Жаклин Келли - Эволюция Кэлпурнии Тейт
Теперь никуда не деться.
Я вздохнула и отложила лупу. Я как раз собиралась засушить изумительный экземпляр бабочки Viceroy. Мне хотелось повесить её в рамке в библиотеке, рядом с такой же, сделанной дедом. Всё равно дождь, а тонкую работу не сделаешь без яркого света.
В маминой корзинке полно спиц и крючков всех размеров. Мама достаёт шерсть цвета густого шоколада и с удовольствием на неё поглядывает. Потом надевает на руки толстый пушистый моток. Она сидит, расставив руки, а я сматываю нитку в плотный клубок. Я не горю желанием вязать носки, но ритмическое движение нитки взад-вперёд действует на меня гипнотически. Приходится признать, что бывают и более скучные дождливые деньки. Не так уж плохо. Мама такая спокойная и довольная, ей нравятся мелкие домашние дела. Вязанье облегчает головную боль, и ей не приходится слишком часто глотать «Патентованную микстуру Лидии Пинхем». Стало немножко прохладней. В камине уже лежит охапка пока ещё не нужных пекановых полешек: создаёт иллюзию, что лето прошло. Тревис принёс в гостиную Джесси Джеймса и Билли Кида и дразнит котят клубочком шерсти. Они гоняются за клубком по всему ковру. Вошёл Ламар, мама велела ему завести граммофон и поставить пластинку с песнями Шуберта.
– Свяжем носочки для Джима Боуи, – предложила мама. – Маленькие и простые. Узоры выучишь позже. Набери ряд, скажем, сорок петель, и начнём сверху.
Она протянула мне четыре тоненькие спицы.
– Четыре? Зачем мне четыре?
– Для того чтобы идти по кругу, а не поворачивать каждый раз.
На помощь! Я и с двумя спицами еле-еле управляюсь. Такого ужаса я себе и представить не могла. Мама подбадривающе мурлычет, пока я набираю первый ряд петель первого в жизни носка. Спицы такие колючие и торчат в разные стороны – всё равно что дикобраза в руках держать.
– Если обернуть нитку вокруг безымянного пальца, натяжение будет одинаковым и петли лягут ровнее.
Я старалась следовать маминым указаниям, и, честно говоря, второй ряд получился куда лучше. И третий. Если войти в ритм, петли сами соскакивают и сами собой провязываются.
– Теперь попробуем сбросить петли, чтобы у лодыжки было поуже. Вот так.
Медленно – невероятно медленно – эта беспорядочная куча шерсти приобретает форму. Текут часы. Весёлым времяпрепровождением это не назовёшь, но вязать носки совсем не так противно. В конце концов у меня в руках оказалась маленькая смешная коричневая вязаная вещица. Я внимательно её осмотрела и пришла к выводу, что в ней есть некоторая доля схожести с носком. Мама была явно довольна.
– В твоём возрасте я связала совершенно такой же.
– Отлично, – я начала складывать вязанье в корзинку. – Дело сделано.
– Что сделано? Куда это ты?
О чём она? Ума не приложу?
– Теперь начинай второй.
– Второй?! – завопила я.
Она что, с ума сошла? Я уже и так потратила уйму времени на первый.
– Конечно второй. И, пожалуйста, нельзя ли чуть потише? Что, по-твоему, Джиму Боуи делать с одним носком?
– Не знаю.
И знать не хочу, чуть не вырвалось у меня. Пусть наденет на палец, как куклу.
– А остальные братья? И папа? И дедушка? – напомнила мама.
Я принялась считать. Шесть братьев, плюс папа, плюс дедушка – куча ног получается. Значит, придётся сидеть и вязать завтра, и послезавтра, и послепослезавтра. Ужас какой. Моя жизнь предстала передо мной в виде вереницы носков – и так до горизонта, шерстяная долина вязаной скуки. Меня чуть не затошнило.
– Мама, – жалобно начала я. – Я завтра доделаю. У меня ужасно устали глаза.
По её реакции я догадалась, что это правильный ход. Представить себе, что её и так не слишком многообещающая по части красоты дочка будет ещё и в очках! Это уже слишком. Полезный фактик, надо запомнить на будущее. Может, обзавестись мигренями?
– Хорошо, – согласилась мама, – на сегодня достаточно.
Я схватила корзинку для шитья и спешно покинула гостиную, пока маме не пришло в голову поучить меня ещё чему-нибудь полезному. Закинула корзинку в комнату и помчалась вниз. Забежала в тёмную лабораторию, но дедушки там не было. Наверно, собирает растения. Дождливый день – подходящее время для сбора растительных образцов. Это хорошо, поскольку животных или насекомых всё равно не найдёшь – они попрятались и не появятся до тех пор, пока не пробьётся солнце. Я зажгла одну из ламп и уселась в старое, обтрёпанное кресло. Перед глазами поблёскивает ряд бутылочек. Дождь стучит по крыше, баюкает.
