Марина Александрова - Варяг
Князь встретил Эрика радушно. Усадил за стол, налил меду, повелел пить.
– Вернулся днесь последний из тех людей, что посылал я с тем же поручением, что и тебя, – начал Владимир, дождавшись, когда Эрик отхлебнет добрый глоток меда. – Привез он мне ответ, который меня не обрадовал. Был гонец у булгар. Просил я его выведать все о том, какому Богу они поклоняются, да какие обычаи чтят.
Эрик оторвался от кубка и вопросительно посмотрел на князя, ожидая продолжения.
– Многое мне пришлось по душе. Например, знаешь ли ты, что вера их разрешает иметь столько жен, сколько душа попросит? – князь улыбнулся, заметив недоумение в глазах Эрика. – Знаю, знаю, о чем ты мыслишь. Думаешь, что баб великий князь и так без счету имеет. И то, правда, да не вся. Ведь сам же ты мне и излагал, что по христианским законам такого допускать не должно.
– Много я видел в Константинополе меж ихними людьми, чего по вере допускать не должно, – ответил Эрик. – И ничего, никто их за то не судит, что уж тут говорить о тебе, великий князь.
– Твоя правда, – ухмыльнулся Владимир. – Не понравилась мне вера булгарская, и принимать ее я не стану. А не понравилась почему, тоже объяснить могу. Уж больно строга их вера. Ты представь себе, Варяг, вина они не пьют и мяса поросячьего не едят – на то запрет Божий, или, ежели по ихнему говорить, – Аллаха.
– Что ж они едят? – искренне удивился Эрик.
– Все остальное, стало быть. Я подробно о том не спрашивал.
– А что ж пьют?
– А вот про это я как раз спросил, – рассмеялся Владимир. – Посланец мой сказал, будто никакой браги, из той, что разум мутит, им в рот вообще брать не полагается.
– Ну, дела, – протянул Эрик. – Бывают же чудеса на свете.
– Вот и я говорю! Ну разве ж это вера! – горячо воскликнул князь. – Я им так и ответил: вино, дескать, для русских главное веселье, и без него никак нельзя! Хоть и рай у них зело прекрасен, а по раю гурии ходят табунами – веселые девки по-нашему, а все ж вера дурацкая, без винопития-то!
Сам он уже принял добрую порцию меда, потому в настроении пребывал веселом.
– Так что, Варяг, как ни крути, а более всего мне по душе христианство. Оно ведь чем хорошо? Никаких таких запретов не накладывает. Греши, сколько влезет, только каяться успевай. Так у них, что ль, положено?
Эрик кивнул.
– Да и обряды такие благолепные. Без членовредительства, главное. А то эти басурманы знаешь, что удумали?
Наклонившись к Эрику, князь шепнул пару слов и захохотал сам.
Эрик тоже засмеялся.
– Зачем же это они делают, князь?
– А пес их знает! Вроде как за лишнюю они эту плоть считают. Послы мне толковали, да я уж и не очень-то слушал. Нет, это ж надо такое над собой делать?
Отсмеявшись, Владимир посерьезнел.
– А более всего, знаешь, что мне по душе пришлось? Богов у нас слишком много, все могущественные. Жребием людским играют, как ребятишки, между собой согласия не имеют – тоже как дети малые. Кровавых жертв требуют... Оно, конечно, есть у нас и свои заветы: храбрость там, странноприимство, честность да щедрость... Будешь таков – будешь счастлив на земле. А сердцу чувствительному и уму неспокойному хочется знать... – Владимир близко склонился к варягу, заглянул ему в глаза. – ... потребно, видишь ли, знать, что человека за гробом ждет? Неужто зароют в землю, и кончится все? А Христос – Бог невидимый, великий, людям отец. Даст он нам всем при жизни – мир и покой, а за могильной доской, в светлом раю – вечную жизнь, непрестанное блаженство. Так что нужна нам позарез вера византийская, – неожиданно трезво окончил князь.
– Чем же римская хуже? – спросил Эрик.
– Да тем, что Рим далек, да и на что он нам сдался? Не сладим мы с ним.
– Неужто великий князь решил на Византию войною идти? – воскликнул Эрик, пропустив мимо ушей последнее заявление Владимира.
– Тише! – шикнул на него князь. – Чего раскричался? Не хватало еще, чтобы холопы услыхали и по всему Киеву растрезвонили! Так, да не так. Тут хитро нужно...
– Не понимаю я, великий князь, к чему ты клонишь? – осторожно спросил Эрик.
– А к тому клоню, что разгневали меня хитрые греки! – вскричал князь, позабыв о том, что недавно сам приказывал Эрику тишину блюсти.
– Так что ж с того? Воевать теперь с ними из-за этого, что ли? – мед уже оказал свое действие, и язык Эрика начал заплетаться.
– Я же сказал – не буду я с Византией воевать! – сказал не менее хмельной князь. – Я другое задумал.
– Что же? – снова насторожился Эрик.
