Неля Гульчук - Александр Македонский. Наследник власти
– О Александр, неужели ты идешь спать? Я пришел за тобой. Давай встретим восход солнца в моем доме в окружении любимых друзей. У меня уже накрыты столы. Перед походом надо насладиться радостями жизни.
Александр любил Медия. Этот человек вместе с фессалийскими войсками помог ему в завоеваниях. Медий настойчиво упрашивал, и царь согласился.
Глаза Селевка, Птолемея и Неарха умоляли отказаться, но Александр лишь улыбнулся в ответ. Он был человеком, решения которого не оспаривались.
За столом фессалийца все продолжали много пить. От разбавленного вина перешли к неразбавленному. Иолла снова и снова наполнял кубок царя, обмениваясь красноречивыми взглядами с братом. Но едва он замечал пристальный взгляд Селевка, как наливал себе на ладонь вино из царского кубка и, лизнув, подавал его Александру.
Царь пил большими жадными глотками, словно его мучила жажда, – казалось, что он хочет погасить какой-то внутренний жар. Внезапно он издал стон, прижал сжатые кулаки к животу и опустился на мраморный пол.
Все бросились к Александру.
За общей суматохой Иолла шепнул брату:
– Законам природы и болезням повинуются и цари.
– Брюхо у всех одинаково болит от излишеств, особенно при лихорадке, – с усмешкой ответил Кассандр.
Медий попросил разрешения позвать лекаря.
Превозмогая боль, Александр ответил:
– Никаких лекарей. Обычная лихорадка, которая часто бывает в это время года в Вавилоне. Она скоро отпустит. Мне бывало и похуже.
Неарх коснулся его лба.
– Не суди по вавилонянам, – предостерег флотоводец. – Они привыкли к своему климату. Жар – это всегда опасно.
Прибежавший врач попытался уговорить царя:
– Надо немедленно перейти во дворец в личные покои. Я приготовлю настои целебных трав.
– Нет, – слабым голосом ответил Александр. – Я останусь на ночь здесь, у Медия. Завтра мне станет лучше.
На следующее утро лихорадка усилилась. Но царь приказал Медию позвать к нему не врача, а Неарха.
Едва тот переступил порог, Александр проговорил:
– Я хочу принести жертву для безопасного плавания флота. Сегодня к вечеру болезнь пройдет. После жертвоприношения я отправлюсь во дворец, и мы займемся делами, чтобы не сорвать начало похода.
Неарх осмелился возразить:
– Поручи друзьям принести жертву вместо себя.
Александр решительно возразил:
– Я все сделаю сам. Ты благополучно вернулся с океана, потому что я приносил ежедневно богатые жертвы. Боги слышали меня. Они услышат меня и на этот раз.
Царь сам совершил возлияние богам. Но во дворец его принесли на носилках. Он был очень слаб, жар не проходил, и все же он приказал вызвать всех военачальников, чтобы обсудить с ними начало похода.
К Неарху Александр обратился к первому:
– Расскажи про океан. Пусть все услышат.
Неарх рассказывал долго: о том, как велик океан и как суровы и пустынны его берега, о чуде из чудес китах, о таинственном острове, где живет одна из нереид, превращающая людей в рыб.
Наконец, прервав рассказ, царь произнес:
– Неарху посчастливилось. Он преодолел столько опасностей. А теперь и я отправлюсь вместе с ним по морским путям.
Затем Александр начал подробно обсуждать с военачальниками маршрут предстоящего похода.
– Мое решение будет таким. – Голос царя был слабым, но непреклонным. – Готовьте войска! Сухопутные части выступят через пять дней. Флот отплывет через шесть дней. К этому времени я окончательно поправлюсь.
Более четырех часов продолжалось совещание. Наконец царь всех отпустил.
Военачальники вышли встревоженными.
– Он назначил отплытие флота после выступления армии. Значит, ему сильно нездоровится, – поделился своими опасениями Селевк. – Оставил для себя еще один день на полное выздоровление.
Врач Филипп окинул всех печальным взглядом и тихо проговорил:
– Болотная лихорадка – бич Двуречья. Царь ею заразился. Только сильный организм может победить лихорадку. А царь очень изнурен. Его организм ослаблен множеством ранений.
– Он выкарабкается, – уверенно произнес Пердикка. – Не беспокойтесь, он и не такое переносил…
А в это время на женской половине дворца безутешно рыдала Роксана. Будущее страшило ее.
– Александр, как же я буду жить, если ты меня покинешь? Не оставляй меня и сына. Мне страшно. Я боюсь твоих македонян. Они ненавидят меня. Не уходи…
Ежедневно Роксана умоляла врача:
– Спаси его. Спаси ради сына, который должен родиться.
