Луис Пинедо - Испанская новелла Золотого века
Раз уж наши герой и героиня выяснили все о любви Селинды сначала к ней, потом к нему, они поняли, за что их заточили в подземелье, и Либия сказала, что лучше всего поведать обо всем царю, пока он не вынес им суровый приговор, ибо они были уверены, что царь, узнав об их невиновности, отпустит их с миром и не позволит дочери причинить им зло, так как поймет, что та способна на любые безумства из-за любви. К тому же Либия знала наверняка о том, что вдовствующий царь проводит ночи с безобразной колдуньей, настоящей старой ведьмой, которая, однако, благодаря волшбе казалась ему второй Венерой. Об этом во дворце знали всего два человека, и одним из них была Либия.
Юстин посчитал совет своей возлюбленной разумным, и они попросили стражников передать царю, что хотят сообщить ему о важном деле и умоляют выслушать их. Царь согласился и велел привести пленников к себе. Либия и Юстин рассказали ему все о том, как началась и продолжалась их любовь до того самого дня, когда оба оказались в мрачном подземелье, не забыв упомянуть и о том, что случилось с Либией и Селиндой у Родника Разочарований. Рассказ их немало удивил царя, и он послал за принцессой, дабы вместе с ней и с придворными судьями направиться к этому роднику, о котором до той поры никто не знал, и там проверить, правда ли все то, о чем рассказали Юстин и Либия, а там уж пусть судьи разберутся в этой запутанной любовной истории.
Когда они пришли к этому самому роднику, судьи стали в стороне и потребовали, чтобы Юстин первым погляделся в зеркало его вод, и рядом с его отражением все ясно увидели образ прекрасной Ливии; потом велели Юстину отойти и позвали Либию, которая все еще оставалась в мужской одежде, приказали так же поглядеться в ручей, и рядом с ее отражением увидели образ ее возлюбленного Юстина. После этого царь с принцессой тоже подошли к воде и убедились, что принцесса действительно любит Юстина, раз уж ей явился его образ, а кроме того, все увидели рядом с царем такую страшную и безобразную женщину, что в страхе отвели глаза: это и была та, которая околдовала царя, а царь очень смутился и растерялся, потому что эту женщину увидели и судьи; тогда он велел и судьям всем сразу поглядеться в ручей, чтобы узнать, у кого какой изъян. Рядом с одним явилась старуха жена под стать ему самому; рядом с другим, который был вдовцом, — пышнотелая красотка с кувшином, будто она собиралась вычерпать всю воду родника, выдавшего ее секрет; рядом с третьим все увидели груду раскрытых книг и поняли, что он только их и любит; рядом с четвертым — три открытых сундука, наполненных золотыми монетами, о которых и были все его помыслы, значит, судил он неправедно, за мзду; так как изъян нашелся у каждого, они вволю посмеялись друг над другом, не употребляя, однако, грубых слов и оскорблений. Решено было сохранить в тайне все, что они там увидели и узнали, Юстина и Ливию отпустили с миром, и царь щедро оделил их деньгами на дорогу и выдал грамоту, повелевавшую возвратить им все их добро, которое стало добычей победителей, А над волшебным источником повелел соорудить роскошный павильон и приставить к нему стражу, чтобы никто не смел подойти к воде без его соизволения и приказа. С той поры источник этот и прозвали Родником Откровений.
