Василий Седугин - Славянский викинг Рюрик. Кровь героев
Но через неделю овладел собой, деловито продолжал управлять крепостью. И тут новая весть: жива Ильва! В Аахене у брата гостит! И снова потерял покой герцог, не чаялся увидеть любимое чадо.
И вот она возвращается домой. Далеко за ворота города выехал он со свитой, слезящимися старческими глазами стал вглядываться в даль. Наконец кто-то крикнул:
– Вижу! Едут!
Не утерпел Готброд, дал плети своему коню и поскакал навстречу. Перед самой повозкой по-молодецки соскочил с коня, кинулся к дочери. Ильва уже тянула к нему руки. Она была поражена, как изменился он за последние пару-тройку недель. Она всегда восхищалась красотой отца, его удалым видом. А теперь бежал к ней согбенный старик с седыми волосами, бестолково размахивая руками. Она упала ему на грудь, и они заплакали от счастья и полноты чувств.
Отец сел рядом с дочерью, и повозка тронулась к городу. Стали говорить, перебивая друг друга:
– Как же, как удалось вырваться из норманнских когтей?
– Рерик, папа! Все Рерик! Но как чувствует себя мама?
– Ждет тебя, все глаза выплакала! И каким путем пробирались в Аахен?
– Лесом, папа. Лесами непролазными. А от братьев есть ли известия?
– Живы-здоровы, слава Богу! Правильную дорогу вы избрали. Лесов сторонятся пираты. Боятся лесов разбойники!
Во дворце герцога полны комнаты гостей. Все рады чудесному избавлению дочери Готброда, потому что в пограничном городе много навидались люди и грабежей и смертей. Обняла и не отпускает от себя дочурку худенькая маленькая Иулиания.
Слуги несут дорогим гостям и пиво, и вино, яства самые различные…
Как-то Ильва сидела за пяльцами в своей горенке, вышивала замысловатый узор. Вошел отец, веселый и довольный, от него попахивало винцом.
– Знала бы ты, дочка, как хорошо на старости лет проводить время в окружении семьи и друзей! И никаких забот и тревог, ни врагов, ни недругов! Я будто качаюсь на волнах счастья и довольства!
Он перекинул ногу на ногу, похлопал жилистой ладонью по ляжке, откинулся на спинку кресла.
– Только что вернулся от кенига Ходо. Говорили мы о вашей свадебке. Поправляется Уто. Ранен он был, потому и в плен попал. Мужественно, говорят, сражался мой будущий зятек. Гордиться можно таким! Так-то!
Ильва низко склонила голову над пяльцами, ничего не ответила. Все эти дни после Аахена она втайне надеялась, что свадьба их с Уто чудесным образом расстроится. Может, он сам откажется по какой-то причине. Например, скажет, что в плену влюбился в датчанку или скандинавку. Или прослышал, как они гуляли по Аахену с Рериком, приревнует и заявит, что она недостойна его… Раза два ей даже снилось, что Уто приходил и сообщал, что у него есть возлюбленная и они вот-вот поженятся. Наутро после этих снов ее долго не покидало светлое и радостное настроение.
Отец продолжал, не заметив ее растерянности:
– Я понимаю, тебе не терпится быстрее связать свою судьбу с любимым человеком. Мы с Ходо делаем все для этого, и осенью сыграем вашу свадебку. Закончатся полевые работы, скот нагуляет жирку. Созовем гостей и закатим гулянье на весь Альдинбург! Приданое я тебе определил. Получишь три деревеньки по реке Эльбе. Леса там необозримые, места грибные и ягодные. А уж рыбы!.. Будете с Уто миловаться на лоне дикой природы.
Ильва почувствовала, как по ее щеке побежала нечаянная слеза. Она тайком, чтобы не заметил отец, смахнула ее, поспешно встала. Сказала, натягивая на губы улыбку:
– Я пойду к маме. Надо помочь ей испечь печенье.
– Иди, иди! Заодно поучишься. Мама твоя большая мастерица на сладкие кушанья. Любил я по вечерам, перед тем как отправиться ко сну, полакомиться ее приготовлениями. Грешник, до сих пор неравнодушен к ее медовым пряникам. Как-то умеет она испечь их, что другим не под силу!
В воскресенье ждали семейство Ходо в гости. Должен был прийти и Уто. Со времени обручения она не видела его ни разу. У нее сильно колотилось сердце, иногда ей казалось, что она упадет в обморок. Как встретить, как вести себя с ним? А вдруг он с первого взгляда догадается о ее чувствах? Что тогда отвечать ему?..
Наконец наступило воскресенье. Кениг Ходо явился со всем многочисленным семейством. Встречали их на красном крыльце. Кениг и герцог дважды обнялись и похлопывали друг друга по спинам.
Хозяин широким жестом пригласил дорогих гостей проследовать к дворцу. Рядом с высоким Ходо Готброд казался приземистым крепышом, он шел, едва покачивая широкими плечами, руки у него были длинные и толстые.
