Александр Лепехин - Почти не придуманные истории

Стража пыталась закрыть ворота внутренней крепости, но было уже поздно. Казаки быстро перебили их и, не слезая с коней, ворвались в покои замка. Со стен дворца ударили дружные залпы из пищалей. Казаки немного стушевались и стали крутиться на одном месте, чем стали удобной мишенью для янычар, стрелявших со стен. На стене у башни бой не утихал. Казаки устали и уже потихоньку начали отступать. Хоть и умел Найден рубить с двух рук и саблю из руки в руку перекладывал, но усталость давала себя знать Руки затекали, да и удары стали слабее. И тут, показалось Найдену, как потом некоторые божились, что тоже видели, как над городом пронесся белый всадник на белом коне. И откуда только силы взялись начал Найден теснить нападавших, а за ним и другие поддали и побежали басурмане.

Да и внизу казаки из-под обстрела вырвались и продолжили крушить гарнизон. Сопротивление оставшихся басурман было подавлено быстро. Выпустили из подвалов и ям своих соплеменников. Оставшихся в живых разоружили и заперли в подвале. Особо злых тюремщиков тут же запороли их же бичами. Раненых басурман забрали в дома местные женщины. Казаки стащили всю добычу на центральную площадь, тут же ее разделили, а через несколько дней, нагрузив захваченные арбы, покинули город.

Нашел Найден ту турчанку. Забрал с собой. Атаман за отвагу и храбрость его не только турчанку ему отдал, но еще из добычи отдал чего Найден пожелал. Но не стал Найден брать жемчуга да парчу всякую, взял себе саблю добрую, да пару коней себе и своей невесте, да что в обратной дороге пригодиться может. Атаман сказал ему:

– Люб ты мне. Оставайся у меня. Есаулом будешь, а срок придет и меня заменишь.

– Не, батька. Не обижайся, не могу я разбоем жить. Теперь и жену себе добрую добыл, знаешь как заживу. Всем на зависть. В любви и согласии.

– Да ты еще доберись до этой любви и согласия. Дикое поле оно на то и дикое. Да и басурманка твоя как бы тебя на ночлеге не зарезала, да к своим не подалась.

– Все может быть. На все воля божья. Да и жена моя как дикая кошка на меня поначалу кидалась, а сейчас ничего. Я думаю что все будет хорошо. Не зря же нам силы небесные помогли в этом деле.

С тем раскланялись, попрощались Найден с приятелем со своими новыми друзьями и подались домой. Долго ли коротко ли, но пришли они домой. А там уже их и не ждали. Матери все глаза о них проплакали. Очень были им рады. Но увидев турчанку, стали Найдену выговаривать, что, дескать, неправильно это, своих девок пруд пруди, а ты с нехрестью связался. Но Найден только отшучивался. А дивчина оказалась доброй и работящей, пока до дому добирались она всю женскую работу делала, да еще быстро так все их раны залечила. Найден на нее смотрел с любовью, а она на него с восхищением и нежностью. Когда Найден пришел к попу на счет свадьбы, тот ему сказал:

– Какая свадьба, ты ее крести сначала.

Ну, окрестили ее в той же церкви, а потом венчались они. И жили действительно в любви и согласии и дети у них были красивые и умные как на подбор.

Дед замолчал. Наступила тишина, которую долго никто не нарушал. Некоторые из ребят уже спали, а некоторые лежали в задумчивости и смотрели на деда и на тлеющие угли костра. Ребята, видимо, живо представляли себя на месте Найдена ну и конечно еще более героическими парнями. Молчание нарушил дед:

– Ну-ка, пострелята, табун проверьте.

С земли поднялся паренек лет 14, поймал стреноженную лошадь, развязал ей ноги, и быстро вскочив ей на спину, умчался в темноту. Тут Никита почувствовал, что он как бы погружается в сладкую негу и летит в какую-то пропасть.

Никита вдруг почувствовал, что его кто-то трясет за плечо и приговаривает: «Вставай. Просыпайся». Никита открыл глаза и в ярком, солнечном свете увидел перед собой лицо Дружинки. «Поехали домой быстрей. Давай подсажу». Тут Никита увидел, что никто не издевается и подшучивает над ним, над его неумением ездить на лошади. Да в нашем далеком будущем меня бы засмеяли, а тут все помочь стараются. Добрее они своих потомков:

– А можно я пешком добегу, а лошадь на веревке? А?

– На веревке. На веревке. – Недовольно пробурчал Дружинка. – Давай, как хочешь, только быстрей. А то нас там уже заждались.

