Дзахо Гатуев - Зелимхан
— Ты что написал?
— Я написал: «Милостивый государь, начальник Терской области. Я известный человек, из-за которого много ужасов видел Кавказ».
— Очень хорошо написал, Мухтар. Дальше еще пиши.
«Царистских вополна поченонимы которая нарушают волосты во головия их стоит твоимат».
— Что ты написал?
— Я написал: «Царю которые вполне подчинены, нарушают власть, и во главе их ты, санти оха ха нана».
— Очень хорошо написал, Мухтар. Дальше пиши. «Устроют жезна толка себе не люде. Ми мирна хотел. Ты сажаю наших жена плен и мучат моих бедных людей. За то я твой дочка, котора Реданте борцы Шалакс плен».
— Ты что написал?
— Я написал: «И устраиваете хорошую жизнь только себе — не людям. Я хотел жить мирно, а ты взял в плен мою жену и мучаешь моих бедных детей. За это я твою дочь, которая ездит на Редант с борцами, вместе с самим Шарлем Аксом возьму в плен».
— Уо, Мухтар, хорошо написал! Очень хорошо. Скажи, пожалуйста: этот Шарь Акс сильный человек? Смешно будет, когда такого человека в плен возьмем. Пускай сам Михеев за него выкуп платит. За зятя. Уо, ха-ха-ха-ха! Теперь печать надо поставить. Еще бумага есть?
Достали еще бумагу и обожгли печать.
— Вот тебе, Михеев-генерал, одна печать; вот тебе, Михеев-генерал, еще одна печать.
Письмо пошло во Владикавказ. Пришло к Михее-ву, а к Бици пришел Степанов-генерал, Михеева помощник.
— Генерал просит узнать, не плохо ли вам здесь?
— Кто-нибудь говорил здесь, что хорошо ему?
— Генерал просил узнать, может быть, вам надо что-нибудь?
— Нам все надо. У нас все вещи пропали… Андроников сказал, что во Владикавказе отдаст… И не хотим черный хлеб есть.
Генерал сказал, чтобы дали им все…
…К Моргания-полковнику доказчик опять пришел.
— Скоро — хейт-байрам.[10] Каждому человеку по-праздничному поесть хочется.
— Ну, а мне какое дело?
— Аюбу тоже по-праздничному поесть хочется. Аюба отец быка резать будет.
Моргания-полковник горский князь был. Из Абхазии. Он не любил, когда человек за праздничную еду предает.
— Ты тоже хочешь к хейт-байраму быка зарезать?
— Я завтра буду к хейт-байраму быка резать.
— Я сегодня денег тебе не дам. Когда Аюб будет — тогда и деньги будут.
— Знаю, полковник. Ты думаешь, мне деньги на быка нужны, ты думаешь, у меня лишнего быка без твоих денег нету?
Когда Моргания узнал, что доказчику деньги не на быка нужны, сказал он:
— Я своему атагинскому офицеру скажу, чтобы он, когда ты придешь, за тобой пошел.
Доказчик к атагинскому офицеру вечером пришел. А лицо башлыком укутал.
— Пойдем, — сказал.
Кибиров-офицер по тихой тревоге казаков собрал. Приказал тихо идти. Чтобы никто не видел, идти. Чтобы никто не слышал, идти. Приказал еще в другую сторону идти. За село. Тамаевские дома на краю селения тогда были.
— Мы кругом стогов пойдем к Тамаевым.
Тамаевские дома на краю селения тогда были.
Хейт-байрам — жертвенный байрам. Тамаевы утром быка зарезали, быка выпотрошили, освежевали.
Большой праздник, хейт-байрам. Обычай, чтобы мясо беднякам раздавать. Роздали Тамаевы, доказчик у себя дома тоже роздал. Благочестивые мусульмане Тамаевы. Доказчик тоже мусульманин был.
Он Кибирова-офицера к тамаевскому дому привел и рукой указал:
— Здесь.
И ушел потом, не развязав башлыка на голове. Офицеры не видели его лица. Казаки не видели.
Как тихо подошли, так тихо окружили казаки дома. За плетнями спрятались. В кустах.
Утром выглянула в дверь женщина. Абреку нельзя из дому выйти, чтобы прежде не выглянул кто-нибудь. Выглянула в дверь женщина и отпрянула. Заперлась опять.
Насторожились казаки. Сто пятьдесят их было, а как будто никого не было, не знали — Аюб это, не Аюб это, когда он дверь распахнул и посмотрел. Чтобы узнать, бежать куда.
Казаки узнали, что Аюб это, когда винтовку у него увидали.
— Стой! — Долидзе-офицер крикнул.
Если бы Аюб сейчас Долидзе-офицера убил, тогда убежал бы сразу. Может быть. Но Аюб сейчас стрелять не мог. В доме за спиной женщины были, дети, старики. И прыгнул с балкона под дерево Аюб.
— Сдаться тоже нехорошо — повесят.
И побежал Аюб. К соседям во двор. Чтобы от них к другим соседям. От других соседей к другим соседям. Через плетень, еще через плетень, еще, еще. Под деревьями.
Аюб бежал между двумя рядами казаков, которые залегли под деревьями тоже.
