кара за покушение на чужую собственность? Или святой отец шутит?
— А чтобы покрыть часть расходов на обучение в нашей обители, — проговорил, не переставая хмуриться, брат Бартоломе, — вы должны будете внести пожертвование.
— Но у нас же ничего не осталось! — запротестовал Диего.
— Молчи, глупец! — одернул мальчика комиссар. — Щедрое сердце всегда найдет, чем поделиться. Нет материальных ценностей — подойдут и духовные.
— Да, конечно, — ответила Альдонса, стараясь загладить бестактность сына.
Монах бросил на нее одобрительный взгляд, но затем вновь вошел в роль сурового инквизитора.
— Впрочем, в этом доме наверняка кое-что завалялось.
Диего сжал кулаки и закусил губу: «До нитки хочешь нас обобрать, сукин ты сын», — еле слышно процедил он.
Брат Бартоломе обратился к покорной Альдонсе:
— Вели-ка принести ящик с инструментами твоего мужа.
В укладке с хирургическими инструментами дона Диего хранились ножи разной формы, пробойники, экстракторы, пилы, долота, ланцеты — одни стальные, другие серебряные. Присматривал за ними Луис: мыл, точил, аккуратно раскладывал по местам. Негр делал это с превеликим усердием, ибо только цвет кожи помешал ему развить природную склонность к медицине. Часто, перекипятив и начистив все до блеска, раб «играл в лиценциата»: поднимал ланцет, точно перо, и рассекал им вену воображаемого пациента, разбитого параличом; или, зажав в руке экстрактор, извлекал наконечник стрелы из плеча раненого, также являвшегося плодом его фантазии. А то в шутку размахивал скальпелем перед носом Франсиско, если озорник хватал пилу или пробойник. Все инструменты дон Диего когда-то приобрел в Потоси. Когда доктора арестовали, Луис поклялся себе хранить их до его возвращения. Хозяйка велела принести заветную укладку, но слуга только растерянно хлопал глазами.
Альдонса повторила приказ. Негр изумился, ведь про инструменты, казалось бы, давно забыли. Он поклонился, хромая, вышел из комнаты, пересек двор, увитый виноградом, и скрылся в каморке для прислуги. Франсиско вдруг безумно захотелось, чтобы Луис убежал, схоронился в
