Василий Седугин - Святополк Окаянный. Проклятый князь
– Может, в стрельбе из лука примем участие? Думаю, я и там тебя обойду! – не отставал от него Олав.
– Нет, принц, избавь меня от этого. Состязайся с другими.
– Других соперников я знаю. А ты все-таки из другой страны да еще князь!
– Все равно, обходись как-нибудь без меня.
– Хорошо, но жаль.
После некоторого молчания королевич сказал:
– А я знаю, где бы мы могли устроить соревнование в стрельбе на честных условиях.
– Это где же?
– На охоте! Хочешь, я приглашу тебя в королевские леса? Там и зверья, и дичи много. Вот посмотрим, какой ты стрелок!
Ярослав любил охоту, поэтому тотчас согласился.
– Но туда надо добираться часа три, не меньше, – озабоченно проговорил Олав. – Поэтому сегодня вечером отправимся. Ты не против?
– Продуктами надо запастись, – улыбнулся Ярослав. – Вдруг ничего не подстрелим!
– В домике запасено на целую королевскую ораву! – задорно проговорил принц. – Так что голодными не останемся.
Он где-то задержался, поэтому выехали поздно вечером. Пришлось спешить, но все равно к лесной избушке подъехали в полной темноте. Кое-как перекусили и легли спать. Утром поднялись с рассветом. Прихватили луки со стрелами, тронулись по настоенной среди деревьев темноте. А вверху постепенно наливался племенем и небесный свод, и редкие слоистые облака, свет стал проникать все ниже и ниже, проснулись и защебетали синицы, клесты, корольки, снегири… Вдали послышалось тихое стрекотанье, напоминающее стрекотанье сороки.
– Это глухарь подает первый голос, – тихо прошептал Олав. – Здесь начинается липовый лес, их любимое место обитания.
Они подошли поближе и услышали, как что-то легонько скрежетнуло, будто кто-то потер одним камешком о другой. А потом началось торопливое скрежетанье, которое то усиливалось, то уходило куда-то вдаль. Зачарованные, стояли они и слушали глухариную песнь…
Справа от них послышался отдаленный шум, он приближался, и большая птица, с треском ломая ветки, уселась на дерево. Первым выстрелил Олав, и к их ногам упал глухарь. Принц с победоносным криком поднял его над головой:
– Моя добыча! Это нам на завтрак.
Пошли дальше. Им попалась поляна с невысокой травой. Солнце светило уже вовсю, было хорошо видно все вокруг. И тут Ярослав заметил крупную курицу с маленькими цыплятками. Он сделал предостерегающий жест Олаву. Тот тоже остановился. Перед ними мирно паслась семейка тетеревов. Пушистые клубочки, смешно переваливаясь, клевали землянику, искали в земле гусениц и червячков. Олав было поднял лук со стрелой, но Ярослав остановил его и покачал головой. Они проследили, как выводок с матерью скрылся в траве, а затем осторожно углубились в лес.
Больше ничего подходящего они не нашли и вернулись к избушке.
– Разожжем костер и испечем птицу на вертеле, – предложил Олав.
– Я бы хотел по-другому, – отозвался Ярослав. – Меня когда-то охотники вкусным тушеным мясом угощали, до сих пор не могу забыть. Если не против, я приготовлю.
Олав не возражал. Ярослав принес из избушки лопату и выкопал по колено глубиной яму, наносил березовых веток и разжег в ней большой костер. Когда стенки ямы прогрелись, вынул угли, а завернутое в листья мясо глухаря опустил в яму и сверху прикрыл плоским камнем, на котором снова развел большой огонь.
Покончив с хлопотами, Ярослав оглянулся на Олава, чтобы сообщить о скором завтраке, и опешил от неожиданности. Тот сидел на пне и медленным движением снимал шапочку. Вот он приподнял ее, и длинные густые волосы рассыпались по спине, полностью закрыв ее. Потом из-за них глянуло на него полное лукавства девичье лицо. Нет, ему не померещилось, в домотканой охотничьей одежде сидел тот же человек, но только это был не подросток, а – девушка!
Ярослав так и сел.
– Что, не ожидал увидеть меня в таком виде? – спросил человек, которого он уже не знал как называть.
– Так ты не Олав, а – Олава? – наконец выговорил он.
– Угадал. С детства люблю переодеваться. Отец мой очень хотел сына, а родилась я. Так он с первых дней воспитывал во мне мальчишеские качества, заставлял вместе с ребятами участвовать в военных играх и упражнениях. Не переживай, не ты один ошибался, принимая меня за парня.
– Дела-а-а, – только и произнес Ярослав, не в силах оторвать взгляда от Олавы. Теперь перед ним была по-настоящему красивая девушка, с правильными чертами лица, а смелый и независимый вид придавал ей еще большую привлекательность.