О гордыне царя Никифора и о пожаре на его кораблях, а также об искусстве волшебства, коим владел царь Дардан[20]
В Греции правил некогда гордый и надменный император Никифор, окруженный великолепным пышным двором. И затеял он жестокую войну с Дарданом, царем болгарским, по такой причине: Никифор попросил Дардана отдать болгарские земли в дар одному из его, Никифора, двоих сыновей, ибо они доводились Дардану близкими родственниками, а собственная дочь болгарского царя, как женщина, не могла унаследовать отцовский трон по законам той страны. Но мудрый царь Дардан на это ответил, что если наследник Никифора женится на его единственной дочери, то он отдаст ему все свое царство, а если нет, то завещает его Римской империи. А так как император Никифор был горд и тщеславен и насчет сыновей лелеял другие планы, то он, уповая на свое могущество, предпочел начать беспощадную войну с тем, чтобы свергнуть Дардана и завладеть его страной. Мудрый Дардан мог бы разбить войско Никифора, если прибегнул бы к искусству волшебства, к черной магии, в которой не было ему равных, но он дал обет Всевышнему не пользоваться этим своим искусством в богопротивных делах во вред кому бы то ни было. Дардан по натуре был добр и милосерден, войну не любил и выставил против неприятеля совсем небольшое войско, а потому очень скоро силой оружия был изгнан из своего большого и богатого царства и остался ни с чем. Однако при таком повороте злой судьбы он проявил не только мужество, но и благоразумие: оказавшись за пределами родной страны, которой правил столько лет, без войска и двора, без преданных друзей, лишенный всех своих несметных богатств и чьей бы то ни было помощи, согбенный годами Дардан со своей горячо любимой единственной дочерью укрылся в густом лесу, подальше от людей и, взяв дочь за руку, держал такую речь:
— Дорогая и любимая дочь моя! Ты, верно, помнишь слова божественного философа Аристотеля о том, что истинное счастье — в совершенстве не одного какого-то деяния, а всей жизни, и под совершенством он разумел добродетель[21]. Поэтому не думай, будто счастье заключено лишь в преходящих благах земных. Испанский философ Сенека также говорит, что мелок душой тот, кто довольствуется и наслаждается одними земными благами[22]. Так вот, Богу было угодно лишить меня тленных земных благ, но зато он даровал мне блага духовные, небесные, и, стало быть, я могу называть себя счастливым, удостоенным самых высоких почестей. Поверь, дочь моя, у меня осталось одно-единственное горе, и причина его заключается в том, что ты вдруг оказалась в бедности и нет вокруг тебя принцев и других знатных кавалеров, к поклонению которых ты привыкла; всего неделю назад ты была принцессой, дочерью могущественного государя, а теперь можешь именовать себя дочерью самого бедного и обездоленного человека на свете. О себе я не горюю, ибо знаю цену вещам в нашем изменчивом мире, к тому же я не первый и не последний государь, пришедший к такому печальному и прискорбному концу: теперь, когда наступила развязка моей собственной трагедии, я вспоминаю несчастного римского императора Гету[23] сраженного рукой его брата Антония; вспоминаю Юлия Цезаря, владыку всего мира, которого убили его же друзья у подножья статуи, изображавшей Помпея, его заклятого врага; вспоминаю Юстиниана Второго[24], которого сверг и изгнал за пределы империи его же военачальник Леонтий, перед тем отрезав ему уши для вящего надругательства и еще вспоминаю Людовика Благочестивого[25] с великим позором изгнанного из Римской империи собственными сыновьями. Наконец, я знаю, Серафима, что в нашем переменчивом мире идет непрерывная война, которую ведут все и вся, ведь даже мерцающие в небесах звезды сталкиваются друг с другом, тучи затмевают небосвод, ветер бичует и вспенивает морские волны, вода стремится погасить могучий огонь, а огонь воюет с прочими стихиями, изменяя их состояние, лето мучает нас нестерпимым зноем, зима — пронизывающим холодом и дождями, реки грозят нам стремительными течениями и внезапными разливами. Если такое мы терпим от неодушевленных и бесчувственных творений божьих, чего же ожидать от наделенных чувствами и разумом существ? Поразмыслив об этом и видя, как мало мира и покоя меж людьми, клянусь тебе вечным хаосом, что отныне и впредь не стану жить среди людей, следуя законному стремлению уйти от общения с ними. Силой волшебства я сооружу богатый и роскошный дворец в пучине морской, где мы с тобой и завершим свой век в этом бренном и несовершенном мире, в глубинах моря нам будет покойней и радостней, нежели на богатой плодами земле; на сей раз я прибегну к искусству волшебства, которым овладел с таким трудом, ибо оно в этом случае не оскорбит богов и не причинит зла никому из людей.