– Хитрые греки решили с меня мзду за свою веру поиметь, а я думаю так сделать, чтобы они сами меня просили Русь крестить, да еще и с них за то мзду получить.
– Как же это тебе, великий князь удастся? – удивился Эрик.
– То уж моя забота, – таинственно заявил Владимир.
– Думаю я взять ихний град Корсунь. Как падет этот град, так испугаются греки, а я их еще припугну. Тем, что и Византию всю покорю, и Константинополь возьму. Вот увидишь, греки – народ трусливый, испугаются до смерти, а там уж останется лишь просить чего моя душа пожелает за то, чтобы я веру христианскую принял и народ свой окрестил.
– Великий князь, а уверен ли ты в том, что возьмем Корсунь? – спросил Эрик с сомнением.
– Отчего ж не взять? – удивился князь.
– Многие пробовали, – осторожно начал Эрик, – да всем он не по зубам оказался. Опять же, путь туда ох как долог, особо сейчас – зима ж на носу.
– А кто говорит о том, чтобы на Корсунь сейчас идти? – пьяно ухмыльнулся Владимир. – Мы туда весной поплывем, по половодью. А насчет того, что никто этот город взять не мог, так ведь мы еще не пробовали! В том-то вся и штука! Или ты в наших воях сомневаешься?
– В воях у меня сомнений нет, – ответил Эрик. – А вот, как быть, ежели греки на помощь своим корсунцам придут?
– Не придут, – протянул князь, – кишка у них тонка, побоятся.
Эрик тоже хотел бы быть так уверен в этом, как великий князь, но его практический ум не позволял ему надеяться на авось.
Тем временем сосуд с медом опустел, а князь захмелел окончательно. Эрик понял, что разговор подошел к концу.
– Позволь, великий князь, мне с тобой проститься.
– Али не любо тебе с самим великим князем за одним столом сидеть? – обиделся Владимир.
– Как не любо? Любо, да только устал я ныне с дороги – тело отдыха требует.
– Куда ездил? – оживился князь, радуясь возможности отвлечься от уже порядком надоевших государственных проблем.
– К матери, – коротко ответил Эрик.
– Что ж не задержался у нее погостить? – удивился Владимир.
Эрик замялся, и князь это узрел.
– Али случилось что?
– Побранился я с ней, – нехотя признался Эрик.
– С чего ж? Али ты родителей не почитаешь? Волю их не блюдешь? – насмешливо продолжал вопрошать князь.
– Была бы воля разумна, исполнял бы ее, а так глупость одна, – пробурчал Эрик.
– Так что случилось-то? – шибко же утомили князя дела государственные, коль находил он интерес в семейных делах своего милостивца!
– Много всякого, великий князь, что тебе суета людская?
– Да говори, говори, не стесняйся. Я хоть и князь, а все ж тоже человек.
– Хорошо, скажу. Жениться я надумал, великий князь, а мать воспротивилась!
– Жениться? – удивился Владимир. – Кто такая? Что ж ты своему князю не сказался?
– Невольница она, – угрюмо ответил Эрик.
– Уж не та ли, что ты из Константинополя приволок? – добродушно усмехнулся Владимир.
– Она самая, – подтвердил Эрик.
– А ведь мать твоя права, – вдруг выдал князь. – Негоже тебе, княжьему послу на рабыне жениться. Я тебе не позволю свое имя марать!
– Что ж в том плохого? – спросил Эрик, вертя в руке пустой кубок.
– Да то, что тебе нужна жена знатная, которая тебе под стать будет.
– А если я эту люблю? – тихо спросил Эрик, уставившись в пол.
– Да ну и люби себе на здоровье, – ответил Владимир. – Кто же тебе мешает. Только зачем на ней жениться – ума не приложу! Ты не горюй, мы тебе такую жену найдем, что сам император Византийский позавидует. Я вот, кстати, на его сестре ожениться порешил. Думаю теперь, а не ее ли белую рученьку запросить в обмен на крещение?
– Князь, так ведь я говорил тебе, что немолода она и собой нехороша, – Эрик настолько удивился, что даже позабыл на время о всех своих горестях.
– Да знаю я, знаю, – поморщился Владимир, – зато считай что императрица! С византийскими императорами породниться – не великая ли честь и слава?
– Это уж точно, – подтвердил Эрик. – Да только ради того брать в жены нелюбую бабу?
– А то у меня любых мало! – рассмеялся князь. – Ничего, эту я для важности возьму, повенчаюсь с нею по христианскому их обычаю, и будет она у меня сидеть в высоком тереме в дальней светелке.
– Ай, князь, крут ты с бабами, – только и смог сказать Эрик.
– Да, наследников нужно будет от нее заиметь, чтобы хитрая греческая кровушка к нашей простодырой примешалась! – продолжал расписывать свою будущность Владимир. – Послушай, варяг, – вдруг воскликнул князь. – Знаешь, что я надумал? Я и тебя повенчаю в то время, как сам жениться стану.
