Филипп Ванденберг - Гладиатор
Вителлий выступал в роли фракийца, а Пугнакс — самнита. Такой вид поединка больше всего нравился императору Клавдию. Различное вооружение фракийцев и самнитов требовало применения ими совершенно разных техник ведения боя.
Самниты сражались в тяжелых доспехах, вооруженные короткими прямыми мечами. Фракийцы дрались кривыми саблями, а из доспехов на них были только защищающие голову шлемы. Правда, правую руку у них в какой-то мере защищала плотная повязка, а ноги были прикрыты кожаными пластинами. У самнитов такой пластиной была прикрыта только левая нога. В то время как самниты могли прикрываться высокими тяжелыми щитами, щиты фракийцев были круглыми и маленькими. Лучшей защитой для фракийцев была их относительно большая подвижность.
Чтобы по всем правилам снарядить гладиаторов к бою, требовались время и немалый опыт. Пока рабы возились над ними, Пугнакс и Вителлий молча смотрели друг на друга. Их полные ненависти взгляды, казалось, говорили: «Я убью тебя. Я — тебя».
Обоих гладиаторов вывели из-под трибуны. Когда Вителлий вышел из сумрака на яркий солнечный свет, его глазам предстала жуткая картина. Зеленоватая вода озера стала теперь красной от крови. Среди обугленных обломков кораблей виднелись посиневшие лица плававших в воде трупов. Отдельные пловцы все еще пытались выбраться на берег, но ни одному из них не удавалось миновать оцепление. Каждый раз, когда какой-нибудь несчастный хватался за берег, дозорный наступал ему на руки и наносил копьем безжалостный смертельный удар. Зрители встречали это радостными криками.
Вителлий и Пугнакс поднялись со своими оруженосцами на два небольших судна, стоявших одно по левую, а другое по правую сторону трибуны. Шестнадцать гребцов, подгоняемых вооруженным бичом надсмотрщиком, придавали каждому из этих крохотных однопалубных суденышек большую скорость и обеспечивали максимальную маневренность. Лишенные таранов и всяческого вооружения, эти суда служили для гладиаторов всего лишь платформой, неким подобием чуть покачивающейся на воде арены.
Противники встали в боевые стойки. Вителлий получил кривую саблю, а Пугнакс — короткий меч. Словно по команде вскинув вверх оружие, они выкрикнули в сторону трибуны:
— Славься, Цезарь! Идущие на смерть приветствуют тебя!
Видно было, как император благосклонно поднял руку и приветственно помахал ею в обе стороны. Женщина, сидевшая рядом с ним, со скучающим видом смотрела куда-то в небо.
В то время как оба судна с неподвижно, словно статуи, стоявшими на них гладиаторами, описывая широкую дугу, удалялись от берега, на трибуне оживленно обсуждали, кто из противников имеет больше шансов на победу. Среди простой публики ставки на победу Пугнакса принимались в отношении 2:1, поскольку Пугнакс все еще считался непобедимым. Иначе все выглядело на местах для почетных гостей.
— Он больше не фаворит, — горячилась супруга одного из сенаторов. — Его лучшие годы уже позади. Мускулы его разбухли от ячменя, а талия осталась тонкой, словно у актера, выступающего в роли Елены.
Супругу ее слова, похоже, не доставляли удовольствия.
— Какие чудесные годы ушли! — повторял он снова и снова. — Какие чудесные годы!
В конечном счете это вывело его жену из себя.
— Теплой кровью Пугнакса ты ведь можешь вылечить падучую своего брата! — воскликнула она возбужденно. Теплая кровь умирающего гладиатора ценилась чрезвычайно высоко как универсальное средство от всех болезней.
— Его скорость решит исход боя, — сказал соседу слева консул Квинт Вераний. — Пугнакс для этой встречи избрал неудачное оружие.
— Он больше не упражняется, — заметил сосед сенатора. — Я нахожу, что он сделал правильный выбор. Вителлий, более быстрый из них двоих, ничего не сможет сделать, потому что Пугнакс, хоть он и медлительнее, не предоставит ему возможности для атаки. А поскольку Пугнакс значительно опытнее, он дождется подходящего случая и нанесет смертельный удар.
Консул махнул рукой.
— Юноша знает своего противника. Он умен, и сил у него теперь побольше, чем было при их первой встрече. Вителлий постарается как можно быстрее решить исход боя. Он ведь прекрасно понимает, что время работает на Пугнакса!
— Ах, что это были за времена! — в который уже раз повторил сенатор.
Какая-то нарядно одетая римлянка, которую два темнокожих раба обмахивали веерами из страусиных перьев, окинула молодого гладиатора восторженным взглядом и, подбросив в воздух подушечку, крикнула:
— Как я позавидую Венере Анадиомене, когда этот юноша свалится к ней в воду!
