Анри Гуссе - Знаменитые куртизанки древности. Аспазия. Клеопатра. Феодора

III. Феодора

Монтескье и все западные историки возмущались деспотизмом, испорченностью нравов и целым рядом преступлений и вероломств, которыми заявила себя Восточная Империя; если верить им, то можно бы подумать, что, напротив, западные народы в период так называемого царства справедливости и свободы совершенно вернули добродетели, которыми они блистали в золотом веке. Но какую же картину представляет нам Запад в VI веке, когда царствовал Юстиниан? Мы видим самое ужасное варварство, распутство и излишества дикарей, рядом с утонченностью цивилизации. Везде – беспорядок, произвол, жестокость, нравственное разложение и вопиющая нищета. Никто не считает себя в безопасности посреди этой анархии, начиная от правителей, власть имущих, и кончая последним вассалом. Цари не сочувствуют нуждам своего народа, в глазах своих полководцев не имеют никакого авторитета и постоянно опасаются возмущения. Магнаты благоволили только платить добровольные взносы, а духовенство угрожало царю гневом Всевышнего, если он покусится на церковные богатства, между тем как главная часть населения, римские поселенцы и галльские вассалы, были обременены налогами, оброками и страдали от лихоимства. Когда Хильмерик давал свои приказания агентам казначейства, он обыкновенно присовокуплял: «Если кто-нибудь окажет противодействие моим приказаниям, то пусть ему выколют глаза».

Когда цари и их сановники путешествовали со своими свитами, они никогда не брали с собою съестных припасов: всё необходимое для прокормления людей и животных добывалось вымогательствами и даже грабежами. Скотину угоняли, жилища и хлева сожигались.

Неприкосновенность личности была так же мало обеспечена, как и неприкосновенность имущества. Когда посланные одного испанского вестгота явились к царю Невстрии и сказали, чтобы он отдал свою дочь в жены их господину, то царь приказал, чтобы штат молодой принцессы был сформирован насильственным образом. Много людей были тогда насильно взяты из своих жилищ: "сына разлучали с отцом, от дочери уводили мать", говорит Григорий Турский и прибавляет, что " опустошение это можно только уподобить тому, что творилось в Египте… Многие в отчаянии повесились". И таким образом поступали не только с невольниками, но и с лицами знатного происхождения: multi vero meliores natu.

В эту эпоху невольники были еще очень многочисленны, и о том, как обходились с ними их повелители, можно видеть из следующего рассказа. Любимое увеселение Раукинга князя Австразийского состояло в следующем: он заставлял своих рабов светить ему во время ужина смоляными факелами и потом приказывал, чтобы несчастные невольники тушили эти факелы между своими голыми бедрами; когда факелы были потушены, он приказывал их снова зажечь и потом опять потушить таким же варварским способом. Когда двое влюбленных вступили в брак и были обвенчаны священником, не испросив на то разрешения своего господина, князя Урзио, он велел их живыми закопать в одну и ту же яму.

Где было тогда искать правосудия? Недостатка в самых разнообразных законах однако не было: существовало Римское право, обычное право франков, бургундов, вестготов и лангобардов. Но самый опытный юрист не разобрался бы в этом хаосе разнообразных прав; а потому понятно, что князья, совершенно незнакомые с правоведением, на обязанности коих лежало творить суд, производили одну только путаницу; присутствие иногда кончалось тем, что судья насмехался и даже бил тяжущихся. Юридические формы не давали никакого обеспечения. Виновность или невинность определялись числом свидетелей, а потому дело сводилось к тому, чтобы достать себе как можно больше свидетелей; само собою понятно, что свидетелей этих всякий мог нанять за деньги, или мог заставить кого-нибудь показывать в его пользу угрозами и т. п. Закон устанавливал наказания сообразно с национальностью истца и ответчика.

"Если франк оскорбил римлянина, говорит салический закон, то он должен заплатить тридцать су; если же римлянин оскорбил франка, то должен заплатить шестьдесят два су". После владычества римлян наступили полные беспорядки. "В государстве управляют сто начальников: они тираны в своих землях и грабят на больших дорогах, вернее нет больше никакого государства. Везде господствует невежество и нищета". Так говорить Григорий Турский и прибавляет: "наука и искусства находятся в запущении, школы погибли. Мы переживаем тяжелые времена".

