Питер Хутхаузен - Враждебные воды

— А что? — последовал тщательно взвешенный ответ.

— А то, что три советских торговых судна направляются в северный район боевого патрулирования. Там одна из “Янки”. К-219. Я думала, может, вы что-то знаете.

— Ничего, — произнесли там после секундного колебания.

— Я думала иначе. И на том спасибо. — Робинсон повесила трубку. Если до звонка она подозревала, что в районе Бермуд творится что-то неладное, то теперь в этом не сомневалась. Через полчаса об этом станет известно адмиралу Шейферу. Он — офицер разведки флота. Подводники обязаны с ним работать. Пускай он борется с их мафией.

К-219, центральный пост

O8.50 Теперь, когда все первоочередные меры были выполнены и обстановка более-менее стабилизировалась, появилась возможность оценить ее и выбрать главное направление по борьбе за живучесть лодки.

Британов крепко растер лицо ладонями, тряхнул головой, словно отгоняя дурные мысли, исказал:

— Я хочу выслушать ваше мнение по поводу случившегося, и мне нужны ваши предложения по дальнейшим действиям. Я хочу, чтобы вы были предельно откровенны, иначе нам не справиться с ситуацией.

— Товарищ командир, — первым поспешил высказаться замполит Сергиенко, — считаю, моральный дух экипажа достаточно высок, и мы выполним…

— И перевыполним! — резко перебил комиссара командир. — Кто еще здесь не понимает, что происходит? Кто? Кому непонятно, что лодка взорвалась и у нас три трупа и девять пораженных??? — Британов кричал во весь голос, не заботясь об авторитете политработника. Сейчас ему было наплевать на всё и на всех, кто мешал спасению корабля. Это была почти истерика, нервный срыв, вызванный страшным перенапряжением последних трех часов.

Но одновременно она послужила и мощной разрядкой натянутых до предела нервов командира и остальных.

Он не сорвал злость на своем заместителе, он просто естественно отреагировал на глупость и непонимание ситуации. Время пустых слов прошло. Настало время ответственности и профессионализма.

— Механик! Вы контролируете ситуацию, в конце концов?

— Почти. Мы вентилируем четвертый, пятый и шестой отсеки. Через тридцать минут будет введен в действие второй борт ГЭУ. Главная опасность — окислитель в шестой шахте и трюме четвертого. Необходима прокачка шахты и промывка трюма четвертого.

— Сколько людей в кормовых отсеках?

— Пятьдесят четыре человека. Старший в корме — Пшеничный. Он вполне справляется.

— Хорошо. Готовьте две аварийные партии в четвертый. Пересчитать все средства защиты. Приготовиться к аварийному сливу окислителя из шестой.

Потом это поставят в вину Британову и экипажу. В этом решении крылась принципиальная ошибка: аварийный слив окислителя предусмотрен только из исправной ракеты и никак не годился в данной ситуации! Отсутствие конкретной инструкции по действиям в данной ситуации не может полностью оправдать ошибочное решение командира.

— Товарищ командир! — начальник химической службы Сергей Воробьев наиболее трезво мог оценить ситуацию в загазованных отсеках, — в корме нет индикаторных трубок для замера концентрации паров окислителя, не хватает регенеративных патронов к защитным противогазам. Предлагаю разрешить мне убыть в четвертый и лично произвести замеры. Я могу передать все необходимое в кормовые отсеки.

— Я готов отправиться с ним, — поддержал начхима механик.

— Нет, — отрезал командир, — вы оба нужны мне здесь. Кого пошлем?

— Мичмана Байдина. Он готов.

— Есть. Посылайте Байдина.

— Центральный — радисты! Получено РДО из Москвы. Нам назначена точка встречи с судами морского флота. Они запрашивают наши возможности по скорости. Что отвечать?

— Капитульский? Что скажешь?

— Оба борта в работе. Ограничений нет:

— Радисты! Передайте:

Имею полный ход тринадцать узлов. Курс двести девяносто. Следую в точку встречи. Обстановка стабилизировалась. Готовлюсь к аварийному сливу окислителя. Командир К-219.

— Это всё.

Корпус лодки мелко завибрировал, отзываясь на увеличение хода. Со стороны это было невиданное зрелище: в открытом океане, ни от кого не таясь и не скрывая своей принадлежности к Военно-Морскому Флоту Союза ССР, полным ходом шел стратегический подводный крейсер.

Национальную принадлежность корабля обозначал бело-голубой краснозвездный флаг. В лучах восходящего солнца сейчас его видел только один человек.

“Аугуста”

Этим человеком был американский командир Вон Сускил.

Обхватив рукоятки перископа, он внимательно вглядывался в удаляющийся силуэт “Янки”.

