Ярослав Васильев - Дорога без возврата
– Великокняжеского префекта, – вдруг резко отрезал Ярослав. – Если со мной что-то случится, он сразу должен стать префектом. Глеб – единственный их твоих ближников, кто не предаст никогда. И не только потому, что ты вынес его из сечи со свеями… Ладно, помечтали и хватит. Что с войском?
– Всё давно готово, – хищно оскалился Александр. – Не только сотники, но и десятники готовы присягнуть мне сразу после свадьбы. Даже не дожидаясь, пока мои права подтвердит Земский собор. Отца Гумберта ждёт сюрприз, да и наших друзей Медведей тоже.
– Надеюсь. Как только Медведи выступят – начинай.
Вестей не последовало ни через неделю, ни через месяц, Хотим словно замер. Причём, как докладывал Ярославу поддержавший его воевода Ратмир, Медведи не просто ждали смерти князя – они даже не стали собирать под свои хоргуви сторонников. Праздник Преображения Господня20 страна встретила радостно, особенно гуляла столица. Хотя официально княжеский двор и находился в печали из-за болезни Игоря, свадьбу княжьей племянницы Ирины и Александра отмечали широко. Молодые проехали через весь город, для жителей на берегу реки устроили пир и пляски скоморохов. Вечером сверкали дорогие ханьские фейерверки, приглашённые чудодеи показывали удивительные картины в небе и на воде. Городская стража получила строгий наказ: пьяных тащить не в холодную, а по домам. После гуляний горожане были готовы носить Александра на руках: хоть и боярин, и сын префекта – а совсем свой.
А к Воздвижению Креста Господня в столицу начали съезжаться самые уважаемые люди со всей страны. На Великий Земский собор. Ехали бояре, ехали купцы, приходили ремесленники и смерды. И пусть Ярослав сопротивлялся – мол, негоже при живом-то князе – простой люд его убедил, что нельзя страну оставлять без твёрдой руки. Вон, маркграф Карантанской марки прислал намедни послов. Возводит хулу, мол, его купцов не просто ограбили – а подпалили бороды. И виру выставил такую несусветную… Войны ждать можно со дня на день, поэтому подтвердить права ближайшего родича на великокняжеский стол нужно как можно скорее. И то, что Игорь испустил дух за день до Собора, все восприняли знаком свыше: даже Господь помог избежать кривотолков о наследовании. Столица ждала ещё одних гуляний… Но едва на чело Александра легла украшенная каменьями шапка Владимира Великого, а город и войско присягнули новому правителю на верность, пришли тревожные вести. Прознатчики доложили, что маркграф собрал армию на границе с Валахией: в тамошних землях уже не первый год шла усобица, и пересечь владения Цепешских королей, отделяющие Карантанскую марку от княжества, труда не составляло. Поэтому войско, даже не успев прогулять полученные от Александра подарки, спешно двинулось на юго-запад. Вроде всё выходило правильно… но на душе у молодого правителя скребли кошки. По закону новый великий князь имеет право покинуть столицу не раньше, чем через год… Или если начнётся большая война. Верный закон, без него не раз во времена дедов усобица начиналась. Вот только плохое дело, когда войско выступает без князя.
Александр ходил чернее тучи, его не могла развеселить даже Ирина. Хотя за год между свадьбой и помолвкой девушка своего будущего мужа успела понять очень хорошо, знала, чем и когда ему угодить… Да и Александр давно уже заметил, какое сокровище ему досталось. И пусть их брак стал свадьбой по расчёту, молодой женой князь был очень доволен. Настолько, что время от Преображения до Воздвижения для него пролетело словно один день. Зато теперь, словно возвращаясь на круги своя, солнце пересекало небосвод невыносимо медленно. Каждый день обещал подвох… Но до самого Введения во храм Пресвятой Богородицы21 ничего не произошло. Неизвестность и ожидание вытягивали силы не хуже самой лютой сечи.
Поэтому, когда к Александру вдруг прибежал посыльный монах от настоятеля собора Апостола Андрея, молодой князь почувствовал какое-то облегчение. Наконец-то! Накинув поверх рубахи только корзно, Александр поспешил на зов священника… Он было удивился воинам личной дружины, последовавшим за ним, но потом заметил Глеба и только усмехнулся. Друг с первого дня всерьёз занялся охраной молодого князя и княгини, перещеголяв с опекой даже старика Ратмира. Спорить не было смысла, так как Глеб был прав. Это Яромира могли пугать, Александра станут убивать.
За месяц, пока они не виделись, и так невысокий священник словно стал ещё ниже, а лоб прорезали несколько новых морщин. В первый момент князь не понял, что епископ Илларион не один, что на лавке, укрытый одеялом лежит…
– Отец! – Александр бросился вперёд – и словно наткнулся на стену, увидев в руках священника серебряную чашу, украшенную змеями. Илларион хоть и был Одарённым, но, поскольку не принадлежал к числу братьев Святого Бенедикта, считал, что пользоваться своим талантом ему негоже. Исключение было только когда…
– Да, – подтвердил священник. – Свечу назад твоему отцу неожиданно стало плохо. Хорошо, сразу поняли, что дело неладно, что не просто яд – и догадались позвать меня. Возможно, я ещё сумею его спасти. Тёмное его поразило колдовство. От получившего дар Христовый, но употребившего его на дело врага рода человеческого.
