Уильям Эйнсворт - Окорок единодушия

— Куда же скрылся мой избавитель, Френк Вудбайн? — сказал он, оправившись от страха.

— Так это был Френк Вудбайн? — живо спросила Бэбби и покраснела, заметив, что неосторожно выказала свое участие к этому молодому человеку. Ее смущение не ускользнуло от внимания баронета.

— Да, это был он, только не в охотничьем платье, а одет как джентльмен.

— Верно, надел платье своего господина, — сказал Джоддок.

— Странно! Зачем же он шел сюда? Вы знаете его, мисс Бэссингборн? — спросил Монфише, пристально смотря на Бэбби.

Но смущение девушки уж прошло и она отвечала с величайшей, по-видимому, наивностью:

— Да, я знаю его; но странно, что он так рано очутился в нашем парке.

— Очень странно! — повторил молодой баронет.

— Удивительно, что он оставляет свою хорошенькую жену дома одну — правда ли, Джильберт? — с хохотом проревел Джоддок, лукаво подмигивая своему покровителю.

— Гм! — сказал Монфише, показывая ему взглядом, чтоб он замолчал.

— Ну, пожалуй, я нем, как рыба, — отвечал капитан.

— Что ж вы можете сказать о жене Френка Вудбайна? — вскричала Бэбби, презрительно смотря на него.

— О, ничего, кроме хорошего; скажу только, что она слишком хороша: не такому бы мужу быть у ней — вот и все.

— Не вам бы это говорить, после услуги, которую Френк оказал вам, — резко сказала Бэбби.

— Что это значит? она обиделась. Какие у них отношения? — шепнул Джоддок своему приятелю.

— Между ними есть что-то, но что именно — еще не могу понять, — отвечал баронет, также шёпотом, — держи ухо востро, Джоддок, и сказывай мне все, что заметишь.

Джоддок отвечал лукавою усмешкою, говорившей: «Пожалуйста, только предоставьте это дело капитану Дж.; от капитана Дж. ничто не укроется».

Пока они разговаривали между собою, Бэбби, соскучившись их обществом, пошла к конюшне. Они последовали за нею. Тут Монфише оказал себя таким знатоком лошадиных достоинств, что значительно поднялся во мнении Бэбби; она велела вывести даже свою «Цыганку», которой прежде не хотела ему показывать.

— Что вы скажете о моей любимице? — сказала она, погладив свою лошадь, прекрасную, стройную, пылкую, но повиновавшуюся малейшему движению своей госпожи.

— Я не видывал подобных! — с энтузиазмом вскричал Монфише.

— Правда, ей нет подобных, — с удовольствием подтвердила Бэбби, — но только на охоте можно вполне оценить ее.

— Я надеюсь, что буду иметь к тому случай, — сказал баронет.

— Вы не поверите, одушевляясь, — продолжала Бэбби, — как она быстра, как она смела! Она летит как молния, когда охотничьи рога протрубят, что лисица найдена.

— О, какое чудное удовольствие охота! — с восторгом вскричал Монфише. — Я не дивлюсь, что вы так ее любите, не дивлюсь, если вы совершаете чудеса на такой превосходной лошади.

— Да, я хорошо охочусь; но это исключительно заслуга «Цыганки»: только на ней могу я так скакать.

— Лучше сказать: только вы умеете так скакать на ней, — любезно заметил баронет.

— Я вам сказала, что терпеть не могу комплиментов. Хвалите мою лошадь, сколько угодно, она стоит того, но не смейте обижать ее вашими комплиментами мне. — И Бэбби снова начала осыпать похвалами свою лошадь и описывать ее достоинства на охоте. Смирно стояла Цыганка, ласкаемая маленькою ручкою госпожи; но вдруг насторожила свои чуткие уши.

— Что с тобою, моя милая? что ты? — заботливо спросила Бэбби. Через минуту послышался топот, потом взъехали на двор три джентльмена, на бойких лошадях.

— Это, конечно, ваши обожатели, мисс Бэссингборн? — сказал сэр Джильберт.

IX. Гробхэм, Чипчез и Клотворти

Женихи в один миг соскочили с лошадей, увидев Бэбби, и стояли перед нею со шляпами в руках. Гробхэм был недурен собою, но в лице его не было никакого выражения, если не называть выражением кислой сантиментальности. Кланяясь Бэбби, он смотрел на нее тоскливыми глазами, и эта чувствительная мина была очень смешна в тридцатилетнем толстяке, на щеках которого сиял румянец, которым они были одолжены кларету. Юный Чипчез был высок, сухопар, беловолос и с бледно-голубыми глазами. Полковник Клотворти был старше обоих своих соперников и толще Гробхэма. Подбородок его, хотя чисто выбритый, синел, потому что Клотворти имел густые черные волоса. Лицо его было красно, глаза также красны, потому что он очень любил выпить. Жирные руки его не знали перчаток.

