Владислав Кардашов - Рокоссовский
Главной его целью, как заявлял он уже в плену во время допросов в штабе 5-й армии, являлось восстановление монархического правления не только в России, но и во всем мире.
С презрением и ненавистью относился Унгерн к русскому народу. На допросах 1 и 2 сентября 1921 года он говорил, что «к судьбе России безразличен, так как, во-первых, не патриот, во-вторых, сторонник желтой расы и допускает оккупацию России Японией...», что «славяне не способны к государственному строительству». Не мудрено, что образом Унгерна впоследствии любовались и германские фашисты, пьеса о нем годами не сходила со сцен фашистских театров.
Отделившись еще в августе 1920 года от Семенова, Унгерн двинул свою «конноазиатскую» дивизию, насчитывавшую до 10 тысяч человек (ядро ее составляли восемь сотен забайкальских и оренбургских казаков), в Монголию. В начале февраля 1921 года ему удалось захватить столицу Монголии город Ургу (ныне Улан-Батор) и стать фактическим диктатором Монголии. С весны 1921 года барон начал систематическую подготовку к нападению на Советскую Сибирь и Забайкалье.
Угроза вторжения заставила командование 5-й армии принять соответствующие меры. Части 35-й дивизии, до этого времени выполнявшие различные работы на трудовом фронте, были спешно сосредоточены южнее озера Байкал. Туда же предстояло отправиться и отдельному кавалерийскому дивизиону 35-й дивизии.
23 марта эшелоны с кавалеристами двинулись в путь, а уже 27 марта они были на станции Мысовск. 29 марта Рокоссовский повел бойцов вновь знакомым путем через хребет Хамар-Дабан. На этот раз переход совершали зимой, а лошади в дивизионе по-прежнему оставались слабым местом. Поэтому перед выступлением в поход Рокоссовскому пришлось приказать: «Командирам эскадронов и начальникам команд при передвижении обратить самое серьезное внимание на сбережение консостава, не увлекаясь быстротой передвижения, делая не более Зб верст в сутки. Через двое суток похода иметь однодневные остановки...»
Перейти в марте перевал было очень трудно, и только 10 апреля Рокоссовский с бойцами добрался до станицы Желтуринской. Расположена эта станица была на реке Джиде, несколько западнее прошлогодней стоянки 30-го полка. Здесь же размещались и другие части 35-й стрелковой дивизии.
Обстановка на границе была более тревожной, чем год назад. Вторжения Унгерна следовало ожидать в любой момент, и надо было готовиться к нему. Мелкие отряды противника стали появляться на границе еще в апреле.
Вечером 28 апреля дивизион Рокоссовского получил привазание выступить для ликвидации бродившего по близости неприятельского отряда. Немедленно Рокоссовский поднял своих красноармейцев и в два часа ночи выступил в юго-западном направлении. Всю ночь и все утро дивизион, не жалея лошадей, спешил к месту, где, по сведениям, находился враг.
В 11 часов утра, когда солнце стояло уже высоко над головой, передовой разъезд наткнулся на вражескую засаду. Заняв позиции на сопках, окружавших падь, белогвардейцы открыли ружейный и пулеметный огонь. По-видимому, это была часть отряда одного из подчиненных Унгерна – полковника Костерина. Перестрелка продолжалась около получаса без всякого видимого успеха, но когда Рокоссовский сделал попытку частью сил обойти противника, белогвардейцы бежали. Преследовать их на территории Монголии он не стал.
Пользуясь тем, что советские войска не преследовали их на монгольской территории, передовые отряды Унгерна вели разведку на протяжении всего мая. Лишь в конце его барон решился начать наступление. Основной удар он намеревался нанести на Троицкосавск и Кяхту. Помощник Унгерна – генерал Резухин предполагал напасть ва Желтуринскую – большую и богатую казачью станицу.
30 мая Рокоссовский выслал в разведку один из эскадронов – 55 сабель. Уже в 18 верстах к югу от Желтуринской эскадрон наткнулся на крупный отряд противника; в завязавшейся перестрелке один красноармеец был убит. Пробиться через заставы врага эскадрону не удалось, и, выделив для наблюдения за противником 12 бойцов, эскадрон возвратился. В этот же день был обстрелян разъезд кавалеристов в другом месте. Сообщая об этом командованию, Рокоссовский писал: «В общем, наблюдается со стороны противника разведка небольшими частями в районе Желтуры, по-видимому, с целью нападения на таковую».
