Р. Грейвз - Золотое руно
Ясон последовал совету дяди и поспешил на улицу. Когда он вышел, Пелий не смог удержаться, чтобы не сказать Аргусу:
- Сомневаюсь, сможет ли твой корабль, хоть он и сколочен, выдержать вес столь мощного борца, как Геркулес.
Ясон, скорый на ногу, обогнал миниев. Час спустя он, запыхавшись и в одиночестве, добежал до Пагас, где разыскал Геркулеса с Гиласом, его юным оруженосцем, в хижине, неподалеку от красавца "Арго", пьющего с корабельными плотниками и малярами.
- Благороднейший князь Геркулес, - выдохнул он, - перед тобой - Ясон из Иолка, куда уже пришли радостные вести о твоем прибытии в эти края. Я обогнал своих товарищей, чтобы приветствовать тебя первым. И с великой готовностью передаю главенство в нашем предприятии в твои прославленные руки.
Геркулес, - мускулистый и рослый (в нем было почти семь футов) детина с поросячьими глазками и бычьей шеей, - сидел, глодая баранью лопатку. Он что-то хрюкнул в ответ, отодрал себе еще кусок своими грязными лапищами и запихнул его себе в рот. Затем внезапно швырнул обглоданную лопатку через открытую дверь, возле которой стоял Ясон, в нырка, который покачивался над водой в нескольких шагах от берега. Кость просвистела мимо Ясонова уха, пролетела над широким пляжем и, попав птице в голову, убила ее на месте.
- Ага, я попал, как всегда! - захихикал сам с собою Геркулес. Он вытер жирные пальцы о жесткие седеющие волосы, шумно рыгнул и вдруг спросил:
- Гм! И что это у вас за предприятие, мой прелестный мальчик? Ты говоришь так, словно все в мире знают, о чем сплетничают в вашем крохотном уголке Фессалии. Волки с горы Гемон утащили ваших костлявых овечек? Или к вам снова прорвались кентавры с Пелиона и давай целовать ваших костлявых баб?
Это были его обычные шуточки. Он хорошо знал, какое предприятие имеет в виду Ясон. Он как раз завершил шестой из Двенадцати знаменитых Подвигов, возложенных на него микенским царем Эврисфеем (сыном и наследником царя Сфенела), который состоял в том, чтобы поймать живым дикого вепря, сущее наказание объявившееся на склонах горы Эриманф. О намечающемся плавании Ясона он услышал на рыночной площади Микен, как раз когда он выволакивал закованного в цепи вепря из ручной тележки, на которой катил его всю дорогу из затененной кипарисами долины в аркадском Псофисе. Горожане кричали в изумлении при виде жутких клыков зверя, похожих на бивни африканского слона, и его горящих, налитых кровью глаз. Юный Гилас говорил горожанам:
- Мой хозяин Геркулес быстро справился с этой тварью. Он загнал ее в глубокий сугроб, а затем набросил на нее пеньковую сеть.
Как раз тогда на рыночную площадь явился один из вестников Ясона и начал свой рассказ о прутиках, шерсти и секире, его слушали собравшиеся там. Геркулес вскричал:
- Эй, люди! Отведите вепря к царю Эврисфею, передайте ему мое почтение и скажите, что я вернусь за новыми распоряжениями, когда сгоняю в Колхиду и разберусь там с этим дельцем о пропавшем Руне. А ну-ка, Гилас, дитя мое, достань для меня из тележки мой мешок, и мы снова двинемся в путь.
Геркулес к своим подвигам добавлял другие авантюры, многие из которых были еще диковиннее, нежели те, которые возлагал на него Эврисфей. Делал он это, чтобы выказать свое презрение к изменнику. Может показаться удивительным, что Эврисфей имел власть над Геркулесом, но вот какова история. После своей победы над миниями Орхомена Геркулес (тогда известный как Алкей) получил в награду от царя Фив руку Мегары, старшей царской дочери, но четыре года спустя во время одного из своих пьяных припадков, убил своих детей, рожденных ею, а заодно и парочку своих племянников, приняв их за змей или ящериц. Его начали преследовать их духи. Обычные обряды очищения не помогли, ибо не так-то легко обмануть духов своих родных детей, и поэтому он отправился в Дельфы спросить совета Аполлона, жалуясь на внезапные пощипывания в ногах и по всей коже и на детские голоса, звучащие в голове. Главный Жрец не позабыл, какую враждебность проявил некогда Геркулес к новой вере и приказал ему в течение Великого Года быть слугой царю Эврисфею, отец которого, Сфенел, был убит Гиллом, сыном Геркулеса. Он должен был выполнять все, что прикажет ему Эврисфей, ему было обещано, что к концу Года судороги прекратятся, а голоса умолкнут. Между тем врачеватели из святилища приписали смягчающие средства. Длина Великого Года - примерно 8 лет, и к концу его солнце, луна и планеты возвращаются на свои прежние места.
