Алексей Соловьев - Распятая Русь. Предания «Велесовой книги»
Затем была долгая тризна на месте захоронения. Затем все пришедшие носили и носили землю, насыпая традиционный погребальный холм. И лишь когда курган вознесся на десятки локтей, новый князь Русколани дал сигнал к окончанию. Уставшие сытые захмелевшие люди легли спать вокруг рукотворной громады – видимого результата их дружной и неутомимой работы…
Глава 30
Король готов Германарех не любил городов. За свои сто с лишним лет жизни он захватил много укреплений германцев, римлян, греков, славян, но ни одно из них не стало местом постоянного обитания старого правителя. В его крови продолжала жить любовь к землям предков: высокие скалы фьордов, соль морской холодной волны, густые чащи непроходимых для повозок лесов. Крепкое еще тело жаждало свежего воздуха и хлопанья стенки шатра под напором ветра. Король был неприхотлив в еде, крепок телом, любил горячее молодое женское тело, из которого после страстной ночи словно перекачивал в себя силу и бодрость юности. Он привел готов к невиданной славе, наложив руку на громадную часть Европы и подчинив ее своей воле. Сейчас, сидя на высоком берегу Дуная и наблюдая, как рыбаки с трудом вытягивают из воды тяжелый, полный рыбы невод, он думал о будущем.
Полководец славен своим войском. Войско не может жить без денег. Деньги же могли дать лишь новые покоренные народы. Следовательно, если он хочет сохранить свои непобедимые отряды конницы, ему следовало направить куда-то ее боевых коней! Куда?!
Ярче всего золотой блеск сиял на юге. Рим или Византий могли наполнить его сундуки сотнями талантов желтого металла, надолго насытить аппетиты воинов. Пусть римляне были еще сильны, но силу их составляли братья по крови! Ленивые латиняне не хотели брать в руки мечи сами, они предпочитали нанимать тех же готов или иных германцев. Но ведь того, кто воюет за деньги, всегда можно перекупить, пообещав еще большие деньги!!! Итак, куда? Через горы на Рим или равнинами на Византий?
Германарех размышлял об этом уже не первый день. Как опытный воитель, он послал по обоим возможным путям движения своих соглядаев и теперь ждал лишь их возвращения. Сердце же манило на берега Понтиды…
Размышления старого правителя прервало появление его брата Ансила:
– К тебе прибыли послы из Византия, мой конунг! Их возглавляет какой-то монах. Просит немедленной встречи.
– Немедленной? – усмехнулся король. – Это мне решать, когда и кого я захочу увидеть. Продержать их в чумах до завтрашнего обеда на воде и хлебе! Пусть поймут, кто здесь волен во всем!!
С невозмутимым выражением лица он вновь повернулся к реке. Мысли потекли теперь в ином направлении. Германарех прокручивал в уме возможные причины появления и спешки византийцев и свою будущую реакцию на их предложения или просьбы.
Следующим днем король принял гостей в высоком белом шатре, сидя на обитом золотыми пластинами высоком деревянном троне.
К ногам правителя были положены дары императора Константина. Византийцы не скупились: дорогое оружие перемежалось с амфорами вина тридцатилетней выдержки. Золотая чаша для омовения рук была наполовину наполнена рубинами и жемчугом. Юная обнаженная эфиопка дивно-необычной красоты была поставлена на колени перед старым сластолюбцем. Он с интересом изучил ее не по-девичьи высокую грудь, тонкую осиную талию, непостижимо-маняще переходящую в широкие бедра, темную бархатную кожу, черные кучерявые волосы, покорный взгляд больших коричневых глаз. Представил себе, как оседлает этот подарок, как заставит ее стонать и извиваться под собою, и милостиво кивнул гостям, жестом повелев убрать все подарки прочь.
– Что хочет передать мне ваш император? – спросил он стоявшего во главе послов священника.
– Здоровья, благополучия и пожелания жить в вечном мире! – с готовностью ответил уже немолодой мужчина.
– Как звать тебя, монах?
– Я игумен, – с гордостью поправил короля гость. – Меня зовут Флавр. Я говорю с тобою не только от имени императора, но и главного епископа Константинопольской церкви Иоанна. Он также рад приветствовать правителя-христианина…
– Я не хочу принимать приветствие и благословление из уст человека, охулившего мою веру, – зло перебил Германарех[41]. – Я и мои подданные никогда не примем ваших канонов, насильно навязанных миру в Никее. Так что не пытайся усладить мои уши лживыми трелями, пока не разгневал меня, монах!!
