А. Сахаров (редактор) - Александр III
– Думаю, придётся его публично повесить или расстрелять… В назидание другим… – подумал вслух Александр Александрович.
В то же время болгары рассказывали, что солдаты регулярной армии – низама никогда не трогали и не обижали их. Но зато черкесы устраивали массовые побоища и не щадили ни старого, ни малого. Эти сорвиголовы предпочитали плену смерть: ещё ни одного из черкесов не удалось захватить, а сколько их было перебито, перерублено!
Да, но что делать: на войне как на войне…
5
«11-12 июля. Обертеник.
Моя душка Минни…
Ждём подхода подкреплений, чтобы начать дело дружно. Когда придёт 4-й корпус генерала Зотова в Белу, получим приказ главнокомандующего идти на Рущук и взять его… Я думаю, скоро получим известие о взятии Плевны. Быть может, пока я это пишу, Плевна уже в наших руках…»
К тому времени весь Восточный отряд наследника переместился ближе к Рущуку, на новые позиции – от реки Янтры к реке Лом, а великий князь Владимир с бригадой пехоты, артиллерией и казачьим полком укрепился на левом крыле, в местечке Томашник. Александр Александрович теперь почасту выезжал на рекогносцировки в сопровождении Боби Шувалова, князя Белосельского и лейб-гусара Штейнбока и часами разглядывал Рущук в подзорную трубу. Это была твердыня!
Гранёная стенка старинных окопов покрылась мхом, зато на ней, словно новая игрушка, сверкал своей обшивкой свежеотделанный бруствер дальнобойных орудий. В подзорную трубу ясно были видны куртки и широкие шаровары турецких часовых. На восточных склонах Рущука стояли батареи, а перед городом красовалась просторная зелёная палатка командующего Абдул-Керима. Далее на юг, как орёл, расправил крылья и парил над Рущуком громадный редут Левант-Табия, расположенный на высокой горе. Под городом сновали локомотивы, и железнодорожные составы то и дело подвозили боеприпасы. Среди леса мачт парусных судов грозно стояли мониторы и броненосцы, и белая, словно чайка, крошечная паровая шлюпка сновала между ними. Перед стенами Рущука Дунай размахнулся на целых три версты! Но, видит око, да зуб неймёт…
Цесаревич со дня на день ожидал долгожданного штурма. Всё вроде бы шло успешно и располагало к этому. Ещё 4 июля генерал Криденер занял крепость и порт на Дунае Никополь, что частично устраняло угрозу правому флангу главной армии; левый защищал отряд цесаревича. Но оставалась Плевна.
Криденер полагал взять её малой кровью. Но всё решало время. Потеряв два драгоценных дня, Криденер лишь 6-го числа приказал генералу Шильдер-Шульднеру начать наступление на юг. Командующий Западным отрядом полагал, что крупная группировка воинственного Османа-паши прикована к крепости Виден. На самом деле Осман-паша, незаметно для русской разведки, вышел из Видена 1 июля и, пройдя за шесть суток сто восемьдесят вёрст, появился в Плевне.
Восьмого июля произошёл первый неудачный штурм крепости, ставший прологом затянувшейся кровавой бойни.
Через десять дней командование предприняло новую попытку овладеть Плевной. На сей раз наступление велось более крупными силами – войска насчитывали 26 тысяч человек и 140 орудий. План предстоящего штурма был, однако, слабо разработан генералом Криденером и даже неясно рисовался самому творцу. Как передавали цесаревичу, в этом деле особенно отличился генерал-майор Михаил Дмитриевич Скобелев. Но, несмотря на его усилия, общее поражение было куда более внушительным, чем в первый раз, – войска потеряли семь тысяч человек. А впереди была ещё третья Плевна…
В Европе заговорили о провале наступления русской армии.
6
Вторая неудача русских под Плевной ободрила главнокомандующего Рущукским отрядом Мехмета-Али. Пока наследник с Ванновским гадали, куда будет нанесён удар: по правому флангу, где генерал Ган запирал путь на Тырново и далее, на Шипку, или по левому, где стоял 12-й корпус великого князя Владимира, турки устремились на слабый центр русской позиции.
Одиннадцатого августа, с первым же известием об этом, цесаревич отправился в Аблово, к генерал-лейтенанту Дризену.
Жара стояла такая, что солдаты десятками падали от солнечных ударов, а один скончался на месте, стоя на часах. Три дня подряд – сорок два градуса на солнце и тридцать три в тени. Адъютанты Шувалов и Долгорукий не успевали менять платки, которыми утирался наследник. И хотя цесаревич устроился на веранде пустого турецкого дома, всё текло: в постели – лужи, подушки словно губка.
