Чингисхан. Пенталогия (ЛП) - Иггульден Конн
Когда Тэмучжин добрался до улуса, там царил хаос. Приближался рассвет, но факелы еще горели, заливая грязно-желтым светом мечущиеся фигуры. Его дважды окликали возбужденные мужчины с луками наготове. Воины уже садились на коней, поднимая тучи пыли. Все происходило крайне неорганизованно, так как не было человека, который командовал бы всеми. Случись это в улусе Волков, то во главе стоял бы отец, раздававший приказы и рассылавший воинов прикрыть стада от грабителей. Сегодня Тэмучжин понял, о чем говорил Есугэй. У олхунутов много хороших лучников и охотников, но для войны они не годились.
Мальчик увидел куда-то ковылявшего хромого Энка и схватил его за локоть. Сердито крякнув, Энк вырвался, но, разглядев, что это Тэмучжин, сам схватил его.
— Он здесь! — крикнул Энк.
Тэмучжин инстинктивно оттолкнул дядю, и тот, упав навзничь, выпустил его. Мальчик увидел, что со всех сторон к нему несутся воины. Убежать он не успел — его схватили и понесли на руках. Он обмяк, словно лишился чувств, в надежде, что воины на мгновение ослабят хватку и тогда он сможет вырваться. Надежда была напрасной. Тэмучжину было непонятно, что происходит. Он знал только, что находится во власти чужаков. Если бы он смог добраться до своего коня, то удрал бы от любого наказания. Люди, несшие его на руках, вышли на свет, отбрасываемый факелами, и Тэмучжин вздрогнул от страха: его схватили личные воины хана, мрачные загорелые воины в доспехах из вареной кожи.
Их хозяина, Сансара, он видел только издали в свой первый день среди олхунутов. Тэмучжин стал вырываться, и один из воинов дал ему крепкий подзатыльник, от которого у мальчика искры из глаз посыпались. Бесцеремонно бросив на землю у входа в ханское жилище, воин грубо обыскал его и через открытую дверь швырнул в юрту. Тэмучжин рухнул на пол из полированного желтого дерева, золотисто поблескивавшего в свете факелов.
Снаружи ржали лошади и кричали воины, но Тэмучжин, поднявшись на колени, оказался в центре напряженной тишины. Кроме хана здесь были трое его охранников с обнаженными мечами в руках. Тэмучжин обвел взглядом незнакомые лица, увидел на них ярость и, к своему удивлению, немалый страх. Он решил, что не скажет чужакам ни слова, что бы с ним ни делали, но тут его взгляд упал на знакомое лицо.
— Басан! Что случилось? — изумленно воскликнул Тэмучжин и вскочил на ноги.
Присутствие отцовского воина среди чужаков испугало его так, что нутро свело в один тугой узел. Никто не ответил ему, а Басан стыдливо отвел взгляд. Тэмучжин опомнился и покраснел. Поклонился хану олхунутов.
— Господин мой хан, — произнес он, как подобало.
Сансар по сравнению с Илаком и Есугэем казался хрупким. Он стоял, сцепив руки за спиной, с мечом на бедре. Лицо его было спокойно, а взгляд так пронзителен, что Тэмучжин покрылся потом. Наконец Сансар заговорил. Голос его был резок и отрывист.
— Твоему отцу было бы стыдно, если б он услышал, как ты открываешь рот не по делу, — сказал он. — Следи за собой, мальчишка.
Тэмучжин сделал, как ему было велено: успокоил дыхание и выпрямил спину. Досчитал в уме до десяти и снова поднял взгляд.
— Я готов слушать, господин.
Сансар кивнул, словно оценивая его.
— Твой отец тяжело ранен, мальчик. Он может умереть.
Тэмучжин побледнел, но лицо его оставалось бесстрастным. Он услышал злобу в голосе хана олхунутов и решил, что больше не покажет перед ним свою слабость. Сансар молчал. Возможно, ожидал, что Тэмучжин заплачет или станет кричать. Но не дождался и заговорил сам:
— Олхунуты разделяют твое горе. Я обшарю все равнины в поисках тех людей, что осмелились напасть на хана. Они будут жестоко наказаны.
Суетливость в речах Сансара выдавала его неискренность. Он едва скрывал свое удовольствие. Тэмучжин позволил себе коротко кивнуть, хотя мысли неслись вихрем. Ему хотелось заорать, схватить этого старого змия и вытрясти из него всю правду.
