Саймон Скэрроу - Добыча золотого орла
Беда, однако, заключалась в том, что даже этой когорты на отведенной ей позиции не было. Переправу защищала всего лишь горстка людей под командованием Макрона. Несмотря на все тщательные приготовления, казалось бы, детально разработанный план был близок к провалу. Хотя в распоряжении Плавта имелось тридцать тысяч солдат, командующий решил задействовать в операции только восемь. На этих бойцах лежала ответственность за успех или провал масштабного замысла командующего, направленного на окончательное подавление организованного сопротивления туземцев. Если бы Каратака удалось разгромить до исхода дня, в долговременной перспективе это означало бы спасение великого множества жизней – по крайней мере жизней римлян.
С болезненным ужасом Катон думал о том, что Макрон осознает все это точно так же, а стало быть, постарается сделать все возможное, чтобы не дать бриттам переправиться через реку, даже если это будет означать гибель и для него самого, и для всех бойцов его центурии.
Возможно, это самопожертвование задержит бриттов настолько, что командующий Плавт успеет подойти к ним с тыла, а Максимий подойдет к броду с другой стороны и отрежет им путь к спасению.
Ускоренно маршируя рядом со своей центурией, Катон мысленно попытался поставить себя на место Макрона и, быстро взвесив возможности, пришел к выводу, что принял бы решение остаться и стоять до конца. Ставки были слишком высоки, и иного выбора не предусматривалось.
– Держи шаг! Не терять темп, черт вас дери!
Услышав это совершенно неуместное понукание, легионеры Шестой центурии недоуменно переглянулись, а чей-то голос с горечью откликнулся:
– Мы и так прем вперед настолько быстро, насколько это, на хрен, возможно.
– Заткните свои пасти! – немедленно отреагировал Фигул. – Следующему ублюдку, который что-нибудь вякнет, я собственноручно снесу башку. Приберегите свою ругань для кельтов.
Катон снова обратил взгляд в сторону врага. Противоположный берег был буквально заполонен пехотинцами и всадниками; должно быть, эта орда находилась уже совсем недалеко от брода. Впереди река делала изгиб, а вслед за изгибом открылся узкий проток: казалось, будто другой берег неожиданно приблизился. Катон не сразу сообразил, что на самом деле он увидел остров, находившийся как раз посередине переправы. Сердце юноши учащенно забилось, он прищурился, стараясь рассмотреть все в подробностях. На дальней стороне острова можно было различить множество крохотных фигур. Солнце играло на полированных доспехах и поблескивало в разлетавшихся из-под ног сверкающих брызгах.
Однако росшие на островке деревья скрывали легионеров Макрона, и разглядеть, как обстоят дела у защитников, Катон не мог. Зато он увидел, как наступавшие на остров варвары вдруг начали отступать, побежав, как муравьи, назад, к тому берегу, который заполонили их соратники. Катон возликовал, ибо это могло означать лишь одно: Макрон и его бойцы отбили вражескую атаку и остались в живых. Теперь от центурии Макрона когорту отделяло всего полмили, и от головы колонны доносился неистовый рев Максимия, всячески побуждавшего легионеров к последнему, решающему рывку.
Теперь вся панорама реки была открыта взгляду, и Катон видел, как враг на противоположном берегу готовится к новой атаке на остров. Но на сей раз неприятельский натиск обещал стать более организованным и продуманным. Вопреки своему обычаю варвары не собирались устремляться на римские шеренги нестройной толпой. Они сформировали плотный строй и, стараясь удержать равнение, размеренным шагом двинулись по мелководью. К тому времени, когда противник приблизился к дальней стороне острова, голова когорты находилась всего в нескольких сотнях шагов от брода, и на помощь центуриону Макрону Максимий выслал конных разведчиков.
Погоняя коней, взметая огромный фонтан сверкающих брызг, они влетели в реку и поскакали к острову. Однако, преодолев примерно треть расстояния, вдруг увидели появившихся между ивами бойцов: те отходили с острова, вступая в воду. При виде всадников некоторые из них заколебались, но потом продолжили быстрый отход к южному берегу. Это не было бегством: легионеры сохранили свои громоздкие щиты и шлемы. Всадники остановились посреди протоки, и Катон увидел, как декурион гневно заспорил с легионерами, указывая рукой в направлении острова. Но те, не обращая на него внимания, огибали конный отряд, устремляясь к речному берегу. Наконец с острова сошла в воду небольшая, сплоченная группа бойцов со щитами, обращенными в сторону врага. Почти сразу же следом за ними в брод устремился небольшой отряд бриттов, за ним другой. Варваров становилось все больше, и все они обрушились на крохотный римский заслон, прикрывавший отход своих товарищей.
