Андрей Геласимов - Степные боги
Поговорив с ним, он во второй раз отправился в дом Мисуги-неудачника и попросил, чтобы ему дали возможность заниматься образованием Хиротаро. Для начала господин Ивая решил отправить его на месяц в небольшую деревню, расположенную в префектуре Фукуока. Там Хиротаро должен был изучить процесс выращивания табака.
Как только об этом услышал Масахиро, он немедленно отказался от еды и не ел до тех самых пор, пока его тоже не взяли в деревню. Хиротаро даже не подозревал, чем обернется для него этот каприз.
Все началось с большой кучи навоза. Согласно твердым указаниям господина Ивая, помощник управляющего табачной плантацией должен был приступить к обучению Хиротаро с первичного цикла, то есть с подготовки согревающего слоя для рассады. Поскольку сын хозяина, несмотря на свою хромоту, ни на шаг не отставал от Хиротаро, старик привел обоих мальчиков к вырытому в земле неглубокому котловану. По дороге он несколько раз заикался о том, что хозяйскому сыну не стоит посещать нечистое место, но Масахиро не обращал на его слова ни малейшего внимания и, отворачиваясь от сильного ветра, упрямо ковылял в сторону ветхих сарайчиков, где каждую осень после уборки урожая сушился табачный лист.
Рядом с котлованом глубиной примерно в полметра возвышалась огромная куча навоза. Помощник управляющего объяснил, что сухой конский навоз хранится в таких кучах несколько месяцев, а перед укладкой в котлован его поливают водой.
От страшной вони мальчишки зажали носы, а старик как ни в чем не бывало продолжал рассказывать, до какой степени рыхлости должен быть доведен влажный навоз. Дав необходимые разъяснения, он еще раз предложил хозяйскому сыну уйти, а затем вручил Хиротаро лопату и сказал, что через час вернется, чтобы проверить, как наполняется котлован.
Пока Хиротаро работал, Масахиро бродил поблизости, насвистывая и швыряя камнями в птиц. Дождавшись, когда в одном углу котлована скопилось побольше зловонной жижи, он подошел и будто случайно уронил туда свою трость. Ничего не подозревающий Хиротаро с готовностью бросил на землю лопату и спрыгнул в котлован, немедленно утонув по щиколотки во влажном навозе. Ему и без того было жалко хозяйского сына, а теперь, после того как господин Ивая занялся его образованием, он испытывал огромную благодарность ко всей их семье. Выхватив трость из навоза, он быстро вытер ее о свои штаны, широко улыбнулся и протянул молчаливому Масахиро, который стоял на краю ямы. Тот взял свою палку, секунду о чем-то подумал, а потом, неожиданно размахнувшись, ударил ею по улыбающемуся лицу Хиротаро.
Через две недели началась посадка проклюнувшейся рассады. Хиротаро шел следом за водоносом, который поливал грядки, и стариком, раскладывавшим крохотные ростки. Опускаясь коленями на влажную землю, Хиротаро выкапывал аккуратную лунку, высаживал в нее рассаду и присыпал горсткой сухой пыли. Метрах в пятнадцати за его спиной вдоль грядки двигался Масахиро. Он делал вид, что разглядывает посаженные ростки, а сам тщательно выковыривал их из земли концом своей трости.
Когда водонос прошел до конца весь первый ряд и вернулся к исходной точке, чтобы начать поливать второй, Хиротаро досталось на орехи. Крестьяне успели разок-другой стегнуть его прутьями ивы, но от серьезной порки его избавил подошедший на крик неизвестный ему молодой господин. Этот человек представился именем Китамура Сэйбо из городка Минамиарима и сказал, что он скульптор. Он попросил не наказывать Хиротаро, поскольку вот уже час занимался поблизости поисками особой глины для своих скульптур и видел, кто на самом деле испортил посадку.
Растерянные крестьяне отпустили плачущего Хиротаро, но отхлестать прутьями хозяйского сына духа ни у кого из них не хватило. Масахиро еще некоторое время выкрикивал издали обидные слова, плевался и топтал ногами рассаду. Все, кто был на поле, включая неожиданно подошедшего скульптора, молча смотрели на него и щурились от яркого весеннего солнца.
Когда он ушел, работа возобновилась. Хиротаро продолжал высаживать ростки табака, все еще иногда всхлипывая и размазывая тыльной стороной ладони грязь по щекам, а господин Китамура пристально наблюдал за ним, присев на корточки у края поля.