Сансара раздражало молчание Тэмучжина. Хан посмотрел на неподвижно сидевшего по правую руку от него Басана.
— Ты еще не прожил и года среди нашего народа, мальчик. Сейчас опасное время, когда вслух произносятся такие страшные слова, которым лучше никогда не слетать с уст. Но все же будет вернее, если ты воротишься домой и оплачешь отца как подобает.
Тэмучжин стиснул зубы. Он больше не мог молчать.
— Значит, он при смерти? — спросил он.
Сансар раздраженно вздохнул, собираясь что-то сказать, но Тэмучжин отвернулся от него и обратился к воину отца:
— Отвечай, когда я спрашиваю, Басан!
Воин поднял голову и выдержал взгляд Тэмучжина. Напряжение возрастало. Мальчик рисковал жизнью обоих, грубо нарушив обычай в юрте чужого хана. Взгляд Басана говорил, как опасно положение, в которое поставил их Тэмучжин, но Басан тоже был Волком.
— Он тяжело ранен, — ровным голосом ответил Басан. — Есугэй могуч, потому-то и добрался до улуса живым, но… уже три дня прошло. Что сейчас, не знаю.
— Уже почти рассвело, — произнес Тэмучжин. Он устремил взгляд на хана олхунутов и снова склонил голову: — Будет так, как ты сказал, господин. Я должен вернуться и возглавить свой народ.
При этих словах Сансар застыл, сверкнув глазами.
— Отправляйся с моим благословением, Тэмучжин. И помни: здесь ты оставляешь только союзников.
— Понимаю, — отозвался Тэмучжин. — Я чту олхунутов. С твоего позволения, пойду проверю коня. Мне предстоит долгий путь.
Хан встал и по обычаю обнял Тэмучжина, и это вдруг вызвало страх у мальчика.
— Да направят духи верной дорогой твои стопы, — напутствовал его Сансар.
Отвесив поклон в последний раз, Тэмучжин покинул юрту. Басан последовал за ним.
Когда они вышли, хан олхунутов повернулся к своему первому воину, сжав кулаки так, что хрустнули пальцы.
— Все должно было быть сделано чисто! — рявкнул он. — А вместо этого кости разлетелись, и мы не знаем, как они упали! — Он схватил бурдюк арака с крючка и струйкой пустил жгучую жидкость себе в горло, сердито отер рот. — Я должен был знать, что татары не могут убить человека, не устроив суматохи! Я же отдал его им! Как они могли выпустить его живым? Если бы он просто исчез, не было бы никакого намека на наше участие в деле! Но если он выживет, то задумается, откуда татары узнали, где его искать. До зимы прольется кровь! Ну, скажите, что мне теперь делать?
Лица людей вокруг него не выражали ничего, кроме страха. Сансар глумливо хмыкнул:
— Идите и успокойте племя. Тут нет врагов, разве что те, кого мы сами пригласили. Молитесь, чтобы хан Волков уже умер!
Шагая мимо юрт, Тэмучжин старался успокоиться. То, что ему рассказали, было неправдой. Его отец — прирожденный воин, и на мечах его одолеть не могли даже двое Волков. Он хотел расспросить Басана, но опасался, что их подслушают. Пока отцовский воин молчал, все можно было считать ложью или ошибкой. Тэмучжин подумал о матери и братьях и резко остановился, так что Басан налетел на него. Если известия не лживы, то он еще не готов бросить вызов Бектеру.
— Где твой конь? — спросил Тэмучжин отцовского воина.
— Привязан с северной стороны улуса, — ответил Басан. — Прости, что принес дурные вести.
— Пойдем со мной. Я должен еще кое-что сделать, а потом отправимся в путь. Повинуйся.
Он не стал оглядываться и смотреть, послушался ли приказа Басан. Возможно, именно поэтому тот кивнул и последовал за юным сыном Есугэя.
Тэмучжин шел мимо олхунутских жилищ, и люди расступались, пропуская их. При виде Басана они тревожились, но никаких мер для защиты не предпринимали — знали, что сейчас он их не тронет. Тэмучжин ухмыльнулся, представляя, как однажды устроит набег на эти самые юрты. К тому времени, когда они дошли до окраины улуса, уже совсем рассвело. Тэмучжин заметил скособоченную фигуру Шолоя, стоявшего у дверей с дровяным топором в руке. Мальчик уверенно подошел к старику, не обращая внимания на его оружие, и спросил:
