Джин Плейди - Королева Виктория
Он отнесся ко мне с большим уважением и выразил уверенность в моей способности выполнить стоявшие передо мной задачи.
— Лорд Мельбурн, я рада, что дела государства находятся в ваших руках.
— Ваше величество очень милостивы. Мой долг представить вам Декларацию, которую ваше величество прочтет Совету. Не соблаговолите ли вы просмотреть текст и сказать мне, заслуживает ли он, вашего одобрения?
— Его написали вы, лорд Мельбурн?
— Я признаюсь в этом, — сказал он, слегка приподнимая уголки губ, что меня позабавило и заставило улыбнуться.
— Я уверена, что так и следует, — сказала я.
— Я оставляю Декларацию на рассмотрение вашего величества. Собрание членов Совета состоится здесь, во дворце, в половине двенадцатого. Я зайду еще раз в одиннадцать, если найдется что-то, с чем вы не согласны. Сейчас я не имею права занимать дольше ваше время. Я с удовольствием приду еще раз, если я понадоблюсь вашему величеству.
— Вы очень любезны, лорд Мельбурн.
— Ваше величество слишком добры к вашему покорному слуге.
Он произнес это с иронией, показавшейся мне смешной. Я поняла, что мои встречи с премьер-министром не будут скучными, хотя мы будем обсуждать самые серьезные вопросы.
С первого дня я утвердилась в мысли, что мне повезло с премьер-министром. Лорд Мельбурн — хороший, честный, умный человек был в то же время и очень привлекательный. Оставшись одна, я прочитала документ. Декларация лорда Мельбурна показалась мне прекрасно составленной.
Он снова явился в одиннадцать и спросил, не желала ли я сказать ему что-либо перед заседанием Совета.
— Надеюсь, что я их не разочарую, — сказала я, уверенная, что могла так говорить с лордом Мельбурном.
— Разочаруете, мэм? Да вы их очаруете! Я вам скажу кое-что. Королева всегда привлекательнее короля. А молодая, прекрасная королева… ничего не может быть лучше, не сомневайтесь. Ваша молодость… ваш пол… — это ваши преимущества.
— Вы и правда так думаете? — О да.
— Но, может быть, они не похожи на вас, лорд Мельбурн.
— Надеюсь, что нет, ваше величество. Я не желал бы быть одним из толпы.
Я засмеялась, и мне стало легко. Благодаря ему я почувствовала, что первое в моей жизни заседание Совета не будет таким уж тяжким испытанием.
— Я думала, как мне вести себя с ними.
— Будьте сами собой, мэм. Ничего не может быть прелестнее.
О, как он меня поддержал! Я буду думать о нем, когда буду обращаться к членам Совета. Заседание состоялось в Красном салоне Кенсингтонского дворца.
Впервые я действовала совершенно самостоятельно. Я смело вошла в зал, села и прочитала Декларацию, к своему большому удовольствию, ни разу не запнувшись. Затем последовало множество формальностей. Было очень много новых членов Тайного Совета[18], которые должны были принести присягу. Мои дяди засвидетельствовали мне свое уважение, поцеловав мне руку, а также многие важные особы, как лорд Пальмерстон, Веллингтон и сэр Роберт Пиль.
Я была спокойна и почувствовала, что все, за исключением лорда Мельбурна, удивлялись моей уверенной манере. Я полагаю, они ожидали увидеть взволнованную растерянную юную девицу.
Вернувшись к себе, я дала аудиенции лорду Мельбурну, лорду Джону Расселу, лорду Альбмерлю, моему шталмейстеру[19] и архиепископу Кентерберийскому. Наконец мое испытание завершилось. Лорд Мельбурн прошептал мне:
— Вы были великолепны. Королева до кончиков пальцев. — Как он мило выражался!
Несколько часов я провела за корреспонденцией. Я должна была выразить соболезнования тете Аделаиде. Милая тетя! Какой одинокой она чувствовала себя теперь! Она, наверное, тоже думала обо мне, она была всегда так добра ко мне. У меня сохранились самые приятные воспоминания о ней. Однако невольно в памяти всплыли и неприятные сцены, которые устраивала мама королю и тете Аделаиде.
И это напомнило мне еще об одном деле, требующем незамедлительного исполнения. Когда вошла Лецен, я сказала:
— Распорядитесь убрать мою постель из маминой комнаты. Я буду впредь спать одна.
— Я сейчас же распоряжусь, — ответила Лецен.
Я много думала о Лецен, у нее должно быть теперь определенное положение при моем дворе. Она вернулась и доложила, что постель убрали.
— Герцогиня очень расстроилась, — прибавила она.
— Увы, — сказала я. — Боюсь, что у нее это будет не единственная причина для огорчений. Лецен покачала головой.
— Лецен, каково будет теперь ваше положение? — сказала я.
— Молю Бога, чтобы оно осталось прежним.
— Но мне больше не нужна гувернантка. Лецен испугалась, но я обняла ее.
— Но я по-прежнему буду нуждаться в вас. Она заплакала. Милая Лецен! Она больше всего боялась разлуки со мной.
— Я думаю, будет лучше, если у меня не будет никакого официального положения… я просто останусь возле вас… навсегда… никто не любит вас больше, чем я, — проговорила она сквозь слезы.
— Милая Лецен, вы всегда будете мне другом. У вас будет звание леди-компаньонки королевы. Как вам это понравится?
— А есть такое звание? — Будет, если я его создам. Почему бы вам на стать первой его обладательницей? Я спрошу лорда Мельбурна.
— Премьер-министра? Он не станет заниматься мной!
— Станет, Лецен. Он все понимает. Он так добр… так хочет мне помочь.
— Вы слишком скоро выносите суждения. Вы всегда были такая.
— Но эти суждения иногда справедливы. Я возненавидела сэра Джона Конроя, как только его увидела, и сразу же полюбила вас. Разве я была не права, Лецен? И как вы осмеливаетесь критиковать королеву?
Мы обнялись, Дэш проснулся, выскочил из корзинки и вспрыгнул ко мне на руки. Я была счастлива и уверена в будущем. У меня была Лецен, мой лучший друг. У меня был мой милый Дэш и теперь еще… лорд Мельбурн.
Он пришел еще раз, что привело меня в восторг. Первое, что он сказал, какое большое впечатление произвело на всех то, как я провела заседание Совета.
— Поверьте мне, мэм, они все вне себя от восхищения.
— Я полагаю, сэр Джон Конрой хорошо потрудился, создавая общественное мнение обо мне как о легкомысленной особе. Лорд Мельбурн не стал этого отрицать.
— Я увольняю его из моего штата.
— Это меня не удивляет. Хотя он, вероятно, останется при герцогине. Это мы с вами когда-нибудь обсудим подробнее… очень скоро… с разрешения вашего величества, разумеется.
— Да, это мне принесет большое удовлетворение, — сказала я.
— Мы справимся с господином Конроем… ваше величество и я. Я засмеялась. Как хорошо было иметь рядом такого человека!
— Я уже докладывал вашему величеству, как успешно прошло заседание Совета. Мне говорили, что у вашего величества необычайно мягкая и нежная рука.
— Правда?
— Клянусь, мэм, — сказал он, положив правую руку на грудь и устремляя взор вверх.
Я засмеялась, и он тоже. У него была необыкновенная способность превращать все в развлечение.
После его ухода я решила, что не оставлю сэра Джона Конроя в своем штате ни на один день. Я послала записку, извещая Конроя, что больше не нуждаюсь в его услугах.
Мне была интересна реакция на мое решение. Я воображала, как он отправится к маме, и как они будут стенать над жестокой судьбой, позволившей мне достичь совершеннолетия и взойти на трон, разрушив тем самым их грандиозные планы. Я была так рада освободиться от них, что ощутила даже некоторую жалость к ним, но совсем немного.
Я сказала, что буду обедать наверху одна. Какое мне это доставило удовольствие! Я не видела маму целый день и испытала некоторую неловкость, когда пришло время проститься на ночь. Мне показалось, что она изменилась за этот день, в ней появилось нечто новое — какая-то покорность, и мне стало немного жаль ее. Но я заставила себя вспомнить ее нелепое поведение, повлекшее за собой многочисленные осложнения. И поняла, что единственное, чем я могла бы осчастливить ее — это, уступив, предоставить ей управление всей страной. Нет, я должна быть тверда. Она была в высшей степени тщеславна; она не понимала людей и много сделала для того, чтобы восстановить их против себя. Нет, мама, подумала я, вашим честолюбивым устремлениям пришел конец. Я, поцеловав ее, холодно простилась. Она выглядела пораженной, но понимала, что все кончено. Она больше не осмеливалась советовать мне, что мне делать. Я повернулась и пошла в мою спальню, мою собственную спальню. В первый раз я буду спать одна. Я долго лежала, думая о моем первом дне королевы Англии. На следующий день меня посетил лорд Мельбурн.
— Нам предстоит обсудить с вашим величеством дело нашего друга сэра Джона Конроя.
Тон, каким он произнес «нашего друга», подразумевал, что это было далеко не так, и что лорд Мельбурн не любил его так же, как и я.