Я проснулась, когда дедушка вешал насквозь промокший дождевик на крючок.
– Добрый вечер, Кэлпурния. Как дела?
– Хорошо, сэр, только устала – весь день сегодня вязала.
– И как тебе вязание?
– Не самое плохое занятие на свете, – честно призналась я, – но слишком длинное. Я должна связать к Рождеству носки для всей семьи, а это ужас сколько носков. Надеюсь, вам нравятся простые носки, узоры вывязывать я всё равно не умею.
– Мне нравятся простые носки. Я тоже не научился вывязывать узоры.
– Вы? Умеете? Вязать? – изумилась я.
– И вязать, и штопать. В моём полку немало было прекрасных вязальщиков.
Видя моё изумление, он продолжал:
– Когда ты в походе, самообеспечение – первое дело. Всё приходится делать самому. Нужны новые носки – свяжи сам. Там нет ни жён, ни сестёр, ни даже внучек. Некому за тобой ухаживать, посылки из дома приходят редко. Один сержант на Рождество написал домой, попросил жену прислать пару тёплых перчаток. Получил их к середине лета и уже отморозил к тому времени два пальца. Но большие пальцы уцелели. И он не унывал. Но что делать с пустыми пальцами в перчатках? Неудобно держать ружьё. Пришлось ему их отрезать, а дырки зашить. Очень аккуратно сделал.
«Самообеспечение». Новая идея. Если солдаты, совсем ещё мальчики, смогли научиться вязать, если дедушка научился, значит, и я переживу.
– Мама, верно, тебя и готовить учит? Нам в полку приходилось готовить самим.
– Дедушка, вы что, утешить меня хотите?
– Не без того, – улыбнулся он.
– Мама грозится выучить меня готовить. По новому блюду в неделю. Наверно, неплохо, но готовишь три часа, а съедают всё за пятнадцать минут. А потом ещё подметать кухню, протирать столы, и так без передышки. Какой толк? Как это Виола выдерживает?
– Виола ничего другого не знает. Привычка – вторая натура. Не кухня, так полевые работы. Это куда тяжелее. А она домашняя прислуга, в поле не работает. Её тётушки и дядюшки в Бастропе работают в поле. Их удел – мотыга с короткой ручкой да мешок для сбора хлопка.
– Папа запретил мотыги с короткими ручками.
– А знаешь почему?
– Нет, сэр.
– Потому что я предоставил ему прекрасную возможность провести целый день в поле с такой мотыгой. Примерно в твоём возрасте. Надеюсь, он и братьям твоим даст шанс попробовать.
– А мне он разрешит?
– Вряд ли ему захочется, чтобы дочь работала в поле.
– Ну да. А что вы сегодня нашли?
Он вытащил из кармана очки и положил ранец на стол.
– Пара экземпляров sangre de drago, или драконьей крови. Индейцы её используют, чтобы лечить воспаление десён. Видел Oxalis violacea, но кислицы у нас и так немало. А вот посмотри на Croton fruticulosus: никогда не видел такого позднего цветения. Эту травку ещё называют молочай. Давай попробуем его посадить.
Мне гораздо меньше нравились растения, чем насекомые, а насекомые – меньше, чем животные, но дедушка всегда объяснял, как они все зависят друг от друга и что для того, чтобы понять один из видов, надо внимательно изучать все. Так что я принялась разглядывать слегка привядшие под руками у дедушки листики.
– Помнишь тот горошек, который мы нашли довольно давно? Возможного мутанта?
Скучнейшее растение, но я его почему-то запомнила.
– Найди его, пожалуйста. Должен быть где-то тут. Я не успел его засушить.
Я поискала в банках и обнаружила не слишком интересную сухую коричневатую веточку.
– Вот он. Мумутан.
– Правильно говорить «мутант».
– А как это пишется? И пожалуйста, не заставляйте меня проверять в словаре.
– Ну, уж так и быть. М‑У-Т-А-Н‑Т.
– Мне кажется, у меня звучит лучше. Мумутан. А что это, собственно, значит?
– У Дарвина об этом немало. Ещё не дочитала до нужной главы?
Пришлось признаться, что чтение идёт не так уж легко и быстро.
– Я всё ещё на главе об искусственном отборе. Двигаюсь медленнее, чем хотелось бы. Сложно он пишет.
– Для твоих младых лет, пожалуй, сложновато, – задумчиво согласился дедушка, с интересом рассматривая содержимое банки. Он вынул растеньице и поместил его на чистый лист промокательной бумаги. – Подай мне лупу, пожалуйста.
