Княгиня Ольга - Елизавета Алексеевна Дворецкая
И вот его убили. Убили за самую первую, врожденную его вину, в которой он меньше всего был виноват, – за то, что он тоже был сыном Ингвара. Был.
Лют рассказывал, как обнаружили тела – Улеба и двоих его телохранителей, – на берегу Волхова, как в Хольмгарде сразу сочли виновным Святослава, как сам Лют поехал к нему в усадьбу разбираться, как Святослав пришел в изумление от этого известия. Как искали Игмора и шестерых гридей, пропавших одновременно с ним, искали во всех направлениях, но горячих следов не нашли. Как Святослав над могилой Улеба поклялся на своем мече, что не посылал к нему убийц, и Сванхейд, бабка его и Улеба, подтвердила, что верит клятве.
Но точно так же всем было ясно, что именно Святослав и есть истинный виновник этой смерти. Одолев Сигвата, старая королева Сванхейд решила все же дать Северной Руси князя из числа потомков Ингвара, то есть другого его сына – Улеба. Но Святослав этому решительно воспротивился: он с детства рос с мыслью, что ему одному будут принадлежать и Южная Русь, и Северная. Ради объединения этих владений в одних руках его отец сперва женился на матери, Эльге, а потом сверг с киевского стола ее родича – Олега Предславича. В глазах Святослава новый раздел означал бы утрату не только земель, но и чести. А жители Гардов, русы и словене, готовы были признать над собой власть Улеба – им хотелось иметь князя, который сидел бы в Хольмгарде, а не в Киеве. Самым лучшим для Святослава было бы исчезновение Улеба, пока дело не дошло до открытого столкновения. И его ближики с Игмором во главе избавили своего князя от заботы, не дожидаясь приказов.
Зная их всех с детства, Мистина хорошо понимал, как это вышло. Святослав не приказывал убить сводного брата, но в душе хотел от него избавиться, и для Игморовой братии этого оказалось достаточно.
Со всей Свенельдовой гридницы на Мистину смотрели ошарашенные лица родичей и домочадцев. Соколина, никак не ожидавшая, что княжеский поход ради мести за ее мужа приведет к еще худшей беде: убийству внутри рода. Торлейв сын Хельги, племянник Эльги, приехавший с пристани вместе с Мистиной, чтобы от Люта поскорее узнать новости. Величана, жена Люта, которую страшное известие отвлекло даже от радости по поводу возвращения мужа. Двое младших сыновей – Велерад и Свен. Две старшие дочери, Святана и Держана, и их мужья. Из шестерых детей, которых Мистина с Утой вырастили, в последние годы четверо жили при отце в Киеве, Улеб – с матерью в Выбутах на реке Великой, а Витляна, самая младшая дочь, уже год была замужем далеко на западе, в Угорской земле. И вот здесь их четверо, а Ута теперь совсем одна.
– А что Правена? – спросила Величана. – Вы ее привезли?
Всего год назад Мистина сам сосватал для Улеба Правену, дочь Хрольва Стрелка. Это была очень хорошая девушка, и он выбрал ее, веря, что из нее получится достойная жена для Улеба. Никак не думал, что всего на год…
– Она осталась в Хольмгарде. Ее все уговаривали в Киев вернуться, но она сказала… – Лют обвел глазами вытянутые лица родичей, – что будет мстить.
– Сама? – ахнула Святана.
– Нет. Она поедет с Бером и Алданом. Им нужен кто-то, кто знает Игморову братию в лицо.
Черты Мистины немного смягчились – он получил первую добрую весть, сопровождавшую весть злую.
– Алдан тоже там?
– Вальга сразу поехал к ним в Выбуты, сообщить… им с Утой. – Лют понизил голос, прежде чем назвать имя Уты. – И ее привез в Хольмгард, Правену то есть, вместе с Алданом. И как мы там поняли, что князь убийц искать не будет, то Бер сказал: он сам за это возьмется.
– А что он за человек?
Другого внука Сванхейд, Берислава сына Тородда, Мистина никогда не видел, но Люту тот понравился. За недолгое знакомство он убедился, что Бер – человек решительный, умный, надежный, больше всего на свете заботящийся о чести рода. Ранее у него не было случаев испытать себя в настоящем бою, но недостаток его опыта возмещал Алдан: тот еще на достопамятной страве по Ингвару в земле Деревской доказал, что на него можно положиться даже в самом трудном и опасном деле.
– Бер собирался двигаться на восток, в сторону мери, – продолжал Лют. – Игморова братия могла уйти только туда, по Мсте. Их осталось пятеро в живых. Сам Игмор, Добровой, Красен, Градимир и Девята. Бер надеялся где-то на Мсте их догнать. А нет – идти на Мерянскую реку. У него там родичи, через Сванхейд.
– Да, сыновья Эйрика Берсерка, – кивнул Мистина. – Я его знавал.
– Если они там… и если у Бера удачи хватит…
Все помолчали. Лют расстался с Бером месяц назад, и с тех пор никаких вестей не приходило, да и едва ли могло прийти. Может быть, Бер и Алдан уже настигли убийц и отомстили. А может, сами полегли в этой борьбе – противники у них очень опасные, и им нечего терять, кроме жизни.
– Что мы будем делать? – первым не выдержал Велерад.
Средний сын Мистины сидел бледный, сокрушенный и горем от потери брата, и самой огромностью беды, павшей на Свенельдов род. В девятнадцать лет он хорошо понимал главное: смерть брата нельзя оставить без отмщения, а виновник – не просто князь русский, но тоже родич, троюродный брат. Окажись кровь Улеба на руках кого-то чужого – было бы ясно, чего требует честь.
– Так Святослав отказался мстить? – спросил Мистина у Люта.
По его замкнутому лицу было видно – он не отошел от потрясения, но его ум работает отдельно от души.
– По сути дела, отказался. Говорил, мол, неизвестно, как все было, да кто на кого первым напал… Дескать, надобно Игмора с братией сыскать, дело прояснить, тогда и будет ясно, какая на ком вина. И Сванхейд, и Правена, и даже Малфа от него добивались клятвы, что будет мстить, но он прямого ответа так и не дал. Жаль ему тех ублюдков, видно же.
– Больше, чем брата своего, жаль! – с возмущением воскликнула Святана.