Состояние нравственности вполне соответствовало состоянию социальному. Цари сами совершали всевозможные преступления и распутства, показывая этим дурной пример народу. Политика их состояла в том, чтобы вредить всякому, дипломатия – в измене, финансы – в лихоимстве, правосудие – в полном произволе, нравы их частной жизни достаточно характеризовались наложничеством и многоженством. Начальники были не лучше царей, а большинство епископов были еще хуже начальников. Папол, епископ в Реймсе, оказался таким притеснителем, что большинство обывателей из епархии убежало; Фронтон, епископ Ангулемский велел отравить своего предшественника для того, чтобы скорее получить епископство; Каутин пил без просыпа. Багдегизил, Сагитарий, Дроктегизил, Фродиберт и другие прелаты отличались своими преступлениями и распутством. Заметьте, что их обвиняет не какая либо секретная история, их обвиняет не один только Прокопий, а повествует об этом Григорий Турский.

Великобритания страдала от притеснений и постоянных нападений семи шаек морских разбойников и междоусобных войн, а потому нищета там была самая ужасная. Германия еще представляла страну совершенно варварскую. Нельзя было также искать примерных нравов и правильной администрации у лангобардов, "отличавшихся своим неслыханным варварством", или у аварийцев, аллеманов. вестготов, занимавших Испанию и северо-восток Галлии, справедливо можно было назвать народом более цивилизованным, чем франков. Однако, всякое применение власти возбуждало кровавые мятежи, так что один вестготский король, как рассказывает Paul Orose, жалуется, что "подданных невозможно держать в повиновении, вследствие их неукротимой дикости". При Теодорихе Великом, короле остготов, положение Италии несколько улучшается. Теодорих достиг своего значения и власти силою, но по смерти его исчезло бесследно оказанное им на Италию благое влияние. Однако, хотя Теодорих и старался играть роль римского императора, тем не менее и его поступки обнаруживают всю грубость нравов настоящего варвара; об этом свидетельствует его поступок с Одоакром, которого он пригласил на пир и там собственноручно задушил; о том же свидетельствует и то, что по его приказанию Боеций и Симмак были преданы колесованию и замучены до смерти.

Как же именовались герои истории VI века? Главнейшие из них были: Хельнерих, Хлотар, Теодорих Великий, Феддат, Альбоин, наконец Теодеберт, Зигеберт, Брунегильда и Фредегонда. Все они были деспотами, клятвопреступниками и убийцами-заговорщиками.

От Запада перейдем теперь к Восточной Империи. Константинополь в ту пору имел значение прежнего Рима и был столицей мира. Империя простиралась тогда от Альп до Ефрата и от Дона до пустынь Африки. Она утратила обширные территории на востоке и севере, но зато приобрела немало стран на юге и западе. Когда могущество Юстиниана достигло своего апогея, Восточная Империя состояла из шестидесяти четырех различных епархий, из которых самая маленькая была Сицилия. В девятистах тридцати пяти городах исполнялись приказания и законы императора. Между тем как варварские народы жили в стране анархической, империя имела сильную и сложную организацию. Все службы были централизованы, все должности покоились на иерархических основаниях. Ведомство гражданское было строго отделено от военного управления и состояло из министерства юстиции и финансов (по нынешней номенклатуре); в каждой епархии были отделения этих министерств, во главе которых стояли губернаторы провинций; эти последние в свою очередь находились под начальством викариев, прямыми начальниками которых были два начальника римской императорской стражи (по нынешнему министры внутренних дел), имевших постоянное местожительство в Константинополе. Каждый из этих начальников епархий, градоначальников и проч. имел в своем распоряжении громадный персонал служащих; какой-нибудь губернатор провинции имел под своим ведомством около семи-сот чиновников и других подчиненных. Действующая армия насчитывала до шестисот сорока тысяч человек. Стоявшие в каждой провинции войска находились под прямым начальством ее князя. Генералы подчинялись главному военному начальнику (по нынешнему военному министру). Во время походов, в которых требовалось соединить несколько корпусов, назначался полководцем (главнокомандующим) один из наместников провинций. Кроме начальника римской императорской стражи и главного военного начальника знатными офицерами двора числились главный камергер, главный церемониймейстер, под ведением которого находился весь дворец, министр финансов, министр государственных имуществ (по-нынешнему) и квестор, редактировавший законы и постановления. Эти разнообразные офицеры и начальники носили титулы патрициев, знатных, светлейших и egregius [Избранный, лучший.] и составляли под председательством императора нечто в роде совета министров. В состав его входил также префект Константинополя, префект полиции, патриарх и начальник дворцовой гвардии. Из институтов Римской республики сохранялся еще сенат и консулат.