Овидий Горчаков - Вне закона
Богомаз и группа Иванова
1Аксеныч рассказал нам, что где-то неподалеку, в перелесках под Могилевом, скрывается горстка бывалых партизан — все, что осталось от некогда большого отряда. Группой командует человек по странной кличке Богомаз.
Ходит слух, что молодого большевика инженера Илью Петровича Памятнова для подпольной работы в тылу немцев оставила партия. Поступив художником в городской кинотеатр «Луч» в Могилеве вскоре после захвата Могилева немцами, он держал непрерывную связь с ушедшими в глубокое подполье могилевскими коммунистами. На первых порах оккупации население в городе и деревнях было разобщено, оглушено. Все же созданная Памятновым боевая дружина из самых смелых и стойких рабочих нападала ночью на патрули, расклеивала листовки, поджигала немецкие склады, устраивала диверсии на станции Могилев-I. Поздней осенью угроза ареста заставила Памятнова бежать из города. Он поселился в селе Перекладовичи, где его приютила комсомолка-учительница Вера Бакунович. Из Перекладовичей он продолжал руководить могилевской дружиной. Чтобы ездить в Могилев, не вызывая никаких подозрений, он стал писать иконы для продажи на городском базаре. Из города Богомаз возвращался с оружием, полученным от подпольных организаций. Зимой сорок первого года Богомаз сколотил отряд из ста пятидесяти окруженцев и местных жителей — первый партизанский отряд в нашем районе. Отряд просуществовал недолго — он возник при первых же слухах о наступлении Красной Армии под Москвой и распался, как только стало ясно, что наше наступление остановилось. В дни разгрома немецких войск под Москвой, в дни нашей первой большой победы над Гитлером, невозможно было предугадать, где и когда кончится наше наступление. Не у одного Богомаза закружилась тогда голова. «Гитлер не взял Москву на машинах и танках, а мы возьмем Берлин на лыжах и санках!» — читал он тогда в наших листовках. «Красная Армия идет — она скоро освободит Белоруссию! — говорил он в декабре хлынувшим в его отряд местным жителям и окруженцам. — Не ждите наших сложа руки, беритесь все за оружие!» И он принимал в отряд почти всех без разбора. А когда Красная Армия задержалась где-то на линии Гжатск — Киров — Волхов, попавшие в отряд паникеры и маловеры предали Богомаза. С их помощью гитлеровцы разгромили отряд. Предатели дезертировали, пошли в полицию...
После разгрома с Богомазом осталась горсть верных ему людей и всюду следовавшая за ним Вера. Эта тихая, ясноглазая белоруска стала его женой.
Богомаз не прекращал подпольную работу в Могилеве. Но и там не обошлось без потерь. В апреле трех его помощников — молодых парней-комсомольцев, пытавшихся взорвать нефтебазу в поселке Лупалово, схватили жандармы. Их публично повесили на главной площади Могилева.
О появлении нашего десанта под Могилевом Богомаз узнал в самом городе: начальник СД штурмбанфюрер Рихтер уже всерьез обеспокоен нашими боевыми действиями; он успел выяснить приметы Аксеныча, оценил его голову в десять тысяч марок, вскоре установил, что объединенным отрядом командует капитан-десантник Самсонов. За голову «командира банды»,— «бандефюрера» Самсонова Рихтер обещает двадцать тысяч марок! О нашем десанте еще раньше успел доложить Богомазу наш первый связной — Бородач, как мы его все звали,— расстрелянный позднее немцами по доносу бургомистра Тарелкина. Богомаз вступил с нами в связь через подпольщика-большевика Кузенкова, жившего в Пчельне, недалеко от нашего леса. Первыми встретились с Богомазом Полевой и Аксеныч. «Этот человек — готовый разведотдел для нашего отряда!» — доложили они Самсонову.
Многие партизаны были свидетелями встречи Самсонова с Богомазом. Они стояли рядом, оба почти одинакового роста, но Богомаз, благодаря ореолу окружавшей его славы партизана-застрельщика, казался выше. Они протянули друг другу руки: Богомаз с открытым лицом, но, как мне показалось, со смущением от природы застенчивого человека, а Самсонов сдержанно, настороженно, с плохо скрытым, непонятным для нас недоброжелательством.
Командир наш долго расспрашивал Богомаза о положении в Могилеве и на Могилевщине, и мы поражались полноте и точности сведений, которыми располагал Богомаз.
— Третьего дня,— закончил Богомаз,— на Старо-Быховском аэродроме приземлились две эскадрильи бомбардировщиков Ю-88. Они вошли в состав второго воздушного флота рейха. От летчиков известно, что эти «юнкерсы» принимали участие в ударе по Мальте. Перебазирование авиачастей из бассейна Средиземного моря вызвано, очевидно, готовящимся летним наступлением немцев.
