Весь Кен Фоллетт в одном томе - Кен Фоллетт
Он сел рядом с Агнес. Темнело. В котелке булькала похлебка.
— А соли у нас не осталось? — спросил Том.
Жена покачала головой.
— Уже несколько недель ты ешь кашу без соли, — ответила она. — Не заметил?
— Нет.
— Да-а, голод — лучшая приправа.
— Ну этого у нас хоть отбавляй. — Внезапно Том почувствовал, что ужасно устал. Неудачи и разочарования последних четырех месяцев придавили его, словно непосильная ноша, и не было сил, чтобы сохранять далее присутствие духа.
— В чем же причина наших несчастий, Агнес? — сказал он голосом, полным отчаяния.
— Во всем, — отозвалась она. — Прошлой зимой у тебя не было работы. Весной ты ее получил, но дочка графа отказала своему жениху, и лорд Уильям прекратил строительство дома. Затем мы решили остаться в деревне и поработать на уборке урожая. Это была наша ошибка.
— Наверняка летом мне было бы проще найти работу на стройке, — согласился Том.
— Да еще зима наступила слишком рано. Но все это мы бы как-нибудь пережили, если бы только у нас не украли свинью.
Том утомленно кивнул:
— Единственное утешение — это знать, что проклятому вору придется теперь испытать все муки ада.
— Надеюсь.
— Ты не уверена в этом?
— Священники только говорят, что им все известно. На самом деле это совсем не так. Вспомни моего отца.
Том отлично помнил. Одна стена приходской церкви отца Агнес совершенно разрушилась, и его наняли, чтобы перестроить ее. Священникам не разрешалось жениться, но у этого была экономка, а у экономки имелась дочка, и ни для кого в деревне не было тайной, что священник-то и был отцом девочки. Красивой Агнес не была даже тогда; но зато молодая кожа пылала румянцем, а энергия буквально переполняла ее. Порой она разговаривала с Томом, пока тот работал, и, случалось, налетевший ветерок прижимал к ней легкое платьице, и Том мог рассмотреть все изгибы ее тела, даже пупок, почти так же ясно, как если бы она была раздетой. Однажды ночью она вошла в крохотную хижину, где он спал, прижала к его губам руку, делая знак хранить молчание, и стянула с себя платье, чтобы он мог полюбоваться ее наготой при свете луны; тогда он обнял ее крепкое юное тело, и они предались любви.
— Мы оба были невинными, — произнес он вслух.
Агнес знала, о чем он думает. Она улыбнулась, но затем ее лицо снова сделалось печальным, и она сказала:
— Кажется, это было так давно.
— Мы уже можем есть? — подала голос Марта.
От запаха похлебки у Тома заурчало в животе. Он окунул свою миску в котелок и зачерпнул несколько кусочков репы, плавающих в жиденькой кашице. Тупой стороной лезвия ножа он надавил на один из них. Репа была еще абсолютно сырая, но Том решил больше не ждать. Он протянул по полной миске детям и жене.
Агнес выглядела задумчивой и опустошенной. Она подула на похлебку, остужая ее, затем поднесла миску к губам.
Дети мгновенно расправились со своими порциями и попросили добавки. Том снял с огня котелок, прихватив его, чтобы не обжечь руки, полой плаща, и вылил остатки в миски Альфреда и Марты.
Когда он снова сел рядом с Агнес, она спросила:
— А ты как же?
— Я поем завтра.
Она была слишком утомленной, чтобы возражать.
Том и Альфред подбросили поленьев в костер и принесли еще дров, чтобы хватило на всю ночь. Затем, закутавшись в плащи, они улеглись спать на опавшую листву.
Том спал чутко, так что, когда Агнес застонала, он моментально проснулся.
— Ты чего? — прошептал Том.
Она снова застонала. Минуту спустя, продолжая лежать с закрытыми глазами, сильно побледневшая, она отозвалась:
— Дите подходит.
Сердце Тома остановилось. «Нет! Только не здесь, — заклинал он. — Только не на замерзшей земле, только не в лесу».
— Но ведь еще не пора.
— Да, прежде времени.
Том заставил себя говорить спокойно:
— Воды уже отошли?
— Вскоре после того, как мы вышли от лесника, — тяжело дыша, произнесла Агнес, открывая глаза.
Том вспомнил, как она вдруг нырнула в кусты, будто бы по естественной нужде.
— А схватки?
— Тогда и начались.
Даже виду не подала! Это было так похоже на нее.