Чуть поотстав, следом за ним шел Уто. И в который раз Ильва отметила поразительное сходство его с отцом: тот же невысокий рост, та же основательность в фигуре, такая же круглая голова, посаженная на короткую шею. Ильва внимательно всматривалась в его лицо. Едва заметную перемену заметила она в нем, но какую, сначала не могла понять. И только когда он приблизился к ней, разглядела, что правый глаз его был поврежден маленьким шрамом; он шел от глаза вниз, вывернув нижнее веко и показывая бледно-красную изнанку; из глаза постоянно текла слеза, он изредка промокал ее платочком.
Уто приблизился к ней, взял за руку, улыбаясь, смотрел ей в лицо.
– Здравствуй! Как ты поживала без меня?
Его лицо улыбалось, но лучился радостью только левый глаз, а правый безо всякого выражения смотрел на нее, и это ее испугало.
– Хорошо жила, – чуть запинаясь, ответила она. – Как ты себя чувствуешь?
– Уже лучше. Были головные боли. Теперь прошли. Меня мечом по голове здорово огрели. Память потерял. Как в плен взяли, не помню.
У Ильвы по спине пробежал холодок. Ей стало мучительно жалко Уто, искреннего и мужественного парня. Она улыбнулась ему и пригласила в комнаты. Они взялись за руки и плечо к плечу вошли в большую палату, в которой прямоугольником были расставлены столы со всевозможными яствами, пивом, винами и медовухой. Начались тосты за здоровье обоих родов.
Уто не догадался, сев слева от Ильвы. Ей постоянно, как только поворачивалась к нему, виден был его пораненный правый глаз и текущая слеза. У нее пропал аппетит, стало мутить. Она пересилила себя, больше для вида отправляла в рот пищу, не чувствуя ее вкуса. Он заметил перемену в ее настроении, спросил:
– Что с тобой?
Она проглотила комок в горле. Ответила:
– Ничего. Кажется, косточка попала.
Он как-то странно посмотрел на нее, но ничего не сказал.
Веселье разрасталось. Заиграли менестрели, началось пение, пляски. Уто пригласил Ильву выйти на свежий воздух. Они пробрались сквозь толпу, по лестнице спустились в яблоневый сад. Висели наливные плоды, листья на деревьях утеряли свежесть, покрылись пылью, трава под ними была скошена, сквозь стерню выбивалась молодая поросль. В саду никого не было. Уто привлек к себе Ильву и хотел поцеловать, но она непроизвольно отстранилась. До этого они несколько раз целовались, поэтому он удивленно посмотрел на нее:
– В чем дело, Ильва? Ты не рада мне?
– Нет, что ты, Уто. Просто… просто отвыкла от тебя за это время.
– А я, наоборот, соскучился. Ты так похорошела! И в движениях появилась такая важность, плавность, даже величавость. И глаза стали другими.
– Выдумываешь все, Уто.
– Не выдумываю. Я сразу заметил.
– Что ты мог заметить!
– Озорными были у тебя глаза, мальчишеские. А теперь глубокими стали, как в колодце вода. Глянешь в них – и утонуть можно.
– Скажешь тоже!
Ей стал тягостным их разговор, и она попросила: – Пойдем во дворец.
– И не поцелуешь своего суженого? Ведь мы скоро станем супругами. Всего ничего осталось.
Ильва молчала потупившись. Он снова привлек ее к себе, поцеловал, отстранился. Ей хотелось вытереть обмусоленные губы, но она не шелохнулась.
Уто стоял молча, глядя куда-то вдаль. Ему явно не хотелось уходить, и он сказал, чтобы как-то продолжить разговор:
– Помню, как Рерик сражался с викингами вокруг твоего возка. А потом наступила темнота, как в пропасть провалился. Как дальше было?
При имени Рерика Ильва вздрогнула, поежилась, будто от холода, ответила после некоторого молчания:
– Испугалась я очень, когда меня викинг за руку схватил. Думала, на лошадь к себе затянет и в полон увезет. А тут Рерик подскочил, норманна срезал, меня на коня кинул, и мы поскакали…
– Викинги преследовали?
– Нет. Сначала никто за нами не гнался. Только потом на пути оказались трое. Рерик их одолел. Поодиночке.
– Хороший у меня друг. Верный и надежный.
Ильва ничего не сказала. Ее начинало морозить, она стала дрожать. Мысли путались.
– Где он сейчас? – спросил Уто. – Дома до сих пор не появлялся.
– Кто? – не поняла Ильва.
– Мы про Рерика говорим…
– А-а-а… Он в Аахене остался.
Она зябко поежилась. Уто спохватился:
– Вечер наступает. С моря холодком потянуло. Пойдем во дворец.
Проводив гостей, Ильва ушла в свою горенку. Щемило сердце, хотелось выплакаться, и она дала волю слезам. Не предполагала, что такой тяжелой будет встреча с Уто… Она поняла, что не любит его и не может забыть Рерика. Он присутствовал всегда в ее мыслях, он владел ее сердцем, всеми ее помыслами. Раньше она не признавалась себе самой, пыталась уверить себя в обратном. Но сейчас, после встречи и разговора с Уто, поняла, что не в состоянии притворяться, будто любит его. Она должна расстаться с ним и во что бы то ни стало соединить свою судьбу с Рериком.
