Потерянные души Уиллоубрука - Эллен Мари Вайсман
— Извините за беспокойство, но…
— Что такое? — спросила Марла, угрюмо глядя на нее.
— Мне кажется, я приболела, — сказала Сейдж. — Мне нужно к врачу. — Она согнулась и сморщилась, всем своим видом показывая, что ей больно.
Марла бросила на девушек грозный взгляд, затем опустила руки и оглядела Сейдж с ног до головы, поджав губы.
— Тебя надо подштопать?
Сейдж помотала головой.
— Помираешь?
Она снова помотала головой.
— Ну и отлично, — сказала Марла, — правила тебе известны. Крови нет, кости целы, помирать не собираешься — значит, никаких докторов. — Она махнула в сторону деревянных тележек, выстроившихся вдоль дальней стены: —А теперь займись делом и бери каталку.
— Но у меня ведь живот болит, — возразила Сейдж. — А если аппендикс вот-вот лопнет или селезенка порвана?
Марла уперлась кулаками в бедра.
— Опять мое терпение испытываешь, красавица? Какая чокнутая муха тебя укусила, пока ты болталась там, где болталась, и занималась тем, чем занималась? Забыла, кто здесь главный? А теперь ноги в руки и бери тележку, не то позову сестру Вик, уж она тебе мозги вправит. — Не дожидаясь ответа, Марла повернулась и захромала прочь.
Чуть не взвыв от досады, Сейдж огляделась, ища Тину, но той нигде не было. Сейдж пробралась сквозь толпу к тележкам, уворачиваясь от чужих непослушных ног, тянущихся к ней рук и болтающихся голов. Если к обитательницам, раненым или больным, не приводят врача, как она сможет поговорить с кем-то кроме доктора Болдуина? Как вообще найти неравнодушного человека? Она попыталась успокоиться. Ладно, Марла не хочет ее слушать, но, может быть, послушает кто-то другой? Вдруг их сейчас поведут из палаты в столовую, где ей поверит отзывчивая раздатчица, или в класс, где внимательный учитель поймет, что она говорит правду? Она взялась за ручки тележки и посмотрела на сидевшую в деревянном ящике девочку-подростка: одетая лишь в матерчатый подгузник, та молча смотрела в потолок. В ящике не было никакой подстилки: ни одеяла или продавленной подушки, ни даже тонкой простынки. Не испытывая к девочке никаких дружеских чувств, Сейдж все же попыталась улыбнуться ей, проявить какую-то заботу, но та не подавала никаких признаков осознанности. Сейдж хотела было сказать «привет» и спросить о самочувствии, но побоялась расплакаться. Самый воздух здесь казался свинцовым — так тяжко давил на нее кошмар существования бедного ребенка и прочих измученных душ, пытающихся выжить в Уиллоубруке. Оставив попытки общения, Сейдж покатила тележку к двери, тщательно выбирая дорогу, чтобы ни с кем не столкнуться и ни во что не вляпаться. Сейчас ей оставалось только избегать проблем и молиться, чтобы ее положение изменилось.
Марла распахнула обе створки двери и выкатила в коридор каталку с недееспособной пациенткой. За ней последовали остальные: ходячие толкали деревянные тележки и каталки с лежачими. В коридор беспорядочно высыпали обитательницы и санитары из других палат, вливаясь в толпу, — девочки, подростки и взрослые женщины. Одни двигались как зомби, неуклюже и медленно, другие поспешно проталкивались вперед, налетая на соседей. Через открытые двери одной из палат Сейдж увидела около сотни голых женщин: все они сидели на полу — на корточках или на коленях, скрестив ноги или согнувшись, — и раскачивались, тряслись, клонились из стороны в сторону. Кроватей в палате не было. Как не было ни столов, ни стульев. Только люди.
Сейдж повсюду искала сестру, впиваясь глазами в каждое лицо в палатах и коридоре. При таком количестве народу в одном здании, думала она, Розмари не составило бы труда вернуться незамеченной и затеряться в сонме женщин и девушек, набившихся в коридор, особенно когда большинство из них выглядели одинаково: изнуренные лица, пустые глаза, тощие конечности, спутанные волосы. Отыскать сестру среди других пациенток было маловероятно, но надежда оставалась.
Поторапливая толпу, санитары гнали обитательниц вперед, направляя их в главный коридор, как овец в загон, через узкий проход между кроватями и тележками, стоящими вдоль стен. Сбившись, как сельди в бочке, пациентки теснили Сейдж и напирали все сильнее и сильнее. Ее толкали и пихали, ей наступали на ноги и вжимали локти в ребра. Из-за давки, бессвязного гвалта, эхом отлетающего от стен, и чудовищного зловония, густой пеленой висящего в воздухе, она едва могла дышать.
— Пожалуйста, отойдите, — взмолилась она. — Не напирайте на меня. Пожалуйста. Не подходите так близко.
Никто не слушал.
С трудом высвободив локти и держась поближе к тележке, Сейдж плелась вперед вместе с еле ползущей, бормочущей, беспокойной толпой. Сосредоточенно глядя себе под ноги, чтобы не ступить в коричневую кучу или желтую лужу на полу, она случайно врезалась передним бортом тележки в другую пациентку и остановилась, обеспокоенно подняв глаза, в надежде, что та не пострадала. Девочка-подросток в матерчатом подгузнике и розовом свитере схватилась рукой за голую икру.
— Ох ты господи, — выдохнула Сейдж. — Извини, пожалуйста. Я тебя ударила?
— Все хорошо, все хорошо, — забормотала девочка, закатив глаза к потолку. — Все хорошо, хорошо. — Она выпрямилась, развернулась и пошла дальше.
Помертвев, Сейдж быстро придержала тележку, чтобы посмотреть, нет ли у пострадавшей синяка или раны. К счастью, на бледной коже не было никаких следов и по ноге не текла кровь.
Вновь двинувшись с места, Сейдж встала на цыпочки, пытаясь рассмотреть поверх опущенных голов и поникших плеч, куда они идут. Она искала и Тину, но выхватить взглядом в беспорядочной толпе одного человека было невозможно. В конце коридора виднелись двустворчатые стальные двери: хотелось бы думать, что их ведут в учебный кабинет, где есть парты, учитель и нечто вроде порядка. В конце концов, Уиллоубрук называется школой. Наверняка большинство родителей отправляют сюда детей потому, что здесь к их услугам имеются специальные педагоги, умеющие работать с инвалидами. Должны же быть причины, по которым здесь оставляют детей. У Сейдж вспыхнула крошечная искорка надежды. Учитель, конечно же, выслушает ее.
И тут она увидела, куда их ведут, и ужас ледяной плитой придавил ей сердце.
Глава шестая
У медицинского поста, где Сейдж впервые увидела сестру Вик, два ражих санитара следили за тем, чтобы обитательницы по одной подходили к женщине в серой юбке и синей блузке, а та с каменным лицом выдавала каждой пластиковую чашечку с лекарством. Сестра Вик контролировала процесс из-за стойки, доливая воды в стакан и пополняя таблетками чашечки. Одна за другой обитательницы подносили чашечки к губам, запивали водой из стеклянного стакана и проглатывали лекарство, запрокинув голову. После этого женщина в серой юбке забирала