Никита быстро побежал домой. Перебирая в памяти последние события, старался не упустить подробности. «Вот вернусь, как начну рассказывать, – подумал он, – ведь мне никто не поверит. Все скажут: «Во врет». А вдруг не вернусь? Что так мне здесь и жить что ли?» От этой мысли ему сделалось нехорошо и как то засосало под ложечкой. Так с этими грустными мыслями он добежал до дома. Действительно там все ждали их. Дружинка уже запряг своего коня в телегу и подхватил под уздцы лошадь которую привел Никита.

Начинался новый трудовой день. Все без каприз и нытья дружно брались за дело и делали его вместе, весело с песнями. Но в этот раз, отправив старших сыновей на сенокос, отец семейства Неждан со своею женой остался дома и стали как-то одеваться по-праздничному. На немой вопрос Никиты Дружинка ответил:

– Дядька Понкрат Бурцов помер намедни. Они на похороны идут. Хороший был человек, вот они его и проводят в последний путь. Если хочешь, оставайся с ними. Потом с ними и придешь.

Никита согласно кивнул головой. Они втроем пошли на другой конец деревни. Там у одной из приземистых хат толпились люди. Они, пригнувшись, вошли в дом. Там на столе стоял гроб в котором лежал покойник. Мужчина лет пятидесяти. Улыба с Нежданном, перекрестились на образа, и подошли проститься с покойником. Затем вышли из дома на улицу. Никита удивился, не было венков, этих привычных атрибутов похорон. Были только люди, сожалеющие о смерти хорошего человека. Через некоторое время мужчины вынесли из дома заколоченный гроб с покойным и понесли его к небольшой деревянной церкви, что стояла в центре Жилой слободы, недалеко от теперешнего магазина. Церковь была очень простой, без особых иконостасов и росписи. В церкви дядьку Понкрата отпели, а потом понесли на кладбище, которое было рядом с церковью. На кладбище было много могильных холмиков, но совсем не было изгородей вокруг могил, было очень мало крестов, а просто на могилах лежали куски камня. Никита увидел вырытую могилу и опять удивился она была глубиной не более полуметра.

В эту могилу положили дядьку Понкрата, по старой традиции бросили мелочь и куски хлеба, выкупили могилу, и засыпали землей. Сверху положили небольшой камень воткнули горящую свечу, положили горстку кутьи и несколько букетиков полевых цветов. Все с глиняной чашки взяли по щепотке риса с изюмом, как ее назвали кутью, и по ложке овсяного киселя. Улыба с Нежданом пошли на поминки, а Никита прямо с кладбища пошел на сенокос.

На сенокосе работа кипела. Вроде и взрослых не было и подгонять некому.

Дружинко деловито покрикивал на сестер. Почувствовав себя взрослым. Через некоторое время появились родители, Улыба похвалила детей, что много сделали, пока их не было, но тут же поторопила:

– Давайте все доделывать быстрей, по всему видно, да и деды говорят, что дождь скоро будет. До дождей нужно успеть. Так что поднажать придется: – Мам. Да сколько можно, – захныкали дети, – мы и так уморились. – Зимой отдохнем. Когда и скотина, и мы в тепле и сытости будем. А то сейчас поленишься, а зимой плакать будешь, до по соседям ходить просить. Как голодранцы какие. Стыдоба.

Все, кто, молча, кто чего-то бубня себе под нос, принялись за работу. За работой быстро пролетел день.

Вечером после ужина Улыба сказала Дружинке:

– Давай-ка пойдем, огород польем. А то в такую жару там все посохнет Дружинка было начал канючить, что он устал и что ему необходимо срочно отдохнуть. Но поймав на себе строгий взгляд матери и старших братьев, понял, что это бесполезно и безропотно вместе со всеми пошел на огород.

Огороды располагались в пойме Шиворони вокруг Пятницкой церкви. Для поливки использовалась деревянная бочка, установленная на большую тележку с двумя большими колесами. Телегу подгоняли к берегу реки ведрами, сделанными их дерева или из кожи, или большими глиняными горшками наполняли бочку, затем ее везли к грядкам и там уже поливали всякие овощи. На огородах, в основном, было посажены огурцы, помидоры, лук, свекла, капуста. На этих бесконечных грядках постоянно копошились старики и маленькие дети. Пока мужчины поливали, женщины быстро пропалывали грядки. Никита с Дружинкой выполняли самую ответственную работу, заливали воду в бочку, а затем заполняли ведра и подавали вниз тем. кто поливал. Вымокли все основательно, а по окончании этого «мокрого» дела еще и искупались.

Вечером Дружинка предложил пойти на Оленку. Никита заметил, что вечерами на Оленке горел костер. Оказалось что там по вечерам собиралась и гуляла молодежь. Дружинка загадочно поманил Никиту и шепнул: