Изменники Рима (ЛП) - Скэрроу Саймон

*************

Глава IX

Катона не было уже около четырех дней. В его отсутствие Макрон был вынужден исполнять не только свои обязанности, но и взять на себя обязанности командира когорты. «Совсем не тот опыт, который я бы хотел получить», сварливо размышлял он, проводя еще одно утро в штабе. Теперь он должен был не только обучать людей, но и вести учет заработной платы и сбережений, поскольку Катон настаивал на проверке расчетов своего старшего писаря. Работа с цифрами всегда была для Макрона чем-то вроде испытания, и ему приходилось усердно трудиться, проверяя баланс выплат и изъятий из сундука с казной когорты. Кроме того, существовали и другие записи, за которыми также следовало следить: инвентаризация квартирмейстера, запросы на отпуск, ежедневные отчеты о численности личного состава и подсчет тех, кто годен к работе, тех, кто лечился от болезни или травмы, и тех, кто находился при исполнении временно вне Тарса, такие как шесть человек во вглаве с центурионом Игнацием, которые были отправлены в Антиохию за партией новобранцев для преторианской когорты.

«Последние были чрезвычайно удачливыми молодыми людьми», размышлял Макрон, сидя за столом в кабинете трибуна. Обычно преторианские когорты размещались в лагере на окраине Рима, и была большая конкуренция за любые вакансии в подразделениях гвардии. Но с тех пор, как Вторая когорта была отправлена ​​на действительную службу под командованием полководца Корбулона, она потеряла почти половину своих людей и теперь была вынуждена восполнить это число из тех римских граждан в восточных провинциях, которые имели право присоединиться к легионам и когорте преторианцев. Когда его подразделение в конечном итоге будет отозвано в Рим, эти люди будут пользоваться всеми привилегиями, которыми наделен элитный корпус римской армии, которому доверена охрана безопасности императора, без необходимости бороться за вакансии с кандидатами, имеющими влиятельных патронов.

Тем не менее, новобранцам потребуются месяцы обучения, прежде чем им можно будет доверить сражаться вместе с остальными преторианцами. Чтобы подготовить людей к войне, нужно время, и им придется остаться в Тарсе, чтобы завершить обучение, если какой-либо конфликт начнется до весны. Макрон вспомнил день, когда Катон появился у лагерных стен Второго легиона на Рейне. В то время нынешний трибун был не более чем жалким салагой, промокшим насквозь и дрожащим, сжимающим свои скудные пожитки среди других новобранцев, прибывших маршем из Рима. Интеллект, который сделал его таким эффективным командиром, был положительным бременем тогда, когда другие новобранцы и ветераны безжалостно высмеивали то, что они считали его слабостью и неуклюжестью. Однажды ему почти удалось проткнуть Макрона плохо брошеным пилумом. Центурион улыбнулся, вспомнив тот момент. И все же с того самого, как казалось, бесперспективного начала Катон показал себя прекрасным солдатом и офицером, и Макрон испытывал неистовую гордость за то, каким на поверку оказался его протеже. Он задавался вопросом, добьется ли кто-нибудь из новобранцев такого успеха. «Никогда не предугадаешь», - подумал он. Суровые на вид люди иногда оказывались трусами, когда вступали в свой первый бой, а те, кого вы считали робкими, имели сердца львов.

Из коридора донесся поспешно сдавленный смех. С разочарованным вздохом он поднялся на ноги и подошел к окну, повернувшись спиной к куче вощеных дощечек, с которыми работал. Ему пришлось столкнуться с несколькими дисциплинарными обвинениями, прежде чем он смог выбросить из головы заботы ежедневного учета и вернуться к обучению солдат гарнизонных частей, которые были призваны для формирования армии Корбулона. Комната, назначенная Катону в качестве его таблиния, выходила на Большой рынок Тарса, и Макрон оперся руками на деревянную оконную раму и слегка наклонился вперед, чтобы лучше видеть город. Внизу, под рядами ярко раскрашенных навесов тянулись лавки с людьми и несколькими мулами, продвигающимися между ними, словно муравьи, переплетаясь из стороны в сторону, охотясь на выгодные покупки. Среди них он увидел туники солдат в увольнительной, и ему снова захотелось выбраться из душной атмосферы штабного здания.