Максимий резко выбросил руку вперед и выкрикнул приказ к наступлению. Потные, запыхавшиеся легионеры рванули за ним бегом, тяжело стуча сапогами по потрескавшейся земле. А впереди, посреди брода, тыловое прикрытие Макрона и кавалеристы вели отчаянную схватку, пытаясь остановить и оттеснить многократно превосходившего их числом врага.
Бойцы, уже добравшиеся до ближнего берега, перестраивались, образовывая перед бродом собственный заградительный строй в две шеренги. Однако было очевидно, что если эта тонкая красная линия и задержит бурный поток кровожадных бриттов, то совсем ненадолго.
Бойцы когорты изо всех сил мчались по дороге на помощь своим товарищам, и вот уже самые быстрые и выносливые из них присоединились к легионерам Третьей когорты, подкрепив их маленький заградительный отряд. Катон уже находился достаточно близко к броду, чтобы различать подробности неравной схватки, что велась посередине реки, и он воспрянул духом, увидев, что в гуще сражения подскакивает и качается алый поперечный гребень, венчающий шлем центуриона. Макрон жив, он продолжал сражаться, и для Катона это было огромной радостью, несмотря на то, что смертельная опасность еще отнюдь не миновала. Стремительно сбежав по последнему склону, центурия Катона присоединилась к передовым подразделениям, уже занимавшим позиции на выходе с брода. Численное превосходство врага оставалось подавляющим, однако римляне получили тактическое преимущество, заняв позицию, штурмовать которую можно было только по узкому фронту. Надежда еще есть, сказал себе Катон. Надежда на то, что они все-таки не дадут Каратаку прорваться.
– Шестая центурия! – скомандовал Катон. – Стройся на правом фланге!
Хоть и вконец вымотанные, его бойцы, откашливаясь, хрипло дыша, тяжело опираясь на массивные щиты, сформировали строй. Другое дело, что после столь долгого, быстрого и утомительного марша под палящим солнцем у них почти не осталось сил для настоящего боя. Однако враг был уже совсем рядом, и очень скоро, даже если их силы на исходе, им придется сражаться насмерть.
Уцелевшие воины из заградительного отряда Макрона вместе с разведчиками отступали по мелководью в полном порядке, сомкнув щиты, и не только держали строй, но и разили своими короткими мечами каждого дерзкого недруга, который в попытке прорвать римскую линию оказывался в пределах досягаемости.
Максимий повернулся к бойцам, ждавшим на берегу реки.
– Четвертая когорта – расступись!
В сплошном строю легионеров образовалась брешь, позволявшая пропустить теснимых врагами бойцов.
– Разведчики первыми! – приказал Макрон декуриону. – Вперед!
Кавалеристы направили своих коней в узкий проход. Один из всадников оказался нерасторопным, и, когда он разворачивал лошадь, из воды неожиданно выпрыгнул бритт, схватил всадника за руку и выдернул из седла. Оба, и разведчик, и нападавший, упали в воду, но в то же мгновение кавалериста, с торжествующими возгласами, окружили и другие вражеские воины. Крик незадачливого разведчика перешел в булькающий хрип: множество копий и мечей одновременно пронзили его грудь, разом выпустив из легких остатки воздуха. Однако пока бритты добивали кавалериста, Макрон и его бойцы, насквозь промокшие и измазанные кровью как врагов, так и своих товарищей, благополучно отступили на берег и заняли освобожденное для них место в сплошном строю когорты.
Максимий, стоявший позади середины строя когорты, воззрился на Макрона с горьким негодованием и презрительно процедил:
– Ты не удержал брод.
Впрочем, времени на споры, препирательства и оправдания не было: Макрон снова повернулся к своим бойцам, готовя их к отражению очередной волны варваров, катившейся через брод навстречу фронту когорты. Они обрушились на преграждавшую выход на сушу линию римских щитов, неистово разя мечами и копьями.
Некоторое время легионеры, хоть и выбившиеся из сил, стойко удерживали позицию. Жестокая муштра не пропала даром, доведя их умение до автоматизма: на счет «раз-два» двинуть щитом вперед, тут же отдернуть его и нанести врагу колющий удар мечом. Потом короткая пауза для контрудара и повторение того же действа. Это срабатывало, но лишь до тех пор, пока римляне удерживали сплошной строй. Именно сплоченность придавала их действиям смертоносную эффективность, но стоило линии щитов дрогнуть и прорваться, все преимущества, связанные с дисциплиной и выучкой, были бы утрачены, в то время как дикари могли бы рассчитывать на свою силу и неистовую ярость.
