Фриц Маутнер - Ксантиппа
Случалось даже так, что жена не пускала философа в дом, когда он возвращался из гостей в сопровождении подвыпившей компании приятелей, и даже обливала всех холодной водой, но Сократ и тогда оставался при своем мнении относительно достоинств Ксантиппы, а «мнение» о вещах было для него самое главное. Принужденный провести остаток ночи под открытым небом да еще с мокрой головой, чудак стоически переносил это неудобство, не жалуясь, как и в том случае, если бы ему пришлось попасть под проливной дождь. А что его обеды стали теперь такими же скудными, как во времена холостой жизни; что его платье лоснилось, и даже рвалось, прежде чем его кое-как возобновят, этого он не замечал ни прежде, ни теперь.
Однажды впрочем, когда Сократу понадобилось купить грамматическое сочинение об употреблении Гомером аориста и Ксантиппа не дала ему ничего на эту покупку, между супругами был поднят денежный вопрос и философу пришлось вникнуть в свое материальное положение. Жена воспользовалась этим редким случаем, когда он изъявил готовность выслушать ее, удивленный тем, что она в первый раз отказала ему в удовлетворении скромных прихотей. И Ксантиппа принялась высказывать мужу все, что накопилось у нее на сердце со дня их свадьбы. Сначала она говорила сгоряча, бессвязно, но потом ее речь стала последовательнее и она метко нарисовала перед ним безотрадную картину их супружеской жизни: его позорную беспечность по отношению к семье и собственную неутомимую борьбу с обстоятельствами, которая не привела однако ни к чему. Между тем Сократ понял из ее страстной исповеди только одно, что он не получит желаемого сочинения об аористе и что причиной такого лишения является не каприз жены, а крайняя бедность. Тут впервые со времени женитьбы философ заговорил с Ксантиппой серьезным и понятным языком о хозяйственных делах. Он расспросил жену о ее торговле мрамором и даже осведомился, каковы их ежегодные расходы. Когда же, во время этого разговора, к нему пришел любимый ученик, Сократ попросил у него совета. К ужасу хозяйки дома, юноша, не задумываясь, заявил, что государству пора устроить общежитие для женщин и детей, а также позаботиться о призрении бедных. При подобных порядках, такому человеку, как Сократ, не пришлось бы ни в чем нуждаться. Однако учитель не согласился с мнением ученика. Во-первых, нельзя было рассчитывать на немедленное избавление от такой обузы, как жена и ребенок, да, наконец, если бы государство и вздумало ввести общность имуществ, чтобы пристраивать на общественный счет малолетних, сирых и убогих, то едва ли бы оно согласилось обеспечивать тех, кто не состоит на какой-нибудь службе.
Вдруг Сократу пришло в голову как заработать деньги и приобрести сочинение о гомеровском аористе. Он вздумал прочесть лекцию на интересную тему, назначив плату за вход. Если слушателей соберется много — а этого следовало ожидать — то можно выручить в один вечер свыше таланта; такая сумма обеспечит пропитание его семье и он получит возможность приобрести себе сочинение об аористе.
Ученик пришел в восторг от идеи учителя. Ксантиппа тоже была довольна; она только взяла с Сократа клятвенное обещание, что он не станет говорить ни против правительства, ни против жрецов. Философ со смехом согласился на это, но едва жена вышла из комнаты, как он заметил:
— Что же я могу сказать против правительства, которого теперь больше никто не признает?
И мужчины тут же принялись сообща отыскивать самый жгучий современный вопрос, чтобы сделать его предметом задуманной лекции. Ученик предлагал выбрать тему о бессмертии, потому что он специально занимался в данное время этой областью философского учения Сократа, но учитель захотел остановиться на чем-нибудь, по его выражению, более достойном.
— Жрецы, пользующиеся исключительной привилегией говорить о богах, — начал он, — имеют перед нами то громадное преимущество, что их никто не смеет прерывать. Я же всегда должен быть готов к тому, что кто-нибудь перебьет меня замечанием: «Вы лжете». Поэтому мне следует воспользоваться первой представившейся возможностью высказать без помехи до конца свою мысль. Надо же когда-нибудь и частному лицу потолковать о небожителях.
Приготовления к объявленным лекциям потребовали немного времени. Ксантиппа, как самая практичная, взяла на себя сопряженные с этим хлопоты. Сократ посетил всех духовных особ, вступая с ними в диспуты относительно догматов веры. Когда же Ксантиппа попросила, чтобы он позаботился об успешной продаже входных билетов, он стал бесплатно раздавать их целыми сотнями своим ученикам, чтобы те в свою очередь дарили их, кому вздумается. Таким образом, к назначенному дню большая часть билетов разошлась по рукам, между тем как в карман Сократа не попало ни одного обола. Сократ заметил только, что так гораздо лучше, потому что платные слушатели не всегда бывают самыми понятливыми.