Литавры возвестили о начале боя, и сразу же воцарилась полная напряжения тишина. Суденышки с гладиаторами находились сейчас метрах в двадцати друг от друга. Рабы подали бойцам щиты. Все напряженно ждали сигнала труб. Пугнакс сосредоточенно глядел на доски палубы своего судна, Вителлий же смотрел на берег. Зрители, усыпавшие окрестные холмы, дружно вскочили на ноги. Император, схватившись за ручки кресла, вытянул вперед затекшие ноги. Позади него стоял Нарцисс, Паллас же держался возле Агриппины.
В самом центре первого ряда трибуны, на предназначенных для жрецов местах расположились весталки. Вителлию показалось, что он узнал спасшую ему жизнь Туллию. Да, хотя все весталки выглядели одинаково в наброшенных на коротко подстриженные волосы белых накидках, это, вне всякого сомнения, была Туллия. Вителлий узнал ее по характерной манере держать голову чуть склоненной набок.
Страха Вителлий не чувствовал.
И вот прозвучал сигнал труб. Весла обоих суден осторожно приподнялись, опустились в воду и вновь вынырнули из нее. Суденышки медленно двинулись навстречу друг другу. Пугнакс укрылся за большим щитом так, что его почти не было видно. Вителлий прижал круглый щит к левому боку и легко взмахнул саблей. Широко расставляя ноги, он зашагал по палубе в сторону приближавшегося судна противника. Теперь смертельных врагов разделял всего лишь десяток метров. Гребцы перестали налегать на весла, и судна беззвучно скользили навстречу друг другу. Пугнакс, скрываясь за щитом, стоял неподвижно, как статуя, а Вителлий все стремительнее взмахивал саблей. В том, кому в этом бою будет принадлежать инициатива, сомнений не возникало.
Что избавляло Вителлия от чувства страха — необычная обстановка, возросшая уверенность в себе или просто безграничная жажда мести? Если раньше он часто думал о смерти, уже дважды заглядывавшей ему в лицо, то сейчас таких мыслей не было и в помине. Он знал, что победит, что его сабля пронзит презренного доносчика, не оставляя никаких шансов на пощаду. Надо лишь двигаться быстро, молниеносно быстро, не давая Пугнаксу в тяжелых доспехах времени среагировать на атаку. Только как провести ее, если спереди Пугнакса надежно защищает щит и уязвим он только сзади?
Движением подбородка Вителлий подал рулевому знак свернуть чуть влево. Весла немедленно вспенили воду. Нос судна, словно становящаяся на дыбы лошадь, взмыл вверх, а затем снова пошел вниз. Вителлий старался взмахивать саблей в том же ритме.
Курс обоих судов был рассчитан так, чтобы они если не столкнулись нос в нос, то, по крайней мере, коснулись друг друга бортами. Сейчас их разделяло не более двух метров. Вителлий хорошо видел, как Пугнакс маленькими шажками смещается так, чтобы не позволить противнику нанести удар. Продолжавшая непрерывно двигаться сабля Вителлия была поднята сейчас на уровень головы. И в тот момент, когда гладиаторы оказались напротив друг друга, произошло нечто совершенно неожиданное, нечто такое, на что никто не рассчитывал. Казалось, весь берег в один голос вскрикнул от ужаса. Вителлий швырнул свой щит в воду. К этому Пугнакс готов не был. И прежде чем он успел хоть как-то отреагировать на этот безумный поступок, Вителлий взмахнул саблей и одним прыжком оказался на палубе вражеского судна. Крохотное суденышко качнулось, и Пугнаксу пришлось, чтобы сохранить равновесие, расставить ноги пошире. Однако как только голень гладиатора вышла из-под защиты щита, сабля Вителлия, свистнув в воздухе, разрубила ногу Пугнакса. Кровь хлынула из раны, и Пугнакс, завопив от боли, уронил щит. Вителлий отпрыгнул в сторону, его сабля вновь взвилась в воздух и ударила скрючившегося Пугнакса в спину как раз между лопатками. С таким звуком тупой топор рассекает кочан капусты. Какое-то мгновение Вителлий не вынимал саблю из раны, а потом ногой столкнул умирающего в воду.
Словно откуда-то издалека до Вителлия донеслись приветственные возгласы толпившихся на берегу зрителей. Он бросил взгляд на плававший в воде труп. Удовлетворение было смешано с отвращением и чувством вины. В горле стоял комок, мешавший свободно дышать. По мере приближения судна к берегу приветственные крики зрителей становились все громче, все пронзительнее, все безумнее. В воду летели букеты цветов, женщины на трибуне для почетных гостей размахивали разноцветными платочками. Постепенно Вителлий начал осознавать, что все эти приветствия адресованы ему, что главный герой этого спектакля — он, лудильщик Гай Вителлий из Бононии.
