Шпаргалка для ленивых любителей истории. Короли и королевы Франции, 987–1498 гг. - Александра Маринина
Что там случилось – никто до сих пор не знает, хотя версий существует по меньшей мере три. Версия первая: не смог по естественным причинам. Может, много выпил или голова болела. Ну, бывает, дело житейское. И вообще не катастрофа. Зачем же отсылать жену, если можно попробовать еще раз? Жизнь-то не заканчивается в первую брачную ночь…
Версия вторая: не смог по причинам идеологическим. Якобы Ингеборга оказалась невероятно похожа на одно из скульптурных изображений Девы Марии, и вступать с ней в интимную близость показалось набожному Филиппу полным кощунством. Все возможно, конечно. И в этом случае хотя бы можно понять, почему король сразу отослал молодую жену и не предпринимал новых попыток. Что первая ночь, что сто первая – а сходство-то не исчезнет. Эта версия, кстати, хорошо разработана в художественной литературе и Ги Бретоном, и Юлией Андреевой, которые высказали предположение, что Филипп, увидев обнаженную Ингеборгу, решил, что она послана дьяволом для искушения в качестве наказания за грехи. Что ж, вполне возможно, ведь даже самые циничные развратники в ту эпоху верили в Бога и боялись его.
Версия третья: политическая. За те месяцы, которые прошли от принятия решения до собственно свадьбы, обстановка на международной арене существенно переменилась. Союз с королем Кнудом Датским стал не нужен, а вот хорошие отношения с императором Генрихом – как раз наоборот. И Филипп избрал для себя линию поведения: брак не консумировать и отказаться от Ингеборги, никому ничего не объясняя. Здесь тоже возникает масса вопросов, например, почему нельзя было просто отменить свадьбу и аннулировать помолвку? Как-то слабо верится в то, что изменения в расстановке политических сил произошли прямо накануне бракосочетания и уже ни на что не оставалось времени. Зачем нужно было доводить до первой брачной ночи? Почему не дать хоть какое-то официальное объяснение? Авторы «политической» версии, изложенной в «Википедии», ничем свою позицию не подкрепляют.
Однако как бы там ни было, на другой день король предложил членам датской делегации, прибывшим на свадьбу и коронацию, забрать Ингеборгу и увезти ее в Данию. Послы отказались. Филипп отправил несостоявшуюся супругу в далекий монастырь и попытался забыть о ней. Он-то, может, и забыл, да вот духовенство все помнило.
То есть сначала-то все шло гладенько: через очень короткое время, уже в ноябре 1193 года, ассамблея епископов дала Филиппу Второму разрешение на развод с датской принцессой. Причина? Да вы сами легко догадаетесь: родство. По этой причине, как я уже говорила, можно было в пять секунд развести кого угодно из высшей знати. Рим, однако, развод не поддержал и через два года признал его незаконным, не усмотрев в генеалогии молодоженов никакого недопустимого родства. Но Филипп на мнение Церкви наплевал. Ингеборга так и жила в далеком монастыре, причем обращались с ней очень плохо и содержали почти как в тюрьме. А ведь она не знала ни французского, ни латыни, так что и поговорить нормально ни с кем не могла. Считается, что она даже не понимала, чем провинилась перед королем и почему ее отослали. Впрочем, некоторые авторы пишут, что латынь юная датчанка все-таки знала, а в монастыре постепенно овладела французским.
Королю нужен еще один наследник, на всякий случай, для подстраховки. Но кто же согласится выйти замуж за человека, который так поступил с предыдущей женой? Слухами-то земля полнится, и Филиппу отказывали все, кому он делал соответствующие предложения. Когда с самыми заметными высокородными особами королевской крови ничего не вышло, король Франции снизил уровень притязаний и начал искать среди тех, кто попроще. И наконец выбрал себе третью жену. Ею стала 20-летняя Агнесса Меранская, на которой Филипп женился в 1196 году. Датский король натурально обиделся, счел себя оскорбленным и пожаловался папе римскому: дескать, какая еще Агнесса, когда он на моей сестре женат? Папа встал на сторону несправедливо обиженных и повелел Филиппу выгнать новую жену, а Ингеборгу вернуть и жить с ней как положено доброму супругу. Филипп требование проигнорировал. Тогда Рим в 1199 году отлучил Филиппа от Церкви. Не дождавшись результата и потеряв терпение, папа в 1200 году наложил на Францию интердикт, а это, как вы уже знаете, штука крайне неприятная и весьма суровая, чреватая не только душевными травмами и правовыми неудобствами (например, нет венчания – нет и законнорожденных детей, все брачующиеся вынуждены жить во грехе и рожать бастардов, а из-за этого провисают и вопросы наследования), но и ослаблением народной поддержки, а то и бунтами. Нельзя оставлять людей без духовного окормления, это может закончиться очень печально. И дело тут не только в том, что народ страдает от отсутствия слова Божия. Раз церкви закрыты и таинства не совершаются, значит, в рай все равно не попасть: ни тебе покаяться в грехах, ни отпущения получить. Так ради чего напрягаться? Что так, что эдак – окажешься в аду, а это означает, что «все можно». Воровство и разбои, насилие и убийства – все расцветает пышным цветом. Поскольку покойников нельзя отпевать, гробы с незахороненными мертвецами скапливаются на улицах, трупы гниют, распространяют зловоние и заразу. Когда заканчивается древесина для гробов, умерших оставляют завернутыми в простыни. Разве удивительно, что в 1200 году началась чума? Люди боятся выходить на улицу, чтобы не подцепить инфекцию и не стать жертвой очередного разудалого бандита. Хуже того: население Франции винит во всем короля и его новую жену, проклинает Агнессу и называет ее ведьмой. Все эти прелести красочно описаны в романе Юлии Андреевой «Тюремная песнь королевы» об Ингеборге Датской, так что сами можете почитать, если станет любопытно.
И Филипп сделал вид, что вернул Ингеборгу. На Вселенском соборе бил себя кулаком в грудь, лил слезы и изо всех сил изображал раскаяние. Ингеборга поверила, духовенство в искренности короля не усомнилось. Интердикт сняли. И король
