Борис Подопригора - Если кто меня слышит. Легенда крепости Бадабер
– Что ты делаешь? Я… Я тут не одна!
Борис отступил на шаг:
– Прости… Это я от неожиданности… А ты с мужем?
– А ты с женой? – тут же парировала Виола.
Глинский покачал головой:
– Нет, я один. Слушай, рядом со мной кресло свободное – может быть, вместе посидим?
– Я же сказала, что не одна.
– Значит, всё-таки с мужем?
– С подругой. Но это ещё более стрёмно. А замуж я не вышла. Пока.
И она в подтверждение своих слов пошевелила пальчиками перед лицом Бориса: видишь, мол, никакого обручального колечка, одни только перстни золотые.
Глинский, плохо себя контролируя, схватил её пальцы и начал их целовать.
– Боря! Боря! Боря, ты что делаешь, люди же смотрят! Боря!
Виола шептала что-то урезонивающее, но пальцы какое-то время не вырывала из ладоней Глинского. Впрочем, она быстро опомнилась:
– Всё, мне надо идти. Боря, мне правда надо!
– Что, вот так просто возьмешь и уйдешь?
Виола глубоко вздохнула, как перед нырком. Борис думал, что она скажет какую-нибудь очередную колкость, но вместо этого молодая женщина тихо и даже как-то обреченно произнесла:
– Триста восемнадцать, пятьдесят один, восемьдесят девять.
Потом Виола повернулась и ушла, быстро растворившись в толпе. Обалдевший Глинский даже не пытался её преследовать. Он лихорадочно записал новый телефон Виолы прямо на ладони, вздохнул со счастливым облегчением и пошёл к буфетной стойке. Там он взял сто грамм коньяку, чтобы успокоиться, а когда выпил и слегка расслабился, начал с любопытством разглядывать зрителей, подсознательно надеясь ещё раз увидеть Виолу. Её он, однако, не нашёл, зато случайно разговорился с одним американцем явно азиатского происхождения – тот почти не знал русского языка, и Борис помог ему объясниться с буфетчицей. Этот американец так расчувствовался, что даже захотел сфотографироваться с Глинским, пребывающим в полной эйфории. Если бы не эта радость от встречи с Виолой, Борис бы, наверное, всё же уклонился от совместного фотографирования с иностранцем, но, как гласит не самая приличная, но всё же народная мудрость: если бы у бабки были бы член и борода, то это был бы дедка.
После окончания концерта Глинский сумел убедиться в качественности работы советской контрразведки – несмотря на то что он был в «гражданке», контакт с американцем не остался незамеченным. На выходе из Дворца съездов милиция дотошно, с записью проверила у него документы, а уже наутро в центре Борис, доложив о несанкционированном контакте с иностранцем, сел писать подробную, как потребовал Беренда, объяснительную. Дойдя до третьего листа, он долго размышлял над вопросами: кто и когда заинтересовал его западной музыкой, где он достаёт и у кого переписывает магнитофонные записи и кому пересказывал содержание «американских» песен.
В общем, отголоски «несанкционированного контакта» долго не затихали. Взыскание объявлять Борису не стали, а вот с заявлением в партию рекомендовали подождать, мотивировав «совет» тем, что «молодой офицер ещё ничем себя не проявил». Впрочем, все эти служебные неприятности Борис пережил легко, его мысли и чувства были заняты восстановлением отношений с Виолой. Впрочем, назвать это «восстановлением» было бы, наверное, не совсем правильно.
То есть в койке-то они оказались достаточно быстро – через пять дней после концерта. А вот вернуть то, что когда-то было в полной мере, так и не смогли. Наверное, за прошедшее время они оба изменились и тосковали по тем образам, которые хранила память. Долгая разлука всё же чаще разрушает любовь, чем делает её ярче. К тому же у каждого продолжалась своя жизнь, в которую другой ну совсем не вписывался. Глинский догадывался, что у Виолы есть другой мужчина, и аж заходился от ревности, Виола платила ему той же монетой, частенько совсем некстати поминая Ольгу Короче говоря, в этих их новых отношениях нервов и слёз было больше, чем счастья. Когда-то их закружил водоворот любви «запретной», но искренней и оттого свободной, а теперь… Теперь в их отношениях было слишком много чего-то вороватого… В общем, старая история: когда тебе не сильно за двадцать, вдвойне тяжело спать с одной, а ласкать другую. И дело тут не в аморальности. Бориса не то чтоб допекали муки совести – нет, просто он ощущал себя как в тюрьме. Заключенным, которого из камеры иногда выпускают погулять в тюремный дворик. А из него не всякий раз можно солнышко увидеть, чаще дождь накрапывает, а отказаться от прогулок всё равно невмоготу…
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
Имеется в виду маршал Гречко – в то время министр обороны СССР.
2
МГИМО – Московский государственный институт международных отношений.
3
Популярное лакомство в буфете, по-виияковски именуемое «чипком».
4
Курс молодого бойца.
5
Семипалатинск.
6
Генерал Николай Биязи – один из отцов-основателей ВИИЯ. – Прим. авт.
7
«Увал» – то есть увольнение. – Прим. авт.
8
Ленинская комната – место для самоподготовки перед отбоем. – Прим. авт.
9
Характерные для арабского языка словообразования от общего корня. – Прим. авт.
10
Араб-инженер. – Прим. авт.
11
Российский скрипач-маэстро. – Прим. авт.
12
Кмс – кандидат в мастера спорта СССР.
13
Комсомольские активисты. – Прим. авт.
14
Распространенное на Балканах блюдо – баранина, говядина, свинина и курятина, приготовленные вместе на одном противне. – Прим. авт.
15
Здесь обыгрывается диалог из кинофильма «Бриллиантовая рука», где герой Юрия Никулина смотрит на лежащего человека, принимает его за мертвеца и говорит милиционерам: «На его месте должен бы быть я!» Милиционеры отвечают: «Напьешься – будешь». – Прим. авт.
16
Вооружение и боевая техника. – Прим. авт.
17
ГУК – Главное управление кадров Министерства обороны. – Прим. авт.
18
Всесоюзно известный артист, руководитель цыганского театра «Ромэн». – Прим. авт.
19
Кочующая, главным образом, по Таджикистану община цыган, известных своими музыкальными способностями, но не имеющих даже своего письменного языка. – Прим. авт.
20
Принятое в советское время наименование Военно-дипломатической академии. – Прим. авт.
21
Ромбовидные знаки, свидетельствующие об окончании высшего учебного заведения. – Прим. авт.
22
Из соседней от метро Академии химзащиты. – Прим. авт.
23
Уже упомянутая Военно-дипломатическая академия считалась мечтой и смыслом службы молодых ГРУшников. – Прим. авт.
24
Большой противолодочный корабль.
25
День военной разведки приходится как раз на 5 ноября. А в разведуправлении Ленинградского военного округа в те годы существовала традиция неформального возложения цветов к памятнику самого «засветившегося» из их коллег. – Прим. авт.
26
Генерал Левандовский вспоминает советский анекдот времен массового выполнения интернационального долга в разных странах: посылают одного офицера в Африку. Вскоре от него в часть начинают приходить письма сослуживцам: «У меня все – о’кей: курю „Мальборо“, пью виски, езжу на джипе…» Один из сослуживцев после этих писем тоже начинает правдами и неправдами добиваться командировки в Африку. Добивается, уезжает. Потом присылает в часть письмо: «У меня все – супер: пью джин, курю „Кэмел“, езжу на „тойоте“… В общем, так мне, дураку, и надо!» – Прим. авт.
