Голоса из окон. Ожившие истории петербургских домов - Екатерина Кубрякова
Имя знаменитой гурьевской каши, любимой знатью и императорской семьей, связано с хозяином этого дома — когда-то Гурьев выкупил у своего друга повара, придумавшего ее рецепт.
Гурьев переехал сюда на старости лет из-за скандала. Этот дом был куплен им к свадьбе дочери Марии и ее избранника графа Нессельроде, состоявшейся в 1812 году, сам же министр финансов жил на казенной квартире.
Мария Нессельроде
Двадцатишестилетняя фрейлина Мария Дмитриевна вскоре станет одной из самых влиятельных дам столицы. Когда Карла Нессельроде назначат министром иностранных дел, чета переедет в Министерский корпус Главного штаба, прямо под окна к императорской семье.
Холодную, высокомерную даму, игравшую судьбами своих великосветских друзей, побаивались. Кто-то отмечал, что «сокровища ее ума и сердца, очень теплого под этой ледяною оболочкою, открывались только для тех, которых она удостаивала своею приязнию» [68], другие считали, что посредством дерзости и нахальства Мария держала «в безмолвном и покорном решпекте петербургский придворный люд, люд малодушный и трусливый, всегда готовый ползать перед всякою силою» [69].
Поэт Александр Пушкин испытывал к графине нескрываемую ненависть — он не без оснований полагал Нессельроде виновной в придворных интригах, порочащих его имя и честь его жены, а также в злополучном скандале с любимцем графини Дантесом, который закончился для Пушкина смертельной дуэлью. Существует подтвержденное воспоминаниями графа Адлерберга мнение, что именно Мария Нессельроде была автором пресловутых анонимных писем — дипломов на звание рогоносца, — полученных Пушкиным в ноябре 1836 года, за три месяца до его смерти.
Пока же, в начале семейной жизни в этом доме, будущая «председательница» высшего петербургского света принимает поздравления выбору своего избранника, искренние и не очень: «Из разных сведений, необходимых для хорошего дипломата, усовершенствовал он себя только по одной части: познаниями в поваренном искусстве доходил он до изящества. Вот чем сумел он тронуть сердце первого гастронома в Петербурге, министра финансов Гурьева. Зрелая же, немного перезрелая дочь его, Марья Дмитриевна, как сочный плод, висела гордо и печально на родимом дереве и беспрепятственно дала Нессельроде сорвать себя с него. Золото с нею на него посыпалось: золото для таких людей, как он, то же, что магнит для железа» [70].
В 1823 году, через одиннадцать лет после свадьбы дипломата и дочери Гурьева, над старым графом и его домом, занимающим целый квартал от Караванной до Фонтанки, разразился скандал.
Его зять Карл Нессельроде, продолжавший жить здесь с семьей, был недавно назначен министром иностранных дел. В том же здании, часть которого использовалась как доходный дом и сдавалась в аренду, поселился министр и два секретаря австрийского двора. Последние, естественно, имели возможность следить за делами министерства иностранных дел и были осведомлены обо всех событиях и посетителях графа Нессельроде. Чтобы уладить конфликт двух посольств, расположившихся под одной крышей в компрометирующей близости друг от друга, Гурьев оставил казенную квартиру и перевез в этот дом на Фонтанке всю свою семью — дом из доходного превратился в личный особняк, где жили и сами граф и графиня, и их дети и внуки. После смерти Гурьева квартиры в здании снова стали сдаваться.
Вернемся к новым нанимателям квартиры в доме на Фонтанке. Молодые супруги Витгенштейн были одной из самых популярных и обсуждаемых пар столицы.
Княжна Стефания, урожденная Радзивилл, — самая богатая невеста Европы, фрейлина императрицы Александры Федоровны, обласканная не только тридцатилетней государыней, недавно взошедшей на престол, но и ее предшественницами.
Всего пяти лет от роду Стефания фактически осталась сиротой при живой матери — из Европы ее привезли в Петербург и определили в Екатерининский институт. Отец девочки, польский князь Доминик Радзивилл, имевший 150 000 душ крестьян в Польше и Литве, владелец огромной территории в Царстве Польском с центром в родовом замке города Несвиж. Ему принадлежали нескольких имений, предприятий и лесные угодья. Погиб Радзивилл в возрасте двадцати семи лет, сражаясь на стороне Наполеона против России, где до того был тепло принят императором Александром I и жил на широкую ногу в почетном чине камергера.
Мать Стефании — ветреная польская красавица Теофила Моравская, вся жизнь которой была чередой любовных романов, замужеств и скандалов. В своего веселого и обходительного кузена Доминика Радзивилла девушка влюбилась в шестнадцать лет, будучи уже замужем, и муж, по слухам, проиграл ее Радзивиллу в карты, после чего начался громкий, стоивший миллионы бракоразводный процесс. Теофиле, которую злые светские языки называли развратницей, а дипломатичные — обольстительницей, удалось-таки сочетаться церковным браком с Домиником, что сделало родившуюся после этого Стефанию, в отличие от непризнанного первенца, единственной законной наследницей несметных богатств отца.
Несмотря на скандальную репутацию матери, которая после смерти князя охотно сбыла девочку с рук, чтобы пуститься в дальнейшие любовные приключения, а также предательство самого Радзивилла, принявшего сторону Наполеона в войне 1812 года, оказавшаяся в Петербурге малышка Стефания мигом очаровала свою покровительницу — вдовствующую императрицу Марию Федоровну, приходившуюся ей дальней родственницей. Мария Федоровна полюбила девочку как родную дочь и приняла горячее участие в ее судьбе — отказалась по окончании обучения возвращать Стефанию в «плохие руки» матери и ввела ее в светское общество, сделав украшением двора и завидной невестой.
О богатстве княжны ходили легенды — поговаривали, что в стенах ее роскошного родового Несвижского замка замурованы изумруды, припрятанные покойным отцом во время войны. Стефания же сокровищ не видела — опекуны, заведовавшие ее финансами, отпускали ей ежемесячно лишь необходимые суммы, которые она тут же дарила подругам и слугам. Зная, что хитрые дельцы разворовывают ее состояние, Стефания, равнодушная к деньгам, предпочитала раздавать все своим приближенным. Однако не только несметные богатства и более миллиона гектаров земли, ожидавшие княжну, привлекали очередь из высокопоставленных женихов и поклонников, среди