Сперва Эврисфей обрадовался таким условием - они льстили ему и давали надежду отомстить за убийство своего отца Геркулесу, который был подстрекателем, но скоро он понял, до чего неудобно иметь столь необычного слугу. Геркулес, успешно выполнив первое задание, а именно - удушив Немейского Льва - напугал Эврисфея почти до смерти, тем что, играючи, швырнул убитого зверя ему на колени. Эврисфей отказался его принимать и выстроил для себя прямо под троном медное убежище, в котором он мог скрыться, захлопнув над головой люк и прикинувшись мертвым, если Геркулес снова ворвется во дворец. Тогда он выдумал уйму почти невыполнимых заданий, которые его вестник Талфибий должен был приказывать выполнить Геркулесу и целью которых было не пускать тиринфского верзилу в Микены как можно дольше. Геркулес обычно приветствовал Талфибия словами:
- Эй, Навозный Жук, какую новую грязь ты притащил от своего хозяина?
Но из уважения к Талфибию он не выбивал ему зубы.
Ясона некогда предупредил его наставник Хирон, что благоразумней пить с Геркулесом, чем ссориться с ним. Поэтому он кротко ответил на его хохмочку:
- В самом деле? Да неужто ты и впрямь не слышал, о чем всем в Греции прожужжали уши? Наверно, ты был в дальних краях или в каком-нибудь недоступном уголке Греции несколько месяцев кряду. Но клянусь пятнами моего леопарда, плотники и маляры - поразительно сдержанный народ. Интересно, почему все-таки они даже тебе не рассказали, что это за корабль, над которым они работают, и для какой цели он предназначен.
Геркулес прогремел:
- Тьфу! Начали они мне плести какую-то дурацкую байку об ораве юных миниев, которые хвастают, что они, мол, поплывут на нем в Скифию - или в Индию что ли? - искать сокровище, которое охраняют грифоны. Сказать тебе честно, я перестал слушать, как только до меня дошло, что это затея миниев. Я никогда не испытывал ни малейшего интереса ни к чему, что бы ни делали минии с тех пор, как здорово побил их при Фивах несколько лет назад.
Ясон сдержал гнев.
- Боюсь, - сказал он, - благороднейший Геркулес, что в тот раз ты столкнулся с моими собратьями-миниями, когда они были не в форме.
- Боюсь, не в форме, мальчик, - ответил Геркулес. - Они и впрямь представляли собой жалкое зрелище. Уверен, что мой Гилас мог бы разбить их наголову своей маленькой пращей и кинжальчиком. Правда, милый?
Гилас зарделся, и Ясон сказал:
- Умоляю простить мне мое восхищение внешностью твоего юного спутника, Геркулес. Но это - самый красивый ребенок, какого я когда-либо видел.
Геркулес притянул Гиласа к себе и трижды или четырежды звонко чмокнул его в лицо и в шею.
- Он для меня - все на свете! - вскричал силач. - И храбрее мальчика не найти. Я собираюсь через год-другой, когда он достигнет зрелости, посвятить его в братство Львов. Нас немного, но, клянусь священными Змеями, на нас повсюду обращают внимание!
Вначале Геркулес был мужчиной-Быком, но оставил это братство, когда было объявлено, что Зевс взял его под свою опеку у Богини-Матери. "Если Овен может превратиться в Быка, - сказал он тогда, - то Бык может стать Львом", и чтобы загладить прежде Богиней свою вину за рану, которую нанес ее Верховной Жрице в Олимпии, а также за гибель ее Немейского Льва, которого удушил, он посетил царицу Кирку на острове Ээя, осуществляющую такого рода превращения, и вступил в братство Львов. Кирка приказала ему откусить себе один палец, чтобы умилостивить духа Льва, он бесстрашно проделал это и, более того, учредил в честь зверя Немейские Игры.
Ясону приятно было обнаружить сентиментальные струны в грубой натуре Геркулеса.
- Уверен, что твой Гилас окажется достойным тебя, - сказал он. - Он уже сейчас по-царски высоко держит голову. Как он оказался у тебя на службе? Ведь он - не из числа твоих бастардов, незаконнорожденных парией.
Геркулес порывисто вздохнул.
- Бедный малыш сирота. Я сам убил его отца. Вот так это случилось. Я странствовал по Западной Фессалии, не помню уже зачем, и однажды оказался жутко голоден. И тут набрел на дриопского земледельца, пахавшего под пар поле в скрытой долине и твердившего ради удачи обычные непристойности да проклятия. Я приветствовал его словами: "Пахарь, я так голоден, что мог бы съесть и быка". Он улыбнулся, но, продолжая ругаться, сказал, что я не должен есть его быка до тех пор, пока поле не будет вспахано и взборонено.