На этот раз Флавр уже не решился поправить короля готов.
– Есть ли еще что-нибудь, что хотел бы ты мне сообщить? – прервал затянувшуюся паузу Германарех.
– Да, если ты позволишь пригласить меня на вечерний ужин.
Хищная улыбка скользнула по губам правителя:
– У меня нет секретов от моих братьев, детей и приближенных. Это вы с вашим императором привыкли больше шептаться по углам! Хорошо, вечером тебя проводят в мой шатер. А сейчас накормите наших дорогих гостей. Они уже должны были изрядно проголодаться!
По рядам готов прошуршало хихиканье, перерастающее в громкий хохот. Многие знали о планах своего короля начать вскоре великий поход и не стеснялись выказывать пренебрежение к возможному противнику. Византийцы низко поклонились и попятились к выходу.
– Приготовь ее к моему ночному ложу, – кивнул своему постельничему на эфиопку король. – Проверим, разбираются ли хоть немного эти монахи в женщинах. Горе ему, если он подарил мне черный кусочек льда!
Флавр с нетерпением ожидал вечера, творя одну молитву за другой. Поездка на Дунай была для него последней возможностью вернуть к себе расположение епископа Иоанна. Провалившаяся попытка отравить еретика Белояра и позорный разгром когорт с последующей потерей собранного Полонием золота, предназначавшегося для церковной казны, довели главного епископа до белого каления. Теперь, если не получится замысел Флавра отомстить дерзкому анту и отвести беду от Византии, ему впору было сразу принять яд!
Германарех принял игумена за накрытым столом. Была среда, но на блюдах парило мясо косули, а в высоких амфорах ждало своего часа привезенное византийцами вино. «Пить или не пить?!» – рефреном будущей великой трагедии прозвучало в мозгах священника, никоим образом не желавшего пробудить в короле новую вспышку ярости. «А!! Прости, Господи, грех сей! ЗАМОЛЮ!!»
Флавр омыл руки в поднесенной слугою чаше, пригубил вино и принялся нарезать и отправлять в рот двузубой вилкой сочную дичину. В глазах Германареха заиграли веселые бесенята. После второй заздравной чаши он спросил:
– Так что же ты хотел сообщить мне, Флавр? Что не должны были услышать уши моих собратьев?
Игумен машинально оглянулся, окинув взором темные углы шатра. Улыбка вновь пробежала по губам короля.
– Моему светлейшему императору стало известно, что великий Германарех готовит не менее великий поход, – осипшим вдруг голосом произнес Флавр. Прокашлявшись, продолжил: – Император Константин был бы очень расстроен, если брат-христианин направил бы свои славные легионы на земли Византии. Мы готовы щедро отблагодарить великого короля, чтобы этого не произошло.
– Насколько щедро? – тотчас отреагировал Германарех. Он уже был готов к подобному развитию беседы.
– Два сундука золотых монет уже ждут своего часа в кладовых императора…
– Сундуки бывают разные, монах!! – перебил Флавра король. – Если Византий хочет не видеть отпечатков подков моих коней на своих землях, в течение месяца я должен получить здесь триста талантов золота! Это окончательная цена!
– Триста?!. – растерянно поизнес Флавр. Он желал незаметно значительно приумножить свои тайные накопления, но эта сумма лишала его всяких надежд.
– А ты считаешь, что я возьму меньше, когда взломаю ворота Константинополя? – открыто усмехнулся гот.
– Еще никогда и никому не удавалось… – начал было запальчиво возражать священник, но Германарех спокойно перебил его:
– Значит, я буду первым! Но… БУДУ!
Пульс молотами бился в висках Флавра. Проклятый германец!! Но ведь не согласиться нельзя, это будет значить конец всему: власти, тайному богатству, самой жизни!! В конце концов, пусть пославший его Иоанн сам разбирается с императором Константином!!
– Хорошо! Я доведу твои слова до великого и сияющего!!
Он проследил, как очередная темно-багряная струя влилась в кубок, почувствовал, что после третьей чаши может уже начать говорить несвязно, и решительно продолжил:
– Мне поручено сделать тебе еще одно предложение!
Германарех поднял чашу, но священник умоляюще вздел вперед раскрытую ладонь:
– Потом! Византия готова щедро отблагодарить того, кто повергнет в прах правителя Русколани Белояра! Этот Мессия-самозванец становится слишком силен и опасен, чтобы терпеть его присутствие на северных границах империи и дальше.
– Так почему бы императору не поднять легионы и не возглавить их в этой войне? – иронично хмыкнул король. – Или он стал бабой, а не великим воином?
