В ожидании весны - Ованес Азнаурян
– Свинья я, Джеко, и Грета права. Самая настоящая свинья. Хоз!
И Джеко тогда лишь укоризненно скулил и беспокойно смотрел на своего хозяина.
Официальной версией добровольной ссылки было так называемое обнуление. Старик считал, что, поскольку наступили нулевые, закончилась Эпоха Страшных Зим, писателю тоже нужно обнулиться. То есть вернуться к истокам, пожить в природе, обновиться и так далее. Но Грета Георгиевна еще и знала, что поводом отшельничества супруга послужил смерть Гранта. С уходом из жизни Матевосяна Ара Маноян так и не смирился (слишком рано, слишком несправедливо!) и поэтому решил сам уйти тоже, и это было нечто, что можно назвать социальным самоубийством, разве нет?
Итак, человек добровольно обрекает себя на одиночество. Человек находит полуразрушенную крепость и решает жить в ней. Там, где есть люди, его уже нет, он там отсутствует, он для них, кажется, умер. И вполне отдает отчет в том, чем это может грозить.
Странно: человека больше пугает мысль умереть (то есть реально покончить жизнь самоубийством), нежели мысль остаться в одиночестве, а значит, гарантированно сойти с ума. В том, что он сойдет с ума, человек не сомневается. Он знает, что одиночество ничего не принесет, кроме лишения рассудка. И все же: человек предпочитает полному уничтожению, абсолютному ничто, кромешной тьме – хоть какое-то существование, нечто, хоть какой-то свет, пусть даже искаженный в силу искажения рассудка. Пусть другой, более сильный выбрал добровольную смерть. Но он, Ара Маноян, не воображает себя сильным. Он предпочитает помутнение рассудка. Ара Маноян не желает (не может!) бороться со всесильным туманом. Больше четырех лет – туман, дождь, снег, туман, дождь, снег и очень редко солнце! Пусть туман делает с ним что хочет. А когда он, человек, сойдет с ума, пусть его убивает голод. Не исключено, что тогда он сможет покончить с собой (тебе и так мало осталось, тебе семьдесят семь, так чего спешить?). Но только не теперь, не в начале, когда он может думать и не подозревать даже, что «процесс пошел». Потом – может быть, теперь – ни за что… Но что человек?
Ара Маноян вопреки всему все же мечтал, что когда-нибудь вернется. Ecce Homo! Человек – тогда человек, когда он еще надеется и боится. Да-да! С некоторых пор он стал бояться. Если человек способен пугаться, значит, он еще не умер? Живой? А если он пугается постоянно и ему все время страшно? Значит ли это, что он сошел с ума?
Տէր, ողորմեա՛.
Это началось после того, как подох Джеко. Тогда Ара Маноян закончил и роман, написав последнее предложение: «А снег шел большими хлопьями, и дул ветер, и казалось, что Зима хочет что-то наверстать, что-то упущенное и потерянное…» И писатель остался теперь совсем один. Не было ни романа, ни собаки. Тогда он начал пугаться своего одиночества. Ему стало мерещиться, что он очень близко слышит вой волков. Ара Маноян знал, что, если и есть волки, они никогда не смогут проникнуть в башню-крепость, но все равно: человек уже представил себе однажды холодную мокрую морду, высунутый розовый язык и ослепительно-белые зубы, представил очень близко, у самого своего лица, представил тяжесть волчьего тела у себя на груди, и ему с тех пор было страшно. Он вздрагивал, когда думал о волках, ведь ему казалось, что волки его преследуют. Думал о чем-то другом – представлял волчью морду; хотел петь – получался вой; хотел уснуть – кто-то ходил по крыше башни, и снова тогда слышал вой. Протяжно и глухо. Ни с чем не сравнить. Простой волчий вой.
Человек чувствовал, что сходит с ума.
Տէր, ողորմեա՛.
Когда идешь сквозь туман, тебе становится страшно от того, что ты не видишь, куда идешь, и уже не знаешь, откуда шел. Ты оглядываешься и не видишь своего дома, и тебя охватывает ужас при мысли, что ты уже никогда не сможешь найти дорогу обратно. Какая-то страшная тоска сдавливает сердце, до реальной, самой настоящей боли. Одинокая вселенная в одинокой нашей Вселенной, человек мечется из стороны в сторону, бежит, но все равно оказывается там, где уже был. И тогда человек подходит к ближайшему телеграфному столбу и обнимает его, обнимает мокрый от дождя и тумана телеграфный столб. Больше всего человек осознает свое одиночество тогда, когда обнимает телеграфный столб. Разве нет? И тогда человек начинает выть, подобно дикому зверю, захлебываясь в своей тоске одиночества. Голос человеческий звонко и протяжно разносится эхом по местности, возвращаясь к нему же десятикратно усилившись. Человек пугается своего голоса, на несколько секунд затихает, но потом снова, словно спохватившись, он принимается выть еще громче и протяжней. Потом начинает темнеть. Человек охрип и способен лишь на тихое мычание. Он чувствует мокрым от слез и дождя лицом ласковые прикосновения тумана, и тогда он теряет надежду. Он затихает. Сидит под столбом и поглаживает мокрую траву… И вдруг где-то зажигается свет. Человек ясно видит этот яркий огонь в матовой оболочке тумана. Человек издает радостный крик и бежит к свету. Спотыкается, падает, обдирая руки до крови, поднимается, снова бежит, плачет и смеется, тяжело дыша. Он уже замечает контуры дома, и свет становится все больше и ярче. Человек хочет уже броситься в дом, но какая-то вспышка, какое-то Солнце ослепляет его. Человек теряет сознание и падает…
Крики и вой Ара Манояна были слышны по всей округе, но громче всего их слышали в маленьком домике у самого железнодорожного полотна, на окраине деревни Паг. Раньше, в советское время, до Эпохи Страшных Зим, по этой железке ехали поезда из Еревана в Дзорк (через Нахичеван) или в Баку. У самой деревни Паг поезда эти и сворачивали (или в Дзорк, или в Баку), потому что здесь находился железнодорожный разъезд. Старый дед Сероб, который жил в этом самом домике на окраине деревни вместе со своей женой Розой, работал всю жизнь тут стрелочником. Когда развалился Союз и поезда перестали ездить, дед Сероб стал активнее выпивать и постепенно превратился в полное ничто, что было как-то безразлично бабушке Розе, которая только и думала о своем сыне Арамике и работала диспетчером на автовокзале в Дзорке. Закончив смену, она забирала деда Сероба, целыми днями сидевшего на скамейке автобусной остановки
