Ольга Гурьян - Один Рё и два Бу
Лунный свет отразился на лезвии брошенного меча, такой яркий, что можно было на нем различить волнистый узор стали. Оттого что облака торопливо пробегали по лунному лику, стальные волны вздымались и опадали, и казалось, будто меч судорожно корчится в дорожной пыли, пытаясь подняться и не имея сил.
Дандзюро с трудом отвел взгляд от меча и посмотрел на своего спасителя.
Он с изумлением увидел, что это всего лишь мальчик лет пятнадцати-шестнадцати, но так мал и худ, что, возможно, был немного моложе или старше.
Мальчик смотрел на Дандзюро неподвижным взглядом, таким напряженным, что зрачки перекосились, будто скатились к переносице. Дандзюро проговорил:
— Ты спас мне жизнь!
Мальчик вздохнул, поднял обе руки к лицу и прижал кулаки к глазам.
— Я не могу понять, как это случилось? — сказал Дандзюро и искоса посмотрел на лежащее у его ног тело разбойника. Оно лежало неподвижно, неестественно повернутое в сторону. Из темного угла уже подползала к нему, трусливо поджав брюхо, бродячая собака, которых так много водилось в Эдо. Дандзюро с отвращением отпихнул ее и повторил: — Как это случилось? Отчего он упал, будто гром поразил его? Как это могло случиться? Может быть, он уже оттолкнулся ногой для прыжка, а ты так нечаянно вышел из-за угла, что он не рассчитал движение, упал так неудачно и сломал себе шею? Нет, не так! Ведь я видел, как ты внезапно мелькнул перед моим лицом и закрыл меня, не испугавшись его меча. Но отчего он упал? Ты подставил ему ногу, и он споткнулся об нее?
— Вы великий Дандзюро? — заговорил мальчик. Голос у него был хриплый, как у человека, который только что проснулся и еще не очнулся от сна. — Ведь вы Дандзюро? Я вас узнал. Я не мог стерпеть.
Такой, видно, слабый и с пустыми руками и бросился прямо под меч. Это удивительно! Это вызывает восторг! Можно подумать: молодой Усивака и свирепый разбойник Кумасака. Что за подвиг! Как мне благодарить? Ведь награда ничтожна в сравнении с таким геройством… Но что же мы стоим тут? Идем, я отведу тебя домой. Ночью на улицах небезопасно, и если один раз удалось нам спастись…
— Мне некуда идти, — сказал мальчик.
Несчастный ребенок! Такой заморенный и истощенный. Всей одежды на нем — короткая истрепанная куртка, ноги голые.
— Некуда идти? Тогда идем ко мне, — сказал Дандзюро и улыбнулся мальчику. — Как тебя зовут?
В ответ застывшее, напряженное лицо мальчика вдруг зашевелилось. Зрачки побежали в сторону, заметались и опять вернулись на место. Рот задрожал и полуоткрылся. Лоб собрался сосредоточенными морщинами и разгладился.
Вдруг мальчик выкрикнул настойчиво и отчетливо, будто приказывая:
— Меня зовут Корэдзуми. Я сирота. Мачеха выгнала меня из дому.
— Идем, Корэдзуми, — сказал Дандзюро.
«Я иду рядом с Дандзюро. Я иду в дом Дандзюро. Я совершил удивительный подвиг. Я иду за удивительной наградой. Я Усивака — молодой герой. Дандзюро восторгается мной. Все, кто узнает о моем подвиге, будут восторгаться. Я герой, я герой, я герой».
У калитки в высокой стене стоял старик и держал в руке, казалось бы, излишний в эту светлую ночь фонарь. Красные и зеленые полосы пробегали от фонаря по морщинистому лицу и камням порога. Вытянув шею, старик пристально вглядывался в даль и, увидев Дандзюро, еще издали начал кланяться и восклицать высоким певучим голосом:
— О, Дандзюро! Как ты поздно!
А Дандзюро также издалека закричал:
— О, Юмэй! Меня чуть не убили! Меня спас Корэдзуми! Посмотри на него!
— О, Корэдзуми! Ты спас Дандзюро! — закричал Юмэй. — Великое дело! Великое счастье!
— Я недостоин… — сказал Корэдзуми и, гордо улыбаясь, переступил порог.
Юмэй закрыл калитку и задвинул засовы. Далеко за высокой стеной остались темный закоулок, пахнущий плесенью и псиной, и голодное ворчание в кишках, и ожидание бредущей по пустынной улице добычи, и Рокубэй — на скуле маленький шрам, черно-фиолетовая орхидея, Рокубэй — неподвижный в пыли, Рокубэй — добыча собак. Корэдзуми переступил порог.
Какой большой сад! Воздух чистый и свежий и пахнет цветущими кустами. Красные и зеленые полосы фонаря на каменных плитах. Дорожка вьется между холмов, увенчанных купами деревьев с широко раскинутыми кронами. Она обегает вокруг пруда, где в тихой воде плавают звезды, и горбатый мостик, встречаясь со своим опрокинутым отражением, образует подобие полной луны. Странные изогнутые скалы, серебряные в ночном свете, испещренные темными пятнами моха, расступаются и открывают дом. Стены комнаты раздвинуты. Оттуда струится теплый желтый свет. С террасы спускается женщина.
