Евгений Сухов - Мятежное хотение (Времена царствования Ивана Грозного)
— Ну что, девки, заждались? — бодро спросил Иван.
Не было уже в палатах великого государя, а был отрок, нахально пялящийся на разодетых девиц.
— Заждались, батюшка, — встречали девушки царя большим поклоном.
— Вот и я с боярами к вам поспешил. Замуж небось хотите? Взял бы я вас всех к себе во дворец, только ведь я не басурман какой, царицей только одна может быть!
Бояре стеснительно застыли у дверей, а Иван хозяином уже расхаживал перед девицами.
Вчера, когда девицы разделись, он подглядывал за ними через потайное оконце. Особенно понравилась ему одна: с белой кожей и длинными ржаными, до самых пят, волосами. Царь подозвал к себе Андрея Курбского и, показав ему девку, спросил:
— Кто такая?
Девка уже успела надеть платье, скрывая от чужого погляда ослепительную наготу, и прилаживала к махонькой головке узорчатый кокошник.
— Неужто не признал, царь? Это же Анастасия, дочка умершего окольничего Романа Юрьевича Захарьина-Кошкина. В прошлый год на погост бедного отнесли, — покрестил лоб Курбский.
И вот сейчас Иван Васильевич присматривал именно Анастасию[32], которую помнил раздетой, длинноногой, с бесстыдно выступающими выпуклостями.
Но теперь перед ним стояли две дюжины девиц, фигуры которых скрывали длинные бесформенные платья, а белила делали их похожими одна на другую. Однако царь не торопился, медленно продолжал двигаться от одной девки к другой. В комнате все застыли, наблюдая за государевым вниманием.
Иван хорошо помнил окольничего Романа Захарьина. Тот принадлежал к древнему княжескому роду, предки которого служили еще Калите. И в нынешнее время, среди множества княжеских фамилий, подпирающих царственный трон, Захарьины не затерялись и находились ближе всего к Ивану. Род Захарьиных всегда держался в стороне от дворцовых ссор, и сейчас они сумели остаться незапятнанными, не пожелав принять сторону могущественных Шуйских.
Иван иногда останавливался, поднимал девичий подбородок, стараясь заглянуть в глаза, и, узнав, что это не Анастасия, проходил далее. Анастасия Захарьина стояла предпоследней. Царь увидел ее, когда добрался до середки. Он уже сделал в ее сторону поспешный шаг, но тут же укорил себя. Не годится царю бегать к девке, как отроку безусому! Степенно оглядевшись, Иван увидел, как под его взглядом склонялись к самой земле боярыни, в дальнем углу комнаты огромный кот рвал когтями ковер. Девушка стояла, склонив голову, и только раз она посмела поднять подбородок, и в этот миг царь увидел веселого бесенка в черных глазах.
Кто такая? — спросил Иван, остановившись напротив Анастасии.
Девка оробела совсем, не в силах оторвать глаз от пола, а со спины уже раздается грозный шепот боярынь:
— Имя свое говори!.. Имя называй, дуреха!
Анастасия сумела разомкнуть уста:
— Анастасия я… дщерь окольничего Романа Юрьевича Захарьина.
— Царицей хочешь быть? — спросил Иван.
— Как Бог велит, — нашлась Анастасия.
Она вдруг вспомнила о том, как в раннем детстве блаженный Василий предсказал, что быть ей царицей. Матушка только посмеялась над словами шального, но отец воспринял прорицание на удивление серьезно и с тех самых пор называл малышку не иначе, как «моя царевна».
Анастасии вдруг сделалось спокойно — вот оно, сбылось!
— Ишь ты! Бог-то, оно, конечно, верно, — согласился вдруг Иван, — только здесь и царское хотение требуется. — И, обернувшись к боярам, изрек: — Вот эту девку в жены беру! Остальных девок более не томить, отправить домой и каждой дать по расшитому платью.
Бояре поклонились Анастасии.
Всегда чудно присутствовать при таком событии: пришла девка, а выходит из хором царица! Боярыни уже нашептывали государевой избраннице:
— Матушка, ты нас своей милостью не забывай. Мы-то первые в тебе государыню-царицу разглядели.
Из толпы бояр навстречу племяннице вышел Григорий Юрьевич, которому отныне сидеть ближе всех к царю. Хмыкнул Захарьин на недобрые и завистливые взгляды бояр и произнес в радости:
— Дай же я тебя поцелую, Настенька.
Обхватив племянницу, украл у царя первый поцелуй.
Один за другим бояре подходили к царской невесте, воздавали честь большим поклоном:
— Здравия тебе желаем, матушка. Ты уж не тяни, наследником нас порадуй!
С теми же словами подошел к государыне Шуйский Иван и, глянув на сияющее лицо Григория, понял, что Захарьины надолго потеснили Шуйских.