– Не зарься, – одернула она его. – На меня нельзя заглядываться, потому что я помолвлена с норвежским принцем, он скоро приедет, и мы сыграем свадьбу.
– Да я ничего, – смутился он еще больше. – Просто все так неожиданно…
– А мне нравится водить за нос некоторых! – с вызовом проговорила она, встала и подошла к костру. – Ну и как, долго будем ждать завтрака?
Мясо глухаря получилось удивительно вкусным. Снаружи оно покрылось красновато-бурой пленкой, а внутри было сочным и нежным.
– Я тебя поразила своим превращением из парня в девушку, – проговорила Олава, отламывая новый кусок мяса и озорно глядя на Ярослава, – а ты меня удивил умением приготовить изумительное кушанье. Но что будем делать после завтрака? Во дворец мне не хочется. Может, продолжим охоту?
Ярослав был не против.
Они вновь углубились в лес. Но теперь он думал не столько о добыче, сколько размышлял об Олаве. Его взгляд невольно обращался к ней, он вновь и вновь осматривал ее с разных сторон и находил все более и более привлекательной. У нее была особая красота, совсем не та, что у остальных девушек. Она привлекала своеобразностью, непохожестью, и этим выделялась из всех и заставляла думать о себе. Интересно, а как она оценивает его? Да никак. Шагает себе и не обращает на него никакого внимания. Да и о чем ей размышлять? Выйдет скоро замуж за норвежского принца и уедет на новую родину…
Зверей и дичи в лесу было много, но им хотелось подстрелить что-нибудь необычное, а такое не встречалось, и они повернули назад. Стоял полдень, солнце припекало даже через кроны деревьев, стало жарко. Им повстречалась река.
– Скупнемся? – предложила она и, не дожидаясь ответа, скинула с себя рубашку и штаны и, оставшись в короткой ночной рубашке, с берега кинулась в воду. Тело у нее тонкое, гибкое, и у него все задрожало внутри, так захотелось подержать в своих руках, почувствовать его трепет…
Они искупались, вышли на берег, стали одеваться. Олава нисколько его не стеснялась, как видно, по-прежнему считая своим другом, и только. А он чувствовал себя стеснительно рядом с ней, в нем нарастало какое-то томление, ощущение того, что он делает все как-то не так, но как вести себя по-другому, он не знал.
Жара сменилась духотой, где-то вдали заворочался гром, он приближался и скоро стал раскатываться прямо над их головами, а когда они уже подходили к избушке, пошел ливень. Они встали под толстое дерево. Сначала его ветви спасали их от дождя, но скоро тяжелые капли стали срываться с листьев и падать на них. Ярослав привлек к себе Олаву и накрыл плащом, а она прижалась к нему теплым плечом – доверчиво, как к другу.
На прощание она сказала:
– Завтра ожидается приезд короля. Наберешь наемников и отправишься наконец-то домой. Надоело ждать?
И, не дожидаясь ответа, ушла во дворец.
А Ярославу стало грустно. Он сам понимал, что ничего между ними не произошло, что Олава ни одним взглядом, ни одним словом не подала ему никаких надежд, но так тревожно и сладко ныло сердце, а ночью звучала в груди светлая музыка и витал перед ним расплывчатый, неясный образ, который он связывал с принцессой, и проснулся он, изнывая от нежного томления…
Король Шетконунг принял его через день в длинной высокой комнате с полом, усыпанным зеленым тростником, со стенами, украшенными коврами с изображением гончих собак и различных зверей и птиц, и оружием; все это было награблено и свезено, наверно, с половины Европы. Возле стен шли скамьи, покрытые коврами. Сам король располагался на ложе возле короткой стены помещения. Ложе было очень высоким, на нем были навалены подушки и шкуры. Шетконунг сидел на краю его, закутанный в мантию, отороченную мехом выдры, обложенный подушками; на голове у него была желтая вязаная шапочка. Король был могучего телосложения, с широкой грудью и большим животом.
– Проходи, князь, рад тебя видеть в своем дворце, – проговорил он густым басом. – Хорошо ли тебя встретили мои люди? Может, есть какие жалобы, чем-то недоволен?
– Благодарю, конунг. И устроился я хорошо, и люди твои были приветливы.
– Как здоровье твоего отца, князя Владимира?
– Жив-здоров, по-прежнему правит в Киеве.
– Встречался я с ним, когда он приплывал к нам набирать наемников. Задумал он тогда великое дело – принять на Руси христианство и попросил разрешения пригласить наемников для борьбы с супротивниками благого дела. Укрепился он на киевском престоле и, как мне известно, осуществил задуманное. Я тоже недавно вместе со страной воспринял христианство. Скажу сразу, непросто приживается новая вера, много противников, а в отдаленных местах ей оказывают сопротивление и дело доходит до оружия.