И все же, несмотря на эти неприятные события, в конце концов как-то само собой выяснилось, что господин Ивая не ошибся, занявшись обучением Хиротаро. Уже через полгода тот на любой стадии ферментации бойко определял буквально все выращиваемые на плантациях префектуры Фукуока сорта табака. Именно он предложил обрезать у табачных растений еще и боковые побеги, идущие в рост из пазух листьев после срезания цветка. И хотя крестьяне уверяли господина Ивая, что это неправильно и что так никто никогда не поступал, тот все же дал указание провести эксперимент на одном из полей. В итоге с этого поля собрали урожай, в полтора раза превышающий обычный, а плотность продуктивных листьев оказалась намного выше, чем на всех остальных полях.
Через год, когда Хиротаро исполнилось двенадцать, а в Европе из-за убийства эрцгерцога началась мировая война, ему удалось заново смешать табак для сигарет марки «Ивая». Несмотря на все возражения фабричных технологов, он добавил в табачную смесь два сорта, которые раньше считались почти сорняками, и продажи сигарет после этого резко пошли вверх.
Партнерам по бизнесу господин Ивая объяснил свой новый успех появлением «табачного гения», и все они были немало удивлены, когда в ответ на их просьбы он однажды привел на выступление двух знаменитых гейш испуганного и довольно оборванного мальчишку.
Впрочем, сам Хиротаро никаким «табачным гением» себя не считал. Ему просто нравилось возиться с травами. О табаке к этому времени он знал уже практически все, поэтому, если бы господин Ивая разрешил ему изучать и другие растения, он с удовольствием бы про него забыл. Табак уже успел ему надоесть.
Тем не менее танец гейш произвел на него сильное впечатление. Вернувшись домой, Хиротаро тут же побежал к Масахиро и принялся с восторгом рассказывать ему об их удивительных веерах. Он говорил, что они похожи на цветы небывалых растений, а тонкие бледные руки, обнажавшиеся в призрачном свете, когда с них соскальзывали рукава кимоно, казались ему хрупкими стеблями кувшинок.
Выслушав его, Масахиро проковылял в кабинет отца и принес оттуда целую кипу отпечатанных на толстой бумаге рисунков. Господин Ивая хранил у себя в шкафчике гравюры не только с изображением табачных растений.
Глядя на совокупляющихся дам и господ в дорогих кимоно, Хиротаро удивлялся бесстрастному выражению их лиц и думал, что даже в этом, а не только в своих причудливых позах, они похожи на орхидеи. Однажды в саду храма Кофукудзи ему удалось найти белоснежный цветок, который напоминал своей формой летящую цаплю, и теперь он невольно искал подобное расположение «лепестков» на этих гравюрах, но не находил.
Масахиро шуршал рисунками и сетовал, что ни на одном из них не видно женской груди – хотя бы самой маленькой, самой плоской, размером хотя бы с грецкий орех.
«Дурацкие кимоно», – бормотал он, отшвыривая в сторону следующий рисунок.
Мужской орган везде был прорисован в деталях, и даже, пожалуй, излишне преувеличенных, но Масахиро он нисколько не интересовал. Про «эту штуку» ему все уже давным-давно было известно.
Разочарованно отпихнув от себя бесполезные отцовские гравюры, он поднялся с циновки, осторожно выглянул в коридор и затем шепотом рассказал Хиротаро историю про страшных гейш, которые незаметно перевязывают шелковой нитью мужчинам мошонку, а когда у тех наступает эрекция, они затягивают узел еще туже, и мужчины умирают в страшных мучениях. Перепуганный Хиротаро не мог понять, зачем это нужно и почему несчастные жертвы не снимут эту ужасную шелковую нить, но Масахиро объяснил ему, что гейши вовсе не так безобидны, какими кажутся на первый взгляд.
«Будь осторожен, когда снова пойдешь к ним», – шепнул он, делая круглые глаза.
«Я не пойду», – так же тихо ответил Хиротаро, стараясь больше не смотреть на разлетевшиеся по полу гравюры господина Ивая.
Глава 9
Врача Петька решил найти в лагере для военнопленных. Он понял, что если бабке Потапихе с ее тараканами, вшами и прочим дурным лекарством дать волю, она уморит Валерку вконец.
«Своих не бросаем, – думал он по дороге в лагерь, взбивая пятками пыль, которая не успевала оседать у него за спиной. – Товарищ старший лейтенант прикажет – и будет Валерке нормальный врач».
Но часового у ворот почему-то не оказалось. Петька в нерешительности присел на корточки, посопел, задумчиво поковырял прутиком между черных от пыли пальцев сначала на правой, потом на левой ноге, затем опустил голову еще чуть ниже и попытался заглянуть под ворота. Ничего, кроме истоптанной сапогами пыли, он там не увидел.
– Дяденька… – позвал он, надеясь, что кто-нибудь откликнется. – А, дяденька?..