Он еще на мгновение насладился видом. Если кого-то в Тарсе беспокоила перспектива войны между Римом и Парфией, они не выражали своих опасений очевидным путем. Жители города и проходившие купцы, казалось, не обращали внимания на любую опасность и спокойно продолжали свои дела. Несомненно, они рассчитывали на чванливую уверенность римских солдат, стоявших лагерем за городом. Если обучение армии достигло чего-то одного, так это внушить солдатам веру в то, что римляне были лучшими солдатами в мире. Макрон прищелкнул языком. Хотя он был склонен разделять эту точку зрения большую часть времени, он прекрасно понимал, что такая уверенность может оказаться хрупкой при испытании в суровых условиях кампании, особенно в труднопроходимой местности по другую сторону границы. Единственным решением было хорошее обучение, причем в больших объемах. Вот почему он был разочарован тем, что не мог сделать больше.

- Дерьмо, - горько пробормотал он, отвернувшись от окна. – Долбанная писанина стилусом сводит меня с ума.

Он подошел к двери и распахнул ее. Трое преторианцев прислонились к стене на противоположной стороне коридора и поспешно встали по стойке смирно. Макрон оглядел их по очереди, отмечая синяки на их лицах.

- Это вы – сраные fellatores, которые начали драку с ауксиллариями из сирийской когорты? Итак?

Он стоял перед ними, уперев руки в бедра. Трое мужчин продолжали смотреть прямо перед собой, но никто не сказал ни слова, поэтому Макрон выбрал мужчину посередине.

- Преторианец Сульпиций, что ты можешь сказать об этом?

Сульпиций был самым старшим из них на несколько лет, и на его лице были шрамы, на щеке и челюсти. Он был хорошо сложен, с морщинками вокруг его серых глаз.

- Прошу прощения, господин, но не мы начали драку.

- Это не то, о чем говорит в своем отчете префект Орфит. Он утверждает, что его люди сидели за столом, занимаясь своими делами и спокойно выпивая, когда вы трое заявились на порог трактира. Вы были пьяны, обменивались оскорблениями, а потом докопались до них. В результате двое из них находятся в армейском госпитале, и трактирщик требует, чтобы вы выплатили ему компенсацию в размере двухсот сестерциев за учиненный погром. Если бы городская стража не прибыла спасать ваши задницы, вы, без сомнения, тоже попали бы в больницу. Что вы на это скажете?

Губы Сульпиция презрительно скривились. - Ну, господин, может быть и так. Во-первых, если этот лоснящийся маслом мерзавец, владелец трактира, считает, что его жалкие столы и скамейки стоят хотя бы вдвое меньше от той суммы, что он назвал, то я гребаный дядя императора. Во-вторых, мы не были пьяны. К тому времени на нашем счету было только два кувшина вина, - он помолчал и взглянул на человека слева от него. - Разве не так, приятель?

Его товарищ неопределенно кивнул, не желая брать на себя ответственность за наглую ложь.

- Глаза вперед! - рявкнул Макрон. - Я обращаюсь к тебе, преторианец Сульпиций. А не к твоей гребаной ручной обезьянке.

Сульпиций тотчас же устремил взор вперед. – Да, господин.

- Продолжай.

- Да, господин. В-третьих, мы не начинали драку. Мы поздоровались, и один из ублюдков насмешливо фыркнул. На что я намекнул ему, что не стоит разговаривать своей задницей, господин. Затем он заявил, что преторианцы – это сборище переплачиваемых нахлебников, поднимающих тогу и служивших в качестве императорских мальчиков для некоторых услуг... или что-то в этом роде. Что ж, я подумал, что, должно быть, не расслышал его, поэтому подошел и попросил его повторить то, что он сказал погромче, чтобы не было риска неправильно понять его. И вот тогда я ударил его по голове кувшином с вином, господин. После этого ничего не могу вспомнить. Обменялись резкими бранными словами. Было нанесено несколько ударов. Такие вот дела. Пока городская стража не вмешалась в процесс.