Ночью не спалось и от неизвестности: посланные в передовой отряд адъютанты ещё не вернулись.
Навестивший недавно наследника государь с Милютиным окончательно развеял надежды на штурм Рущука: все резервы были посланы к Плевне. Нужно было думать только об обороне, для чего цесаревич хотел было попросить в свой отряд главным инженером героя Севастополя Тотлебена, но даже не стал упоминать об этом: ведь дядя Низи терпеть не мог Эдуарда Ивановича…
На утро был назначен военный совет.
К тому времени стало известно, что турки в значительных силах сумели оттеснить слабые русские батальоны на левый берег речки Кара-Лом у Аяслара. Правда, своей главной задачи – выйти в тыл Плевненского отряда – они так и не добились, несмотря на громадное численное превосходство и десять яростных атак.
Охарактеризовав обстановку, Ванновский заключил:
– Обращаю внимание вашего императорского высочества на растянутость нашей позиции. Разрыв между двенадцатым и тринадцатым корпусами столь велик, что турки, собрав большие силы в кулак, способны прорвать всю линию обороны. Абдул-Керим, прежний главнокомандующий, был более чем осторожен. Не то новый – Мехмет-Али-паша. Прёт на рожон…
– Может быть, Пётр Семёнович, отвага Мехмета-Али объясняется просто, – заметил Дризен. – Лазутчики доносят, что турки увеличились численно. Причём изменился их тип и форма одежды. А кавалерийская разведка прямо утверждает, что это прибывшие египетские войска.
Наследник не жаловал немцев, в том числе и немцев русских. Но для Дризена, потомственного барона, делал исключение. И полагался на него так же, как на Ванновского или графа Воронцова-Дашкова, которого только что назначил начальником всей кавалерии.
– Что же вы хотите, – сказал он. – Ведь турки владеют Рущукско-Варненской железной дорогой. Так что перебросить подкрепления им ничего не стоит. Как бы то ни было, приказываю сближать оба корпуса к югу…
Несколько дней прошло в незначительных стычках, пока болгарские лазутчики не сообщили, что Мехмет-Али с главными силами движется к селению Кацелево, на правом берегу речки Кара-Лом. Становилось ясно, что турецкий главнокомандующий стремится обрушиться на войска 13-го корпуса раньше, чем к нему на подмогу поспеет великий князь Владимир с 12-м корпусом. Постепенно продвигаясь от Осман-Базара, Мехмет-Али, как рассказывали болгары, построил на своём пути несколько укреплений, которые могли бы послужить ему опорой при отступлении. В тылу армии собралось множество мирных турок, которые занимали снова свои сёла. Авангардом руководил дивизионный генерал Фауд-паша, имевший в своём распоряжении до пятидесяти двух эскадронов кавалерии; основную атаку проводил сам главнокомандующий.
Двадцать первого августа цесаревич в сопровождении Ванновского, генерал-лейтенанта Дризена и начальника 33-й пехотной дивизии свиты его величества генерал-майора Тимофеева объехал передовые линии позиций русских, находящиеся на выстрел от турецких постов. Само селение Кацелево занимало левый фланг позиции, а в центре, на левом берегу Кара-Лома, находилась деревня Аблово, где ещё несколько дней назад Александр Александрович проводил совещание. Местность здесь возвышалась над рекой примерно на тысячу футов, и спуски образовывали то отвесные, с нависшими глыбами каменные стены, то крутые скаты, поросшие густым кустарником, то обширные террасы, то, наконец, пологие лощины. По реке было разбросано несколько мельниц и ненадёжных мостиков; верстах в пяти, на другом берегу находилось Кацелево, где держал оборону отряд генерал-майора Арнольди.
– Хотя Александр Иванович – отличный командир, Кацелево, пожалуй, не удержать, – бросил Ванновский.
Арнольди, потомственный военный, в молодости был бравым гусаром, прослужившим в Гродненском полку двадцать пять лет, приятельствовал с Лермонтовым и участвовал чуть не во всех войнах, какие вела Россия, начиная с кавказской и Венгерского похода.
– Не то важно – удержать. Важно продержаться, – отвечал наследник.
– Ну, тут я спокоен. Пока не получит приказ отходить– зубами будет цепляться!..
Длинная вереница болгарских повозок тянулась мимо цесаревича и его свиты – мирные жители уходили на Белу. Но туда же, в тыл плевнинским войскам, стремился прорваться и Мехмет-Али.