— Не стойте без шляп, джентльмены: вы простудитесь, — сказала Бэбби. — Чему я обязана таким ранним визитом? Охоты не будет нынешний день — вы, конечно, это предвидели.

— Мисс Бэссингборн спрашивает: по какому случаю имеет удовольствие видеть нас так рано, — сказал Гробхэм Чипчезу, сам, видимо, затрудняясь ответом.

— Скажите ж ей причину, разве вы не можете сказать? — отвечал Чипчез.

— Нет, пусть скажет полковник, — возразил Гробхэм.

— Жду ваших слов, полковник, — сказала Бэбби.

— Так и есть, — заметил полковник, — мистер Гробхэм никогда не умеет сказать что нужно. Итак объясню в чем дело. Вчера мы все втроем ужинали в гостинице Топора и Бутылки, в местечке Брентри…

— Это постоянная гостиница нашего клуба, — заметил Гробхэм.

— Не прерывайте меня, сэр, или рассказывайте сами, — обидчиво вскричал Клотворти. — Мы, как я уж говорил, ужинали…

— И пили пунш, полковник, — прибавил Чипчез…

— За здоровье мисс Бэссингборн, — дополнил Гробхэм, бросая умильный взгляд на Бэбби.

— Позволите ли мне досказать, господа?.. — закричал раздраженный Клотворти. — Мы пили за здоровье мисс Бэссингборн тост, предложенный мною…

— Извините, полковник, я имел удовольствие предложить тост за здоровье мисс Бэссингборн, — возразил Гробхэм, — пили мы все, и вы в том числе, но предложил я.

— Вы, сэр? — крикнул Клотворти, побагровев и топнув ногою от бешенства. — Как? вы смеете говорить при мне и в присутствии мисс Бэссингборн, что вы предложили тост за ее здоровье? Припомните, сэр, какой неприятности вы однажды подвергались… я, ч… возьми, повторю вам этот урок! — И он грозно взмахнул хлыстом.

— Фи, полковник! вы заставите меня удалиться, если будете продолжать в подобном тоне, — сказала Бэбби. — Посмотрите, вы напугали даже мою милую Цыганочку.

Клотворти просил извинить его увлечение, простительное, по его мнению, в столь важном случае, потому что он никому не уступит чести предложить тост за здоровье мисс Бэссингборн; между тем Чипчез старался знаками объяснить Бэбби, что тост был предложен им, Чипчезом.

— Коротко и ясно, мисс Бэссингборн, — заключил Клотворти, — вчера мы с общего согласия решились… — и он остановился, в совершенном замешательстве.

— Продолжайте же, полковник, — закричал Чипчез.

— Нет, ч… возьми, не могу! — возразил полковник. — Мистер Гробхэм охотник говорить, пусть скажет он.

— Одно одобрительное слово от мисс Бэссингборн — и я готов раскрыть всю свою душу, — чувствительно вскричал Гробхэм.

— Ничего не понимаю из ваших слов, джентльмены, — с усмешкою сказала Бэбби. — Позвольте ж мне предложить вам ясный и простой вопрос: завтракали ли вы?

— Завтракали вы, господа? — сантиментально повторил вопрос Гробхэм, обращаясь к товарищам. — Что до меня, я живу исключительно любовью. Другой пищи мне не нужно.

— Недостаточный провиант! — заметил Джоддок своему покровителю. — Но, канальство, с виду он толст, как будто кушает исправно.

— Мы с полковником еще не завтракали, — сказал Чипчез: — а не завтракали именно потому, что, вследствие решения, принятого нами вчера, должны были ныне съехаться на завтрак к вашему дядюшке, а потом переговорить с ним о важном деле.

— Дядюшка, кажется, не может видеться с вами за завтраком, джентльмены, — отвечала Бэбби, — потому что занят каким-то серьёзным делом. Но, вероятно, он скоро кончит его, и тогда вы можете с ним увидеться. А пока прошу вас в столовую, позавтракать со мною.

Очарованные таким приглашением, джентльмены пошли за Бэбби, выражая свой восторг каждый своим стилем. Бэбби казалась им обходительнее, нежели была когда-нибудь, и каждый выводил из этого благоприятные для себя предзнаменования. Утомившись такими надеждами, они могли заняться другими мыслями и обратили внимание на сэра Джильберта, который дружески пожал им руки и рекомендовал своего приятеля. Затем вся компания отправилась в комнаты.

X. Что такое видел Монфише из окна

Родовой дом сквайров Монкбери был построен во времена Иакова II-го, если не раньше; но его заботливо поддерживали. Западный фасад был украшен двумя башнями, круглые окна которых выходили на внутренний двор замка. Дом был окружен обширным парком и садами. Все вместе представляло прекрасный вид.