Командир 35-го отдельного дивизиона не ошибся – 31 мая бригада Резухина, в которой имелись уроженцы станицы Желтуринской, хорошо знавшие местность, сбила заставы, выставленные рокоссовским, и заняла кожевенный завод в девяти километрах от станицы. Рокоссовский принял все необходимые в данной обстановке меры к обороне Желтуринской. Выслав разведку для установления сил противника, он одновременно привел в боевую готовность весь личный состав дивизиона, вплоть до нестроевиков, приказал своим подчиненным занять боевые позиции и в случае наступления белогвардейцев упорно обороняться. В то же время Рокоссовский вступил в контакт с командирами пехотных частей, расположенных в станице, сообщил им о своих намерениях и договорился о взаимодействии.
На следующее утро Рокоссовский, решив не ограничиваться обороной, силами своего дивизиона атаковал кожевенный завод. Казаки Резухина не оказали серьезного сопротивления и отступили. Однако к вечеру подошли главные силы бригады Резухина.
С 9 часов утра 2 июня бой возобновился. Используя подвижность своей конницы и малочисленность красноармейских частей, Резухину удалось сбить пехотинцев 311-го стрелкового полка с их позиций в пяти верстах к югу от станицы и преследовать их вплоть до окраины Желтуринской. Но здесь красноармейцы остановили белобандитов.
Перегруппировав силы, Резухин в 14 часов возобновил наступление. Поддержанные Артиллерийским огнем, казаки его вскоре сумели отрезать от основных сил и окружить 2-й батальон 311-го полка, едва насчитывавший 200 красноармейцев. Бойцы, несмотря на огромное неравенство в сипах, упорно сопротивлялись, и пример им в этом показал комиссар батальона Козлов, героически погибший в рукопашной схватке. Все же батальон, вероятно, погиб бы, но исход боя решило вмешательство 35-го отдельного дивизиона Рокоссовского.
Накануне дивизион был отведен в резерв и находился на правом фланге у станицы. Издалека Рокоссовский видел, как отступают красноармейские стрелковые цепи, как окружают их резухинцы. Но не таков был Константин Рокоссовский, чтобы видеть гибель товарищей и не попытаться помочь им. Короткие приказания, и:
– За мной, товарищи! Руби гадов!
Впереди эскадронов летит на гнедом англо-дончаке Константин Рокоссовский. На нем выгоревшая от солнца, взмокшая от пота гимнастерка, защитного цвета фуражка со звездой. В последний раз он в кавалерийском строю атакует врага.
Удар красных кавалеристов страшен, и казаки Резухина не выдержали его. Опрокинутые, они бегут.
– Вперед, товарищи! Вперед! Руби их, не давай опомниться!
Сколько врагов зарубил в этой схватке командир дивизиона – знал только он. Впоследствии в своих воспоминаниях он напишет: «нескольких».
Вдруг боевой конь командира споткнулся, пробороздил мордой землю и повалился. Насмерть срезала его вражеская пуля. Привычно соскочил Рокоссовский с падающей лошади и тут же свалился сам – пуля врага пронзила и его ногу, а он в азарте боя этого не заметил. Через секунду командир дивизиона был вновь на ногах. Ординарец подводит ему нового коня. Как будто и нет ранения – Рокоссовский снова в седле, снова руководит кавалеристами.
Разбитый враг бежит, напряжение боя стихает, а потеря крови уже дает себя знать. Рокоссовский спешивается, ординарец вспарывает сапог. Он полон крови... За бой под станицей Желтуринской Реввоенсовет РСФСР вторично наградит командира 35-го отдельного кавалерийского дивизиона Константина Константиновича Рокоссовского орденом Красного Знамени.
Рана оказалась очень серьезной. Пуля перебила кость. В тот же день, сдав дивизион своему заместителю – Ивану Константиновичу Павлову, Рокоссовский отбывает в госпиталь. Расположен был этот госпиталь все в том же Мысовске. Здесь он пробыл июнь и июль 1921 года.
Между тем борьба с Унгерном продолжалась. Видную роль в ней играли бойцы Рокоссовского. На протяжении всего лета 1921 года они преследовали отряды Унгерна, показав завидную выносливость. Видимо, хорошо готовил их к боям зимой 1920/21 года Константин Рокоссовский.
Отбросив в июне Унгерна от границ Советской республики, части экспедиционного корпуса по просьбе Временного народно-революционного правительства Монголии двинулись на освобождение Урги и 6 июля 1921 года вступили в нее. Тем временем Унгерн, узнавший, что основные силы советских войск ушли в Монголию, еще раз перешел границу и бросился на север, намереваясь прорваться к Сибирской железной дороге, взорвать тоннели и прекратить сообщение на этой важнейшей магистрали. Вполне реальной в конце июля 1921 года стала угроза прорыва Унгерна к Мысовску.