Перед лекцией Ксантиппа заставила мужа надеть чистое платье, занятое у одного из учеников. Что же касается ее самой, то она осталась дома. Сократ просил ее не появляться на публике, да и сама Ксантиппа боялась, что умрет от страха, слушая, как станет говорить ее муж в такой торжественной обстановке. Ведь это не то, что разговаривать с нею или с учениками, тут на тебя устремлены тысячи глаз, а ты стой перед всеми и говори один.
Весь дом должен был чувствовать на себе в тот день дурное расположение духа хозяйки. Служанка не могла ей ничем угодить; Ксантиппа поминутно делала выговоры старухе, разбила горшок, потому что он показался ей недостаточно чистым, и выплеснула за дверь молоко, которое будто бы прокисло. Проклес то и дело получал шлепки за свои первые попытки научиться свистеть. Резкие звуки страшно раздражали нервы взволнованной матери.
Ксантиппа хотела было послать служанку осведомиться, как идет продажа билетов, но тут явился посланный от Аспазии; больная немедленно требовала ее к себе.
Аспазия лежала в постели, дрожа от лихорадки. Услышав торопливые шаги Ксантиппы, она приподнялась.
— Вот мое покаяние перед вами! — с этими словами, она вынула письмо из-под подушек. — Как рассердится Лизикл, узнав, что я спасаю своего прежнего поклонника. Вот прочтите-ка! И красавица устремила свои заплаканные глаза на Ксантиппу. Та развернула письмо и прочитала:
«Дорогая, сначала отвечаю на ваш последний вопрос. Я часто изменял вам в течение многих лет, прошедших со дня нашей разлуки. Но когда я отгадал по упоительному аромату, от кого это послание, все красивые женщины моей страны моментально обратились для меня в безжизненных кукол.
Надеюсь, что ваше здоровье не так плохо, как вы пишете» Я не могу себе представить вас иначе, как веселой, живой и прекрасной, какою вы были в то незабвенное время, когда видели во мне не государя, а человека. Ведь вы искренно любили меня, не так ли?
Исполнить ваше желание — для меня истинное удовольствие. Ваш Сократ давно известен мне, и я очень рад принять у себя такого знаменитого гостя. Ему немедленно будет предоставлено или выгодное занятие, или прямо назначено содержание из моей казны. Возьмите лишь на себя труд познакомить его с моими политическими взглядами, чтобы этот мудрец не выкинул какой-нибудь бестактности.
Однако государственные дела — не смейтесь, пожалуйста! — заставляют меня быть кратким. Прощайте и вспоминайте иногда вашего искреннего друга.
А.»
Дочитав послание, Ксантиппа на минуту задумалась, устремив глаза в одну точку.
— Это единственный спасительный исход! — воскликнула между тем Аспазия. — Вам следует бросить все и ехать поскорее. Пока я жива, Сократа не тронут.
Ксантиппа не особенно тепло поблагодарила за оказанную милость. Аспазия грустно улыбнулась и сказала:
— Вы все еще не можете простить мне, что я устроила ваше несчастное замужество. Милейшая Ксантиппа, ведь ваш муж ухаживал за мною и просил моей руки. Тогда я смеялась над его предложением, теперь же иногда сожалею, что отвергла доброго Сократа. Всю жизнь я играла мужчинами и смотрела на них свысока. А между тем высшее счастье для женщины — это смотреть на мужчину снизу вверх, потому что он превосходит нас умом и серьезностью. Но, разумеется, и женщина должна быть при этом развита, чтобы оценить достоинства мужчины.
Тут Ксантиппа с жаром воскликнула:
— О, разумеется, я слишком ничтожна для Сократа, потому что он лучший человек в мире, я же — самая заурядная женщина. Однако некоторые сильно ошибаются, если полагают, что они больше подходили бы ему. Чтобы понимать такого человека, как Сократ, не нужно быть умным: кто добр, тот поймет его лучше.
Аспазия долго смотрела с легкой иронией на свою противницу. Потом она улеглась поудобнее на постели, причем Ксантиппа поспешила помочь ей. Наконец больная произнесла слабым голосом:
— Да, вы действительно добры, Ксантиппа. Многих афинян рассмешили бы ваши слова о собственной доброте. Но, вероятно, я не хуже их всех, потому что сумела найти в Ксантиппе добрые свойства.