— Меня чуть не убили! — кричит Дандзюро. — Корэдзуми спас меня! Вот Корэдзуми!
Женщина приветствует его поклоном и бормочет слова благодарности.
ТАНЦУЮЩИЙ МАЛЬЧИК
На второй или третий день своего пребывания в доме Дандзюро Корэдзуми проснулся на заре и вышел погулять в саду.
Он шел неторопливо, с легким сердцем и приятной улыбкой и вдруг увидел танцующего мальчика. Корэдзуми сразу узнал танец — урасима-маи. Его часто исполняли в чайном доме, где он жил когда-то, давным-давно. Это старая-старая сказка. Сын рыбака Урасима спасает от смерти черепаху. Но это не простая черепаха, это подруга дочери морского царя, и в благодарность она уводит Урасиму на морское дно.
Мальчик танцевал на морском дне. Морская вода зыбилась и колебала его тонкое тело. Его маленькие босые ноги с круглой пяткой и блестящими как перламутр ноготками ступали деликатно, раздвигая траву лужайки, будто пряди водорослей. То он плавно опускался на колени, устремляясь вперед, протягивая руку к кусту кораллов — подводных цветов, то скользил в одну и в другую сторону, охотясь за рыбкой, морской бабочкой, порхающей в подводном царстве. Плавники рыбки трепетали, когда она проплывала, то почти касаясь щеки мальчика, то взмывая вверх, и каждое ее движение было видно по вытянутым и согнутым пальцам ловящей руки. Неуловимая рыбка — как ни повернись, она все ускользает!
Мальчик танцевал, неподвижно глядя перед собой. Одна поза плавно переходила в новую, еще более прелестную. Слегка поднятое лицо выражали удивление и счастье. Он был красив необычайной и гордой красотой. Длинное нежное лицо, изящно изогнутый узкий нос, брови, взлетающие к вискам, маленький рот с одним опущенным уголком.
При виде этой совершенной красоты Корэдзуми на мгновение смутился, но мальчик был моложе его года на три, и, чувствуя свое превосходство, Корэдзуми расправил плечи, шагнул на лужайку и громко сказал:
— Я спас Дандзюро от меча разбойника!
Мальчик остановился, пошевелил пальцами ноги и ответил:
— Все в доме говорят об этом.
Корэдзуми не понравился его небрежный тон, и он сказал еще громче:
— Я герой!
Мальчик усмехнулся и ничего не ответил.
— Если бы не мое геройство, если бы я не бросился навстречу разбойнику и не защитил бы Дандзюро своей грудью, — закричал Корэдзуми, — не быть бы ему в живых!
— Вся наша семья глубоко благодарна тебе, — проговорил мальчик и повернулся, чтобы уйти.
Но Корэдзуми побежал за ним, выкрикивая:
— Дандзюро любит меня, как сына!
— Я сын Дандзюро, — тихо сказал мальчик.
Корэдзуми, не обращая внимания, кричал:
— Дандзюро обещал мне исполнить все мои желания! Я буду актером и буду играть в Ямамура-дза! Я буду играть Иосицунэ!
Мальчик посмотрел на него и сказал:
— Я думаю, что ты разбойник.
— Маа? — проговорил Корэдзуми. Он так растерялся, что не сразу нашел ответ. — Почему ты так думаешь?
— Я так думаю, — сказал мальчик, легким движением сел на траву и жестом пригласил Корэдзуми сделать то же. — Взрослые люди вообще очень доверчивы, — заговорил он. — Их легко обмануть. Они думают, что дети всегда говорят правду. А мой отец — человек такой высокой и чистой души, что у него никогда не бывает сомнения в чужой честности. Но я думаю, что твоя история очень неправдоподобна…
— Ты ошибаешься! — прервал Корэдзуми. — Ты еще очень молод и насмотрелся всяких драм о предателях и разбойниках.
— Может быть, — сказал мальчик и нахмурился. — Но ты мне не нравишься. И моей матери ты тоже не понравился. И Юмэй сомневается. Он говорит, что у тебя суставы на руках распухли, как у борцов каратэ — убийц с пустыми руками. И служанка удивилась, что ты пьешь сакэ, как старый пьяница, без всякой вежливости.
— Как надо пить сакэ? — растерянно спросил Корэдзуми.
— Моя мать говорит, что детям вообще не надо пить. Вежливые люди держат чашечку на кончиках пальцев и, едва только начнут им наливать, тотчас шевелят левой рукой под чашкой, будто подбирают капли — довольно, довольно, мне уж тяжело держать, сейчас польется через край! А ты выпил полную чашку и вторично протянул ее. А теперь, прошу, н мешай мне учить мой урок — этот танец.