— Сэр, докладывает акустик. Красный-2 увеличил ход до полного и изменил курс. Они уходят, сэр.

— Я вижу. Старпом, мы пойдем следом. Радист! Передайте в штаб:

Объект увеличил ход до тринадцати узлов и изменил курс на северо-запад. Продолжаю скрытое слежение. Жду указаний. Цезарь.

Глубина сто пятьдесят футов! Ход — тринадцать узлов!

“Аугуста”, набирая скорость, устремилась за “Янки”. Странно, почему они пошли на норд-вест?

Вон Сускил не снимал готовности своих торпедных аппаратов и по-прежнему был готов атаковать и уничтожить “Янки”. Если понадобится.

Глава 7

Я, разумеется, не предполагал, что меня будут слушать на Политбюро. Воспринял это с беспокойством, но понимал, что тяжесть аварии соответствует вниманию такого уровня. Лодка стратегическая, на борту шестнадцать ракет со спецзарядами, ядерные торпеды, два реактора. Случилась неприятность недалеко от США. Да еще накануне встречи М. С. Горбачева с Р. Рейганом в Рейкьявике. То есть политический резонанс может быть весьма серьезным.

К-219, центральный пост

— Штурман! Доложить расчетное время занятия точки встречи!

— На таком ходу — не позднее 20.00.

— Где Сергиенко?

— Я здесь, товарищ командир, — выбрался на середину центрального мокрый от холодного пота замполит.

— Вам плохо?

— Не хуже, чем другим.

— Вот и ладно. Обеспечьте подготовку к уничтожению и эвакуации секретных документов. Кстати, когда Горбачев собирается к Рейгану?

— Встреча планируется приблизительно через неделю, в Исландии.

— Надо же! И тут мы как раз мимо проплывем с дырой в борту. Замечательно!

Британов находил в себе силы иронизировать, и прежде всего над собой. Он прекрасно понимал, что, как бы ни сложилась ситуация дальше, его судьба предрешена. Скорее всего, военный трибунал ему уже обеспечен.

— Механик! Ты лес валить умеешь?

— Я все умею. Но не думайте, что именно вы будете бригадиром на лесоповале. Им буду я как технически более подготовленный!

— Ну-ну, давай, готовься. А пока посоветуйся с ракетчиками, как нам лучше выбраться из этого дерьма.

Разумеется, Британов особенно не думал, какой политический резонанс произведет авария на его лодке. То, что сейчас происходило на борту, вряд ли можно назвать неприятностью. Для всего экипажа это была настоящая трагедия — и, возможно, со смертельным исходом.

Но командир, передав донесение в Москву и получив координаты точки встречи с гражданскими судами Морфлота, вправе был рассчитывать на скорую и эффективную помощь.

В глубине души он даже обрадовался, в отличие от главкома, что авария произошла в такое время и в таком месте. Уж теперь-то Советский Союз просто обязан продемонстрировать всю свою мощь в проведении спасательной операции. А значит, им будет легче бороться за живучесть корабля и жизнь экипажа. Тем более раз уж Политбюро взялось за дело…

А что будет лично с ним, в данном случае уже неважно.

Советский теплоход “Красногвардейск”

Капитан Евгений Петрович Данилкин в море повидал всякого, но радиограмма из Главфлота была из ряда вон необычной:

ТЕПЛОХОД “КРАСНОГВАРДЕЙСК”. КАПИТАНУ. СЛЕДОВАТЬ В ТОЧКУ С КООРДИНАТАМИ 31.0 °CЕВ., 55.20 ЗАП. ДЛЯ ОКАЗАНИЯ ПОМОЩИ ТЕРПЯЩЕМУ БЕДСТВИЕ ОБЪЕКТУ ВМФ СССР.

НАЧАЛЬНИК ГЛАВФЛОТА ЗБАРАЩЕНКО

Приписанный к Черноморскому морскому пароходству, теплоход был далеко не самым, современным, однако исправно нес трудовую вахту на морских дорогах. Ни для кого тогда не было секретом, что ходить в загранку было делом не только интересным, но и выгодным. На судне все, от капитана до матроса, ценили свое место. И может, не так часто, как военным морякам, но и им приходилось иногда вспоминать о том, какой ценой оплачивается столь доходное, по мнению обывателей, место.

Человеческие потери на судах гражданского флота вполне сопоставимы с потерями на военных кораблях в мирное время. И хотя степень риска на подводном флоте, наверное, все-таки выше, тем не менее главный враг любого морехода — морская стихия. Но что могло случиться у вояк, когда в Атлантике, слава Богу, тишь-гладь и божья благодать? И вообще, что это за “объект ВМФ СССР”? Откуда он тут взялся? Упал с неба? Или из-под воды вынырнул?