Прекрасная Серафина со вниманием выслушала отца и, смирив гордые мечты, ответила как любящая и послушная дочь, что последует за отцом, куда на то будет его воля, а для молодой и красивой девушки это было немало, ведь она отказывалась от общения с людьми в миру. За этим разговором царь и принцесса подошли к берегу моря, где нашли снаряженную лодку, сели в нее, и царь взялся за длинные весла. Борясь с волнами, бившими им навстречу, вышли в Адриатическое море, а посередине его легкая лодка остановилась — и море разверзлось, образовав прочные водяные стены, лодка опустилась на самое дно и причалила к чудесному дворцу, стоявшему в самой глуби вод, такому прекрасному и роскошному, какого не было ни у одного правителя на земле, ибо его прочные стены снаружи и изнутри были украшены серебряными листами, на которых изображались перипетии битвы при Фарсале[26]; портал являл собой чудо архитектуры, казалось, воображение человеческое не в силах измыслить более совершенных и изящных линий; фризы, обелиски и лепные украшения, достойные Фидия[27] порфировые ступени, мозаичный пол, выложенный из красиво сочетающихся друг с другом мелких камней, коринфские колонны с восхитительными базами и капителями; своды, потолки, чердачные ниши и лепные орнаменты были отделаны золотом, слоновой костью и перламутром, а главный свод — украшен необычным красочным барельефом, изображающим небесный свод. Был там и Зодиак Аполлона с двенадцатью знаками и семью планетами, двигавшимися по своим орбитам. Не менее восхитительно было видеть и другие созвездия: вот Большая Медведица, в просторечии именуемая Ковшом, и Малая Медведица, прозываемая Рожком; вот Персей, северное созвездие из двадцати шести звезд, и Южная Корона из тринадцати звезд, и Альфа Малой Медведицы. И еще удивительно было видеть, как Водолей из Вазы щедро поливает Землю, чтобы сделать ее плодородной, а эти два застывших в неподвижности полюса — Северный и Южный, как спокойно и снисходительно взирают они на суету звезд. И еще украшали этот волшебный дворец четыре высоченные башни по углам, снаружи покрытые чешуей морских рыб, со сверкающими прозрачным стеклом окнами и золочеными ажурными решетками балконов. Но Серафину больше всего восхитили и поразили двери чудесного дворца, потому что они были сплошь покрыты перламутром, и на них мозаикой были изображены тысячи разных картин. На одной створке можно было видеть измену Венеры и искусно сотканную сеть Вулкана[28] на другой — гибель справедливо наказанного за дерзость Фаэтона[29], а вели эти двери в квадратный зал, который украшали сорок колонн из яшмы разных оттенков, инкрустированных драгоценными камнями, и те своим естественным блеском освещали зал, словно внутри у них горело пламя. В центре зала из фигуры бога Нептуна били кристальные струи великолепного фонтана, по правую руку треугольная дверь, украшенная изумрудами и топазами, вела в восхитительный сад, где произрастало великое множество плодов, которые никогда не утрачивают своего вкуса, и цветов, которые никогда не теряют аромата, там росли белые лилии, алые розы, радующий глаз жасмин, ароматные пышные гвоздики, фиалки, жонкили, астры и мускатные розы; цветы пестрым ковром покрывали почти нетоптанную землю, орошаемую искусно проложенными канавками, по которым вода стекала, журча, в пруды и бассейны, где плавали разнообразные рыбы, а по берегам росли благоуханные кусты и деревья, затмевавшие своим великолепием сады Гесперид[30], дочерей Атланта. Ко всей этой волшебной роскоши не смели приблизиться соленые морские воды, они оставляли свободным пространство в двенадцать миль по окружности, а сверху смыкались, образуя такие чистые и прозрачные своды, что они казались алмазными.