Анастасия смущалась под всеобщим вниманием, и через густые белила пробивался алый румянец. А когда царь, не скрывая симпатии, приложился к ее устам, да так крепко, словно хотел выпить до капельки, здесь девка растерялась совсем, стала прикрывать рукавом красное лицо.
— А вы, красавицы, не серчайте на меня, — обратился Иван к остальным девушкам. — Видно, за меня так Господь распорядился.
— Мы на тебя не в обиде, государь, — нашлась одна из них.
— Тебя как звать-то? — повернулся Иван к девушке.
— Лукерья! — бойким был ответ. — Мы на тебя, государь, не в обиде. Спасибо за честь, что во дворец вывел. А добрые молодцы еще на Руси не перевелись.
«Ишь ты какая! А глазенки-то шаловливые. Вот достанется кому-то ядреная деваха!» Иван вспомнил ее наготу, слегка широковатые бедра, а на спине между лопаток неровным черным пятнышком расплылась родинка.
— Хочешь, мы тебя сейчас замуж отдадим, Лукерья? Чего молодцев добрых искать, когда и в этих палатах сыщутся. Вот хотя бы князь Курбский! Андрей, Лукерью в жены возьмешь? — не то шутейно, не то всерьез спросил Иван. — Видать, баба ладная. Это государь тебе говорит, а он в женах толк знает.
— Государь… Иван Васильевич… — опешил князь. — Так ведь есть у меня уже зазноба. Давеча родитель мой сговаривался о свадьбе, мы еще у тебя дозволения на благословение спрашивали. Ты и разрешил! А то как же мы без твоей воли посмели бы?
— Ну ладно, князь Андрей. Пошутил я. Да и не пойдет за тебя Лукерья, мы ей другого женишка подыщем. Получше! Тебе еще до окольничего расти, а мы ее за боярина сразу отдадим. Ты за Шуйскими сидишь, а я ее женишка рядом с собой усажу. Вот так, Лукерья. А теперь проводите царицу в ее покои и никого к ней без моего ведома не пускайте.
Боярыни под руки подхватили государеву избранницу и повели из Грановитых палат. Если бы Анастасия Романовна посмела оглянуться, то увидела бы, как гнутся твердокаменные шеи родовитых бояр.
— Теперь это твой дом, государыня, — ласково шептали боярыни. — Владей нами! А мы тебе правдою послужим, — уводили боярышни Анастасию через темные коридоры в светлые просторные палаты. — Ты чего плачешь, государыня-матушка, радоваться нужно! Может, мы тебя чем-нибудь обидели невзначай? Или не угодили?
— Всем угодили, — утирала слезы Анастасия, — о другом я горюю: как бы батюшка мой обрадовался, кабы узнал, что царицей сделалась. Ведь блаженный Василий ему об этом говорил еще, когда я чадом была. Да разве возможно было в такое поверить!
— А ты поверь, поверь, родимая! Теперь тебе в царицах ходить!
* * *Анастасию Романовну берегли крепко.
У самой двери стоял караул, который не пускал без особого соизволения никого из дворовых, а если и поднимался кто в терем, так входил вместе с ближними боярынями. Верхние боярыни теперь прислуживали невесте государя: принимали у стольников горшки с питием и щами, пробовали варево на вкус (не подсыпано ли зелье) и. сами расставляли кубки с питием и блюда с едой на столы.
Анастасии Романовне во время трапезы прислуживали девицы: подливали в кувшин малиновой наливки, в миски добавляли белужьих языков, которые невеста царя особенно любила, да спинки стерляжьи. Любое распоряжение Анастасии выполнялось без промедления, как если бы это было желание самого царя.
Однажды она пожелала иметь заморскую птицу с длинными лазурными перьями на кончике хвоста, которую однажды видела на страницах византийских Библий. Недели не прошло, как к терему невесты был доставлен огромный павлин.
Иногда к Анастасии заходил сам царь. Словно испуганная стая, разбегались девки во все двери — спешили оставить Ивана наедине с невестой.
— Как девки-то засуетились, — довольно хмыкал Иван, подходя к Анастасии.
За это время Анастасия Романовна малость осмелела, уже без прежней робости поднимала глаза на царя и не без удовольствия отмечала, что отрок красив. Иван был величав ростом, плечи литые и широкие, как у кузнеца, а руки на редкость сильные, закаленные борцовскими поединками.
— Боятся они тебя, батюшка, — низко кланялась Анастасия.
— Чего же меня бояться? — искренне удивлялся царь. — Девок я люблю.
От Ивана не укрылось, как при последних словах Анастасия вдруг погрустнела. «Еще женой не стала, а ревность уже заедает!»
Иван ухватил Анастасию за плечи. Девушка не вырывалась. Ее спокойный взгляд остановился на крепких руках царя, по которым синими ручейками разбегались вены. На мгновение Иван почувствовал страсть, которая была настолько сильной, что он едва справился с желанием сорвать с Анастасии сарафан и взять ее здесь же, посреди девичьей комнаты.