Но Филипп был бессилен.
Мрачные фигуры халдейских прорицателей бродили по саду.
– Не они ли напустили эту страшную болезнь на нашего царя своим колдовством? – ворчали стражники, подозрительно следя за халдеями.
На следующее утро лихорадка усилилась. Царь становился все слабее и слабее. Огромным усилием воли, своей демонической силой он снова и снова пытался победить болезнь: совершил утренние молитвы у дворцового алтаря, отправился на носилках принести богам жертвоприношения ради благополучия армии. Ему впервые пришлось обращаться к богам с носилок.
Селевк, находившийся рядом с царем во время жертвоприношения, мысленно обещал отдать богам все, что у него есть, в обмен на выздоровление Александра.
На носилках царя перенесли в летний дворец, где к вечеру становилось прохладнее. Врач Филипп велел принимать холодные ванны, чтобы снизить жар.
Струи многочисленных фонтанов освежали воздух, напоенный ароматами роз и лилий. После купания, принесшего облегчение, Александр вновь приказал вызвать к себе военачальников. Время похода в Аравию неумолимо приближалось!
Обеспокоенные, стараясь скрыть свою тревогу, ближайшие сподвижники царя собрались у его ложа. Александр лежал под навесом рядом с дающим прохладу фонтаном и прислушивался к плеску волн на Евфрате: река находилась совсем рядом. Опахалоносцы обмахивали его страусовыми опахалами.
Царь поднял глаза на друзей и встретил их участливые взгляды.
Все видели, что царю становится все хуже и хуже. Но Александр настойчиво говорил только о походе.
– Почему бы нам не перенести начало выступления? – решительно предложил Птолемей. – Александр, ты должен восстановить силы. Возможно, нужно сменить климат. Не случайно Дарий проводил лето в горах, в Экбатанах.
– Не напоминай мне об Экбатанах, – тихим голосом произнес Александр. – В этом городе мы потеряли Гефестиона. Мне нельзя прохлаждаться в горах, дожидаясь, пока пройдет лихорадка. Я пойду вместе с вами.
Но на следующий день царь почувствовал себя совсем плохо. Вновь начался сильнейший приступ лихорадки. Александр пожелал вернуться во дворец и распорядился, чтобы туда прибыли все высшие военачальники. Он подтвердил прежний срок начала аравийского похода. Затем еле слышно произнес:
– Я скоро выздоровею.
Все стояли, опустив глаза.
– Я мысленно охватываю весь мир, – тихо продолжил Александр. – Как не вовремя силы меня оставили.
Царь обвел друзей нежным взглядом.
– Дорогие и верные мои друзья. Сколько раз мы склонялись вместе над картами новых земель…
– Александр, – промолвил Пердикка, чтобы отвлечь друга от тяжелых мыслей.
Но тот продолжал говорить:
– Халдейские жрецы предвещали несчастье, если я войду в Вавилон. Но я не умею отступать. Я вошел.
Друзья слушали, с трудом сдерживая подступающие к горлу рыдания.
– Неарх! – позвал Александр.
– Я здесь, мой царь и любимый друг.
– Через три дня отплываем.
– Флот ждет своего царя.
– Селевк! Войска готовы к походу?
– Все с нетерпением ждут команды к выступлению.
– Пердикка!
– Слушаю.
Остановив свой взгляд на Пердикке, царь неожиданно громко сказал:
– Власть не только удовлетворение тщеславия, но и служение людям…
Дворец теперь был полон народу. Все главные военачальники неотлучно находились в царских покоях.
Вечером Александра вновь охватил сильный жар. Хранитель опочивальни по совету врачей распорядился поднять его на высокие подушки. В дыхании появились резкие хрипы. Смерть великого Александра казалась всем уже неминуемой.
Ближайшие друзья – Лисимах, Леоннат, Пердикка, Птолемей и Селевк – дежурили около царской опочивальни день и ночь.
– Ему плохо, – не находил себе места Селевк. – Совсем плохо. Что же нас ожидает завтра?
– Одни лишь боги знают, что будет завтра, – ответил мудрый Птолемей.
– А тебе не кажется, что Александра отравили? – дрогнувшим голосом спросил Селевк. – Все беды начались с приезда в Вавилон Кассандра.
– Я тоже поначалу так думал. Но, если бы царя отравил Иолла, Александр даже при медленно действующем яде не прожил бы более суток. Это лихорадка. Я верю Филиппу. Сколько раз этот великий целитель спасал Александра.
– Иолла тоже виноват, – упрямо возразил Селевк. – С какой радостью он наполнял кубок царя неразбавленным вином. Он видел, что у него жар, что он нездоров и пить ему нельзя.
