Уильям Эйнсворт - Уот Тайлер
— Тебе не написано на роду убить меня, — со смехом сказал Джон Бол, вынимая стрелу с железным наконечником.
Тотчас же туча стрел пронеслась над башней, где находился сенешаль, но он успел уже удалиться.
Мятежники удвоили усилия, чтобы овладеть дворцом. Но так как ломиться в ворота казалось бесполезной тратой времени, то начали приставлять лестницы к высоким зубчатым стенам; по каждой из них стали взбираться по полудюжине человек. Но едва они достигали стрельниц, как получали отпор и скатывались вниз.
Осажденные, среди которых находились сэр Джон Голланд и его молодые вельможи, приготовились к отчаянной обороне; и в течение некоторого времени ни один из осаждавших не мог взобраться на стену. Однако было очевидно, что укрепление не в силах устоять против такого численного превосходства осаждавших, безопасность находившихся во дворце зависела от заблаговременного отступления, так как никто не помышлял о сдаче.
Вот почему, когда с зубцов стены были сброшены те немногие, которые поднялись до них, и новый приток осаждавших был отброшен от лестниц, Сивард воспользовался этим минутным преимуществом и посоветовал сэру Джону и его товарищами, которых уже раньше предупредил о своем плане, поспешить укрыться в монастыре.
Вместе с ними туда отправился весь состав дворцовой челяди, никто не желал быть оставленным на милость победителей. Когда двери за ними затворились и они отправились искать убежище в соборе, у входа монастыря была поставлена сильная охрана. Во дворец возвратился только один сенешаль, решившийся не покидать его до последней крайности.
Осаждающие тотчас заметили, что защитники покинули свои посты; и первые, взобравшиеся на стены, громкими криками оповестили друзей, что дворец взят. Затем они поспешили отворить ворота — и главари мятежников немедленно въехали во двор.
Не встречая никакого противодействия со стороны своих вождей, мятежники устремились во дворец и начали дело грабежа и разрушения. Но Тайлер, решившийся не допускать разграбления собора, поставил сильную стражу у входа в монастырь, отдав строгий приказ не пропускать никого без его особого разрешения. Затем он спешился и в сопровождении Джона Бола и Беглого вошел в главную залу дворца. То было роскошное помещение, богато изукрашенное лепными работами, с красивой галереей и высоким потолком, облицованным дубом. Кроме того, зала была убрана несколькими прекрасными произведениями живописи.
В этой роскошной приемной коронованные особы находили почти царственный прием и угощение; еще так недавно принцесса Уэльская со всей своей свитой ежедневно обедала здесь во время своего пребывания во дворце. Теперь же, увы, сюда ворвалась неистовая толпа. Она уже разграбила другие покои и складывала все ценные вещи на столы или наваливала их в кучи на полу, чтобы потом легче было унести все это. Здесь были большие серебряные фляги и кубки, драгоценная посуда, богатые одеяния, занавесы и дорогие ткани, сорванные с постелей и стен, сундуки, лари, стулья и другая, более легкая мебель, а также сотни других ценных вещей, которые немыслимо и перечислить.
— Канцлер приобрел это кресло слишком дешево! — воскликнул один из грабителей.
— Да, он просто-напросто заставил нас расплачиваться за него, как равно и за этот серебряный кубок, — добавил другой. — Стало быть, эти вещи — наши по праву, и мы должны взять их.
В конце залы на помосте под богатым навесом возвышался трон архиепископа. С целью провозгласить свою власть, Уот Тайлер направился туда, поднялся на возвышение и сел на трон, между тем как Джон Бол и Беглый заняли места по правую и по левую от него руку. С этого возвышения трое главарей мятежников наблюдали за беззаконными действиями товарищей, но не предпринимали ничего, чтобы сдерживать грабителей.
Тут в залу ввели пленника. То был сенешаль, схваченный Конрадом Бассетом в то время, как он пытался спрятать от грабителей несколько ценных вещей. Когда его узнали, толпа готова была растерзать его, но Конрад сдержал рассвирепевших мятежников, настаивая на том, что пленник должен быть приведен к Уоту Тайлеру, который будет его судить.
Пленник со связанными ремнем назади руками не мог оказать никакого сопротивления, его проволокли в дальний угол залы среди угроз и неистовых криков толпы. Здесь его ожидало тягостное зрелище. На архиепископском троне сидел Уот Тайлер, опираясь на свой меч и положив одну ногу на стул. По обеим сторонам от него находились мятежный монах и преступник.