Уо, трах-тах-тах. Уо, уо! уо!
— Э, гяур! — Аюб тоже стрелял.
Аюб бежал. Казаки сзади за ним гнались.
— У-лю-лю!
Одна пуля Аюба пронзила. Другая пронзила. Третья. Но бежал Аюб. Через плетни. Мимо сапеток. И приглушенных ставнями праздничных домов.
— Хейт-байрам — жертвенный байрам.
И когда Аюб пять дворов пробежал уже, из земли перед ним два казака выросли. В упор.
После этого Моргания-полковник начальнику области такое письмо написал:
«Прошу, — написал, — разрешить мне препроводить командиру Кизляро-Гребенского полка, — написал, — для украшения полкового собрания, — написал, — как память о доблестях казаков 6-ой сотни, — написал, — трехлинейную винтовку № 14148,— написал, — найденную при убитом ими 1-го марта абреке Аюбе Тамаеве».
Так Моргания-полковник написал, и начальник области разрешил ему, а Кизляро-Гребенского полка командир винтовку в офицерском собрании повесит… Чтобы знали люди, что герои они.
КЕРКЕТ
Теперь Зелимхану сказали, что скоро его жену в Сибирь пошлют. Его детей тоже в Сибирь пошлют:
Муслимат, Энист, Магомета, и Омар-Али, и Ахмата, который в тюрьме родился, тоже в Сибирь пошлют. И Зезык с Солтамурада сыном — Ломали. И Кеклхое-вых. И Нелхоевых. Сказали еще, что в тюрьме лучше, когда деньги есть.
Зелимхан сам знал, когда лучше в тюрьме. И к Бетыр-Султану приехал. Потому, что письмо написать
надо.
— В Грозном купец есть богатый. Шавелов-купец.
Ему надо писать, чтобы деньги прислал.
Пришло назначенное число, и Зелимхан в назначенное место пришел. У подножия Сюра Керт, около хуторов Курумовских.
Не прислал Шавелов денег. И Зелимхан к Бетыр-Султану приехал, чтобы Бетыр-Султан опять письмо написал.
И опять Шавелов не прислал денег.
Тогда Зелимхан к Джемалдину пришел. Сказал, чтобы Джемалдин волов в арбу впряг.
— В Грозный поедем.
Тогда Бетыр-Султан верхом на коня сел и тоже в Грозный приехал. В городе он коня к дереву привязал. На бульваре, который межой был для станицы. А сам в сторону отошел. В городе Зелимхан около базара с арбы слез и через мост к городскому саду пошел. Зелимхан около шавеловского дома остановился. В открытые окна ковры и зеркала видны. Видел еще черный ящик, который ребром стоит и на котором играют русские. Картины видел.
— Уо, санти-о-ха-ха-нана!
Грохот Зелимхан уже позади себя слышал. Когда на коня вскочил, тоже грохот слышал. Коня на чеченскую сторону погнал — еще слышал.
— Жалко, что мало дали мне студенты бомб. Хорошо стреляет. Сильнее, чем пушка стреляет.
Народ к городскому саду бежал, Джемалдин и Бетыр-Султан на волах к горам ехали.
— Хорошая бомба была. Я на базаре ее так слышал, будто около меня она выстрелила.
— Если б мы образованные были, какие бомбы мы делали бы. Все это они придумывают.
— Уо, Бетыр-Султан! Воллай лазун, биллай ла-зун, ты верно говоришь.
— Недаром, Джемалдин, я в тюрьме сидел и грамоту знаю немного… Остановись, скачут за Зелимханом. Ярмо надо быкам поправить…
… Под одеялом родных лесов нашел Зелимхана другой Джемалдин. Пшемах-Джемалдин.
— Есть дело, Зелимхан.
— Хорошее дело? — Хорошее дело.
Джемалдин рассказал. Пшемах-Джемалдин. И Зелимхан на Джемалдина долго смотрел.
— Какой такой Джемалдин стал? Раньше абрек был. Потом мирный стал. Теперь абреком опять хочет.
В сторону тоже посмотрел Зелимхан.
— Если такого человека, который самому наместнику зять, в плен возьмем, тогда Бици и Зезык обратно приедут.
— Хорошее дело, Джемалдин. Большое дело. Спасибо, Джемалдин. Вместе сделаем.
Джемалдин от Зелимхана слух понес по Чечне — царское шоссе инженерная комиссия осматривать будет. Инженерная комиссия много денег везет. В инженерной комиссии один инженер — наместника зять. Зелимхан его в плен возьмет. Зелимхан за него большой выкуп возьмет.
Такой слух от Сеида тоже шел. Сеид на дороге мастером работал. У Сеида в доме Кибиров-офицер жил. Если Сеид говорит — знает, значит.
— Инженерная комиссия…
А 1911 года сентября 11 дня: «Я, помощник начальника Гумбетовского участка, коллежский регистратор Саадуев, составил настоящий протокол в следующем:
В 2 часа ночи на 16-ое сентября мною получена записка от делопроизводителя Андийского окружного управления Башкова, что на Андийской пастбищной горе Азал, около 2-ой казенной будки от Ботлиха в Ведено, на инженерную комиссию и команду Дагестанского полка напала шайка Зелимхана и ограбила их…
