Вячеслав Перевощиков - Воевода
– Найдутся еще умные головы. – Ратибор свел брови с выражением упрямой непреклонности. – А там без меня заробеть могут или не пробьются или обрубят канат не в том месте, где надо, и в полон попадут.
– Ну гляди, воевода, – розмысл покачал головой.
– Ничего со мной не станется! – Ратибор топнул ногой. – Видишь, хазары боятся по многу людей через переправу пускать, потому что не держит плот большого числа людей, ну а с малым я совладаю. Иди лучше готовь канат, а то, если унесет меня вниз по реке, сраму не оберешься.
– А ты, – воевода повернулся к отроку, стоявшему рядом с ним в ожидании указаний, – отнеси эту секиру в оружейную и принеси из моих палат мою «Перунову Длань». Ратибор идет в бой!
– Гриди[29]! – закричал он так, что на том берегу застыли в недоумении хазары. – Ко мне! Злат, Вязга, ко мне!
Со стены, перестав стрелять из луков, к воеводе побежали рослые дружинники, с головы до ног одетые в броню. По левый бок у каждого висел меч, к ножнам которого примыкал джид на три сулицы, по правый бок висели перначи с длинными рукоятями. Все, как один, имели шлемы с бармицей и стальными личинами. Их было немного, но от них веяло уверенностью несокрушимой силы, одетой в крепкую броню.
– Десять, – глянув на них, мельком посчитал воевода.
– С этими молодцами, – он кивнул на бегущих с башни Вязгу и Злата, – двенадцать, со мной тринадцать.
– Чертова дюжина! – выкрикнул прямо в личину один из гридей.
И металл, до неузнаваемости исказив голос человека, грозно загудел, словно за личиной скрывалось неведомое страшное существо.
– Ты бы, Святобой, так со стены крикнул, – Ратибор даже поморщился от неожиданности, – чем мне в ухо кричать, так хазары, глядишь, со страху и разбежались бы.
– Ха, ха, ха! – металлическим голосом загрохотала личина. – А что, я могу, куда надо встать и крикнуть?
– Внизу сейчас кричать будешь, – воевода снова поморщился, – и как можно громче, а то не сносить нам головы.
– Ладно, шутки в сторону. – Он указал булавой на переправу, по которой к крепости бежали хазары. – Их надо остановить, но для этого мы должны прорваться туда и перерубить канаты, которыми связаны плоты, с одной и с другой стороны от второго плота с нашей стороны. Тогда мы разрушим переправу и сами останемся целы, потому что уплывем от врагов на этом плоту. Ниже по течению розмысл бросит нам канат, и мы причалим как раз напротив Посадских ворот.
– Все ясно? – Ратибор оглядел гридей.
– Ясно! – рявкнула личина Святобоя.
– Тогда в оружейную, пятеро берут совни, остальным – секиры, всем кулачные щиты, и к Донским воротам.
Через десять минут небольшой отряд тяжело вооруженных воинов уже стоял около ворот, готовый броситься на врага.
– Секирщики вперед! – приказал Ратибор, становясь во главе отряда, с огромной секирой на плече.
Его «Перунова Длань» отличалась не только длинной рукоятью, окованной узорными железными полосами, и громадными размерами клинка с месяцеподобным изогнутым лезвием, но и острым клинком рогатины на конце древка, а также сильно вытянутым клювом вместо тупого обуха. На лезвии, для облегчения веса, сталь имела сквозную просечку в виде знака Перуна, рядом с которым виднелись руны крады, требы и силы.
– С нами сила Перуна! – закричал Ратибор, поднимая секиру над головой. – С нами сила Светлых Богов! Вперед, воины, к победе и славе!
Ворота распахнулись, и они, гремя железом доспехов, выбежали из крепости. К тому времени вторая хазарская переправа была уже готова и упиралась в берег чуть не перед самыми Донскими воротами. Выскочившие из них русские воины нос к носу столкнулись с хазарами, шедшими на приступ. От неожиданности и те и другие замерли на какие-то доли секунды, но Ратибор быстро пришел в себя. Первоначально он хотел напасть на первую переправу, но, увидев совсем рядом хазар, бегущих к стенам с лестницами, быстро изменил свое решение.
– За мной, воины! – взревел воевода, опуская на бегу личину.
Гриди ответили ему звероподобным рыком стальных личин и с поднятыми вверх секирами бросились вперед. Еще выше клинков секир хищно сверкали изогнутые лезвия совен. Грохот тяжелых железных шагов, сверкающие доспехи и клинки, все это повергло хазар в смятение. Они бросили лестницы и схватили боевые топорики, но даже вид основного оружия кара-хазар был жалок рядом с огромными секирами. И все же они успели сбиться в плотную кучку и выставить вперед щиты, готовые отразить натиск русских. С того берега на помощь им уже торопились все новые и новые воины.