– Ворота! – вдруг крикнул Глеб. – Если твой отец болен, ты рядом, значит в это время…
– Десяток со мной, второй с тобой. Я – Речные, ты – Восточные! – мгновенно отреагировал Александр. Отче, бейте тревогу! – и выбежал из кельи.
До Восточных ворот, которые на ночь запирались лишь на брус, Глеб и его десяток бежали так, словно за ними гнались все демоны ада, не чувствуя, как от бега морозный воздух рвал грудь. Они успели! На земле лежали три тела стражников, а изменники уже готовились снять запоры, когда на них вихрем налетели дружинники. Много лет назад наставник учил Глеба – не жди, а нападай, пусть твой взгляд не будет устремлён на одну часть нежели на другую, дабы противник никогда не мог отгадать твоё намерение. Встретившись с равными, получив кольцо ратника, Глеб вроде бы забыл уловки новика, которые опытный ветеран разгадает сразу. Но сегодня будто вернулись времена учёбы, когда лучший воспитанник мастера Ньёрда выходил один против десятка отроков и побеждал их простой наукой старого викинга. Удар, достать кончиком клинка, отступить назад, сделать финт в сторону дальнего противника и ударить ближнего!.. Свалка боя длилась недолго. Медведей оказалось ненамного больше, они рассчитывали резать сонных, а не драться с доспешными витязями. Глеб устало отёр пот и прислушался: по городу плыл тревожный набат, но со стороны реки «все сюда» колокола не вызванивали. Значит, и побратим успел.
Захватить ворота не получилось, ждавшие снаружи отряды отошли сразу, едва убедились, что мосты через ров обрушены22. Но через три дня подошло остальное войско Медведей, и начался первый штурм. Его отбивали только княжеские дружинники с немногочисленными добровольцами, остальные горожане рассудили, что особой разницы меж тем, кто сядет на великокняжеский стол, нет. А коли город не окажет сопротивления, то и жечь его сильно не будут. И защитников едва хватало занять стены. Но и нападавшие не были готовы совсем. Ни одной осадной башни. Медведи пошли к стенам, таща за собой только лестницы, связанные кожей из нескольких коротких тесин, плохо сбитые сосновые лесины с перекладинами или просто длинные бревна с двусторонними зарубками. К тому же осадного припаса не хватало, стены атаковали только с двух сторон. Грубо же сколоченный таран, который отвлекал защитников у дальних ворот, быстро подожгли. Сам Александр с десятком телохранителей появлялся в самых опасных местах, подбадривая защитников и помогая отбить немногих прорвавшихся врагов. Стараниями молодого князя и чудом город выстоял.
Утром первого дня после штурма лёг густой туман, залепил глаза, нос и рот сырым молоком, заставил ёжиться от холода, старательно закутываться в плащ и натягивать шапку. Приметы обещали, что даже когда встанет солнце, видно будет едва ли на половину перестрела. Пока же сквозь толстое белое одеяло с трудом пробивался розовый восход, можно было легко потерять идущего всего на десяток шагов впереди. Поэтому именно сейчас через тайный ход уходили гонцы к войску. Четверо, лучшие, кого смог найти князь. Вот только и Медведи всё понимали, и кольцо стражи наверняка сковало город тяжкими оковами. Сумеют смельчаки проскользнуть? Александр думал об этом и когда за последним гонцом засыпали подземный ход, и весь день, вглядываясь в даль со стены. Крики и факелы там, внизу: просто обход постов, просто какие-то свои дела – или заметили, и шумит погоня? И пусть ни назавтра, ни через седьмицу враг не хвалился мучениями пленников, не бросал к воротам головы посланцев – неизвестность стала самой страшной пыткой.
Тем временем обозлённые неудачей, Медведи готовились к следующему штурму. Собирали стенобитные машины, возводили обтянутые сырыми кожами осадные башни и ладили надёжные лестницы. Не желавшие работать сами, солдаты пригоняли мужиков и баб из посадов и окрестных деревень. Ободранных, избитых, по малейшему подозрению в нерадивости селян стегали плетьми, самых слабых или упрямых забивали насмерть на глазах остальных работников. Угрюмые пленники молча разыскивали в брошенных избах топоры и пилы, выламывали из домов бревна и доски и ладили лестницы. Через несколько дней выстроили первый камнемёт. С грохотом он начал метать большие и малые глыбы, дробя стену. Другая машина, когда её ставили на берегу Днепра, соскользнула, проломила тонкий декабрьский лед – и на глазах горожан, изумлённых жестокостью, полуголых работников заставили лезть в студёную воду. Время от времени кто-то проваливался на глубину реки, его сразу же сносило течением. Помочь не разрешали. А все попытки вырваться, сбежать пресекались плахами и виселицей. После этого на сторону князя Александра встал весь Киев: отдавать родных на милость такого победителя не желал никто… Грохот от падавших камней не смолкал даже в темноте. И едва осадные орудия сумели повредить одну из башен и ближний к ней участок стены, начался второй штурм. К наметившемуся пролому поползла пехота. Одновременно, чтобы раздробить силы защитников, началась атака с других сторон. Вот только в этот раз, помня о судьбе посадов, горожане стояли как один: на стене смешались кольчуги дружинников, кожаные доспехи и толстые стёганки ополченцев.