— Да ты, Илья Петрович, настоящий хозяин области,— заметил комиссар Полевой, дружески улыбаясь Богомазу. Было видно, что неспроста разгладились глубокие морщины на лице Полевого, недаром улыбался своей редкой, прямодушной улыбкой этот суховатый человек. Комиссар и Богомаз как-то сразу потянулись друг к другу.
— Ого! — усмехнулся Самсонов, глядя на них. — Любовь с первого взгляда. Рыбак рыбака...
Он перевел глаза с Полевого на Богомаза, и в глазах его потухла усмешка.
— А что известно тебе, Памятнов, о положении за Днепром? спросил он, встрепенувшись. — Есть ли партизаны в соседних с нами районах?
— В Могилеве,— отвечал Богомаз мягким и тихим голосом,— мы слышали о партизанах Правобережья. Судя по разговорам среди немцев, «рать подымается неисчислимая...». Но нам не удалось пока наладить связь с партизанами Заднепровья, хотя нам уже известны их люди в могилевском подполье. А жаль — за Днепром можно развернуться... Леса там большие, на Кличевщине, не то что этот пригородный кустарничек. Наши подпольщики в городе сильно обрадовались, узнав о вашем десанте. Ведь раньше могилевское гестапо — самое главное в Белоруссии — считало этот край своим заповедником, как бы «мертвой зоной», свободной от партизан. Мы просто задыхались без связи с Большой землей... Здесь в народе горы взрывчатки ждут только искры... Нам нужен в этом краю крепкий костяк, чтобы сплотить вокруг него все силы...
— В дальнейшем,— сухо перебил его Самсонов,— мы будем говорить о том, что нужно нам, а не вам... А пока пройдемка ко мне, сообщишь мне явки и агентуру в Могилеве.
— Нет,— не сходя с места, еще тише, но с непоколебимой твердостью проговорил Богомаз. — Это противоречит решению подпольной организации: из чисто конспиративных соображений мы не должны спешить с этим делом... Зато вы будете получать от организации все необходимые вам разведданные. И я смогу передать вам всех моих связных в сельских районах...
— Товарищ начштаба, укажи новичкам их шалаши! — хмуро приказал Самсонов, обрывая разговор,— Впрочем, постой-ка, Памятнов. Может быть, ты, как «хозяин области», поможешь нам раскрыть последнюю тайну Хачинского леса.
Богомаз сдвинул в недоумении брови: ему непонятны были эти иронические нотки в голосе Самсонова. А тот продолжал, улыбаясь:
— У этого леса было много тайн. Мы раскрыли их все — и чей пулемет стучал в лесу, и почему в лес крестьяне не ходили... Одно неизвестно: кого искали немцы в этом лесу за несколько дней до нашей десантировки. Может быть, ты, «хозяин области», нам это расскажешь?
— Немцы искали вас,— немедля ответил Богомаз. — Ваш десант.
— Нас? — усмехнулся Самсонов. — Когда нас здесь еще и в помине не было?!
— Да,— сказал Богомаз. — За месяц до вас, в мае, здесь выбросились на парашютах два обкомовца из Могилева с радистом. У них были явки. Первая же явка — в Селец-Холопееве — оказалась проваленной. Оставленный там для подпольной работы человек успел стать предателем, он выдал немцам всю группу. В застенках могилевского гестапо партийцы молчали до конца, а радист не выдержал пыток и все рассказал штурмбанфюреру Рихтеру. Рассказал и то, что этой группе поручено было подобрать подходящее место для десанта в районе Хачинского леса. Они подыскали поле у Смолицы, сообщили координаты в Москву. Больше радист ничего не знал — ни точную дату выброски десанта, ни его численность. Тогда по просьбе рейхскомиссара гитлеровское военное командование сняло отдыхавшие в Орше части и перебросило их в район Смолицы. Они ждали вас.
— Значит, не выдержал Самсонов, ошибка штурмана спасла нам жизнь! Нас сбросили у Рябиновки, но другую сторону леса... Л сначала нас задержала в Москве нелетная погода...
Он молчал. Молчали и мы, десантники, потрясенные словами Богомаза. Выходит, мы летели на верную гибель и только случай спас нас!
— Можете идти! тихо сказал Самсонов. — Остальным тоже разойтись!
Полевой проводил долгим взглядом Богомаза и обернулся к Самсонову.
— Мы с вами говорили о кандидатуре парторга,— начал комиссар сдержанно, подчеркнуто официально. — Илья Петрович — самая подходящая кандидатура. Лучшего парторга нам и пожелать нельзя. Он пользуется громадным авторитетом у своих людей