Сивард отлично понимал, что при таком составе судей его смертный приговор решен бесповоротно, однако он сохранил твердость духа. Конрад и его товарищи отступили в сторону и оставили его одного. Вдруг оглушительный шум и гам смолкли и среди наступившей грозной тишины раздался строгий голос Уота Тайлера:
— Ты — Майкл Сивард, сенешаль или дворецкий Симона де Сэдбери, не так ли? — спросил предводитель мятежников.
— Я — главный чиновник при дворе его милости архиепископа кентерберийского, который занимает также пост верховного лорд-канцлера Англии, — смело ответил Сивард.
— Стало быть, ты — слуга того, кто ограбил народ, — ответил Уот Тайлер, еще более строго. — Твой господин должен дать нам отчет в доходах Англии, а также в тех огромных суммах, которые он собрал к коронации короля.
— Канцлер не станет отдавать отчет таким презренным негодяям, как вы! — возразил дворецкий. — Если бы даже его милость архиепископ находился в вашей власти, чего благодаря Бога нет, то он отнесся бы к вам с таким же презрением, как и я. Вымещайте вашу злобу на мне, если хотите, но будьте уверены, что день расплаты не замедлит наступить.
— Ты говоришь смело, Сивард, — сказал Джон Бол. — Такой человек, как ты, был бы полезен для нашего справедливого дела; принеси присягу против твоего господина — и твоя жизнь будет пощажена.
— До последнего моего издыхания, — ответил Сивард, — я не перестану повторять, что нет и не может быть лучшего человека, чем лорд-канцлер. Утверждаю также, что никогда еще государственные дела не были в более мудрых и справедливых руках.
— Довольно! Мы не желаем ничего больше слышать! — гневно воскликнул Уот Тайлер, вскакивая со своего места. — Возьмите отсюда лживого холопа, и пусть он умрет смертью изменника!
— Изменника кому? — спросил Сивард.
— Народу! — ответил Джон Бол.
Затем сенешаль был удален из залы и приведен на двор, где ему объявили, что он должен приготовиться к немедленной казни.
Отворачиваясь от кровожадной толпы, теснившейся вокруг него, и зажимая уши, чтобы не слышать ее яростных криков, молодец старик устремил взор на золотого ангела на стрелке собора, который виден был с этого места, и начал шептать молитву. Для казни вместо плахи воспользовались большим чурбаном; роль палача выполнил один жестокосердый бездельник, отрубивший голову Сиварду широким обоюдоострым мечом. Этот печальный случай, не имевший ничего общего с задачей мятежников, мог бы быть забыт, если бы они сами не напоминали о нем, выставив голову злополучного Сиварда на воротах дворца.
В большой дворцовой кухне было найдено достаточно мяса, которого хватило на целый пир, а взломанные погреба доставили вино в изобилии. А пока главари мятежников и значительное число их спутников пировали в парадной зале, остальные мятежники продолжали дело разрушения и грабежа.
Глава XXXV
ЗАЩИТНИКИ РАКИ СВ. ФОМЫ
Между тем как большинство дворцовой челяди спрятались в подвалах собора, сэр Джон Голланд и молодые вельможи по совету несчастного Сиварда прошли в придел св. Троицы. Там они нашли брата Носрока, который провел их в сторожку.
Здесь они оставались весь день, с минуты на минуту ожидая, что мятежники придут искать их, но, к немалому их удивлению, их никто не потревожил. И они ничего не знали об участи, постигшей Сиварда. С наступлением ночи вельможи решились покинуть свое убежище, хотя брат Носрок доказывал им, что они подвергаются величайшей опасности, выйдя в город.
— Если вы попадете в руки мятежников, то, наверно, будете убиты, — говорил он. — Вам также почти невозможно будет выбраться из города, ведь все ворота заперты и все выходы охраняются стражей. Но настоятель церкви св. Викентия даст вам убежище, если найдет какую-нибудь возможность, как равно вас не откажется принять настоятель монастыря св. Августина. В крайнем же случае, если бы вы были вынуждены возвратиться назад, приходите сюда, переодевшись паломниками. Я сам буду стоять на страже и позабочусь, чтобы вас впустили южным ходом.
Затем он выпустил их через потайную дверь, а сам возвратился в придел св. Троицы, где нашел собравшихся архиепископских челядинцев. Эти люди, остававшиеся в подвалах целый день, конечно, не могли знать о том, что случилось с Сивардом, но они подозревали уже что-то недоброе, видя, что он не приходит.
