Княгиня Ольга - Елизавета Алексеевна Дворецкая
Все это он узнал. Но именно эту женщину он настолько не ждал увидеть таким образом, что разум не поверил глазам и возникло ощущение сна.
– Тролль твою в Хель! – выкрикнул Святослав, но шепотом – от потрясения стиснуло горло.
Это была его мать – княгиня Эльга. Она стремительно приближалась к мосту, собираясь его пересечь и встретиться с малой дружиной сына именно на том месте, где он должен стать мишенью для обстрела с крыши клети…
Пробило холодом. Испуг на какие-то мгновения сковал Святослава и сделал немым. Но мысль работала ясно. Варягам сказали, что «тот человек» поедет с женщиной. Им не сказали, будет женщина вместе с ним или поскачет навстречу. Варяги подумают, что все идет как надо. Они даже не знаю, кто этот «человек», нарочно, чтобы они не испугались раньше времени. И тем более им не придет в голову, что эта женщина – старшая княгиня! Она одна, без слуг и бережатых. Она уже у моста, почти на том месте… Она будет здесь через несколько ударов сердца. И стрелы, которые вот-вот в него полетят, могут…
Святослав было поворотил коня, но сообразил: если мать погонится за ним, его бегство не станет для варягов знаком отменить стрельбу. Они лишь подумают, что он уже «испугался», а Эльга как раз окажется между ним и стрелками. Метить в нее никто не должен, но поди угадай, куда стрелы направит судьба!
Эльга все ближе, он уже видел ее лицо, суровое в неподвижности. Как лицо гневной норны…
– Назад! – опомнившись, рявкнул он. – Мать! Поворачивай! Уезжай! Назад!
Но она не слышала и продолжала мчаться прямо на него.
Святослав оглянулся в сторону крыши: показалось, что над скатом мелькнула чья-то голова.
– Не стрелять! – во всю мочь закричал Святослав. – Не стрелять! Никому не стрелять, я сказал! Все прочь, ётун в рыло!
На случай если его не услышали, он погнал коня в сторону – чтобы уйти с дороги или хотя бы увеличить расстояние между собой и матерью. Эльга добралась до того места, где они могли встретиться, и остановилась. Сделала знак, подзывая его к себе. Все было тихо – не считая удивленного гомона толпы, собиравшейся вокруг на странное происшествие, и шума от задержавшейся дружины.
– Не бойся! – крикнула Эльга, пока Святослав неуверенно, шагом приближался к ней. – Стрельбы не будет. Там на крыше люди без оружия. А серебро твое – вот.
Она вынула из седельной сумки знакомый мешочек, перевернула – и на пыльную землю просыпался блестящий поток. Шеляги, милиарисии, кольца и обломки браслетов раскатились по дороге. Святослав и его спутники наблюдали за этим в молчании, с таким чувством, будто у них на глазах рушится небо и по земле катятся обломки разбитых звезд. Даже те – да почти все, – кто не был посвящен в тайну этого события, понимали: произошло нечто весьма значительное.
– Уж и то отрадно, что хоть меня ты пожалел, – продолжала Эльга, когда Святослав подъехал к ней почти вплотную. – Матери не захотел лишиться. Помнишь, что твоя удача из моей растет. Не будет меня – не будет и ее. К добру или худу, но раз уж я так нашу пряжу перепряла, без меня ты вернешься туда, откуда я тебя вытащила – в Навь. И трех лет не пройдет. Ступай за мной.
Эльга развернула коня и поехала назад к Святой горе. Не глядя по сторонам, Святослав как в полусне последовал за ней. Серебро разлеталось из-под копыт, а народ, так и не понявший, что произошло – или не произошло, – со всех сторон уже кинулся ловить и подбирать нежданное сокровище.
Проезжая за князем, Болва оглянулся на клеть. С задней стороны на крыше никого не было. Дверь закрыта – поди знай, там ли Бранд и те двое, что его поджидали?
И кто из них жив?
* * *
В избе на Святой горе, куда Эльга привела Святослава, он обнаружил Мистину, но это его почти не задело: он уже понял, что все рухнуло. Мистина выглядел тоже не слишком веселым, а скорее раздосадованным и пристыженным. Даже зная, что опасности быть застреленной для Эльги нет, он не собирался напускать ее на сына, но Эльга, все обдумав за ночь, на его попытки ехать с ней молча указала ему на угол: сиди и жди. И он сел. В благополучные времена Эльга вела себя как обычная женщина, поглощенная заботами о хозяйстве и внуках, но когда Руси требовалась княгиня, способная решать и действовать, она появлялась. Из тьмы бытия всплывала та русалка с холодными смарагдовыми глазами, что так напугала Мистину двадцать семь лет назад, при их первой встрече у брода на Великой…
Теперь ей пришло время напугать другого, не менее отважного воителя. Проходя впереди сына в избу, Эльга сделала знак своим бережатым: никого больше не пускать. Дверь затворили, одна женщина и двое мужчин остались втроем.
– А теперь объясняйтесь, – велела Эльга и села на ларь, откуда ей было хорошо видно обоих.
Святослав сделал несколько шагов от двери и замер. Он ждал, что его станут расспрашивать, и несколько терялся без привычных советчиков под рукой – что отвечать? Внезапное появление Эльги – будто молнии Перуновой с ясного неба, – ее решительный, замкнутый вид, за которым, как он знал, она скрывала гнев, вверг его в растерянность и даже пробудил былой страх. Исчезла его мать, приветливая и ласковая, – вернулась та женщина, что неподвижно сидела на могиле Ингвара, когда вокруг, в шаге от нее, шла резня и кровь древлянских старейшин дождем лилась на ее белую «печальную сряду» недавней вдовы.
Мистина встал и вышел к столу. Святослав настороженно наблюдал за каждым его движением. Не то чтобы он боялся Мистины – наедине, без бережатых, но остро ощущал, что надеяться может только на собственную силу. И если в нем был молодой Перун, то в Мистине был старый змей, волховский Ящер, который много таких уже повидал…
Вопросов никто не задавал. По лицу Мистины было видно: у него нет вопросов о том, что уже случилось, – только о том, что еще может случиться.
Медленным движением Мистина передвинул вперед свой