Раскрутив над головой секиру, Ратибор с разбегу врубился в ряды хазар. Ярость его была так велика, что два первых хазарина тут же рухнули на землю, с разрубленными щитами, сметенные мощным ударом. Но это не остановило «Перунову Длань», она тут же взмыла вверх, словно набравшись новой силы от вражеской крови, и снова обрушилась уже на щит третьего врага. Но теперь следом за ней сверкнули еще восемь клинков в руках подбежавших гридей. Натиск русских был так силен и стремителен, что кара-хазары валились, как скошенная трава. Крики раненых, хруст ломаемых щитов, и вновь огромные полулунные лезвия взлетают вверх, чтобы сразить врага стремительным ударом страшной силы.
В это время перебежавшие по первой переправе уже приставили к стене десятки лестниц и карабкались вверх, прикрываясь большими щитами. Из-за внезапности нападения защитники не успели подготовить котлы с горячей водой и кипящей смолой, и потому хазары почти беспрепятственно преодолевали самый трудный участок. Сверху в них летели сулицы и стрелы, но не всякий меткий выстрел или бросок достигал цели. Вот-вот должна была начаться жестокая сеча на стенах, и здесь для успеха нужно было, чтобы натиск наступающих войск не ослабевал ни на минуту, чтобы все новые и новые воины непрерывным потоком поднимались на стены и вступали в бой с защитниками, изматывая и тесня их, нанося все новые и новые раны и убивая их одного за другими. Так и только так брались все крепости мира, и другого быть не могло, но тут хазары, бегущие к лестницам, услышали крики со второй переправы и увидели своих товарищей, убиваемых свирепыми воинами с огромными секирами в руках. На какой-то миг толпа степняков, только что ступившая на русский берег, застыла в нерешительности, но потом под крики сотников, одна ее часть снова устремилась к стенам, а другая – ко второй переправе, на выручку своим товарищам.
К тому времени отряд степняков, сошедших на берег со второй переправы, был уже почти весь изрублен. Оставшиеся в живых хазары бежали на свой берег. Навстречу им торопилось подкрепление, но теперь это были не кара-хазары, вооруженные топориками, а тарханы с тяжелыми саблями и ал-арсии с длинными копьями, наконечники которых приспособлены для пробивания доспехов. Они были так же, как и русские воины, в дощатых доспехах и шлемах с личинами. Воевода вместе со своим отрядом уже пробился к первому плоту и вступил на его бревна. Вот тут-то и встретились, и схлестнулись две страшные силы: с одной стороны, лучшие хазарские воины, а с другой – гриди и сам воевода Ратибор.
Первый удар длинного хазарского копья Ратибор, стоявший впереди всех, поймал на кулачный щит, второе и третье копья отбил секирой, а четвертое копье скользнуло сбоку и ударило в плечо. Он едва устоял на ногах, почувствовав, как что-то обожгло его плечо чуть ниже ключицы. В следующий миг он разрубил секирой это копье, успев увидеть, что из его доспеха выпал острый шиловидный наконечник, окрашенный кровью.
«Проклятье, так дело не пойдет», – подумал он, поворачивая секиру для удара острым клювом.
– На, гад, получай! – выкрикнул он, обрушивая на своего обидчика смертоносное оружие.
Клюв со страшной силой вонзился в доспех хазарина, нанеся смертельную рану. Но следом за ним уже виднелись еще несколько копий, и Ратибор отступил шаг назад, делая мах секирой слева направо, чтобы отбить направленные в него копья. На помощь воеводе уже спешили гриди, потрясая совнями. Несколько копий были тут же разрублены, двое ал-арсиев упали убитыми, но дальше дело не пошло. Хазары ловко увертывались от тяжелых секир, подставляя окованные сталью щиты с мощными стальными умбонами, стремительными движениями отбрасывая в сторону разящие удары. Русские никак не могли пробиться туда, где кончался первый плот и были канаты, связывающие его со вторым плотом, а с вражеского берега прибывали все новые и новые воины. Теперь с первой переправы тоже прибежали кара-хазары и ударили в спину.
– Секирщики, биться по двое! – приказал Ратибор. – Щитобои, вперед!
Под слаженными ударами секир упали еще несколько тарханов, и русские снова продвинулись вперед на пару шагов, но до края плота было еще далеко, а сзади уже напирали новые и новые хазарские воины, подбегавшие с первой переправы.
