Нелли Шульман - Вельяминовы. Начало пути. Книга 2

Опустив пистолет в бархатный, украшенный вышивкой мешочек, Марфа пошла в столовую.

Уже за кофе она сказала, глядя на сына прозрачными, зелеными глазами: «Я прогуляюсь немного, начинай без меня, ладно? Голова от этих бумаг разболелась, хочу на улице побыть».

— Все в порядке? — озабоченно спросил Питер.

— Конечно, — темно-розовые губы улыбнулись и Марфа, выходя из столовой, поцеловала сына в лоб.

Она вдохнула свежий, осенний воздух и быстрым шагом пошла к собору святого Павла.

Поднявшись на третий этаж, Марфа оглянулась, и, найдя нужную дверь, толкнув ее, оказалась в просторной, уставленной шкафами комнате. «Я смотрю, со времен Полли, тут ярлычков прибавилось, — усмехнулась она.

— Миссис Марта, — невидный, маленький человечек в фартуке и нарукавниках выглянул из маленькой, смежной каморки. «Чем могу помочь?».

— Мне нужно знать, где сейчас капитан Николас Кроу, — Марфа взглянула в серые, бесцветные глаза.

— Вы же знаете, я не могу…, - забормотал человечек.

— А вы постарайтесь, — велела Марфа, и положила на стол мешочек. «Это не деньги, мистер Чарльз», — сказала она.

— Ну, вы же слышали, наверное, я не достаю оружие, если не собираюсь убивать. Так что вы уж попытайтесь мне рассказать что-нибудь, потому что я, правда, не хочу развязывать это, — она кивнула на мешочек.

— Хорошо, — вздохнул мистер Чарльз и пробежался пальцами по карточкам в ящике с ярлычком «Карибское море».

— Вот, — пробормотал он, — весной 1600 года собирался в Гоа..

— Это я знаю, — прервала его Марфа. «Дальше, пожалуйста».

— Так, — в июне 1601 года был в Лондоне, в сентябре 1601 года перешел с «Желания» в капитаны «Независимости», тут детали о корабле, интересно? — поднял глаза чиновник.

— Нет, — резко сказала Марфа. «Где теперь «Независимость?».

— В сентябре 1601 года ушла на север, вдоль побережья Флориды, как сообщает наш агент в Сент-Огастене, — ответил мистер Чарльз.

— И? — подняла бровь Марфа.

— И с тех пор никто не видел ни корабля, ни капитана Кроу, — вздохнул чиновник и задвинул ящик. «Сами понимаете, море, миссис Марта».

— А вот эта запись, про июнь 1601 года, кто ее сделал? — поинтересовалась Марфа.

— Мистер Филипп, — посмотрел чиновник.

— Как бы мне с ним встретиться? — Марфа наклонила голову. «Очень хотелось бы.

Посмотрите, в каких краях он обретается, пожалуйста».

Мистер Чарльз перешел к другому ящику, и, поиграв пальцами, сказал: «Я вынужден вас огорчить. Погиб в битве при Кинсейле, в Ирландии, 24 декабря 1601 года. Ну, там еще шесть тысяч наших погибло, как помните».

— Вечная ему память, — перекрестившись, вздохнула Марфа. «Спасибо, мистер Чарльз, — она забрала со стола мешочек, и вышла, а чиновник, отерев пот со лба, пробормотал: «Ну, хоть не с порога пистолетом грозить стала, как некоторые. А я что? Все, что записано, и так говорю, а что не записано, — то дело не мое».

Он подхватил папку и вернулся к работе.

Уже подойдя к усадьбе Кроу, Марта вдруг свернула на церковный двор. Перекрестившись, она толкнула тяжелую дверь, и сев в заднем ряду — зал был пуст, — опустила голову в руки.

«Сомнений-то не остается, — вздохнула она. «Я же, как Мирьям мне сказала все, и с агентом в Женеве связалась — Майкл уехал миссионером в Бантам и не вернулся оттуда. Сгинул, наверное, в джунглях, вечная ему память. И этот, — он сжала тонкие, ухоженные пальцы в кулак, — пропал. Господи, бедная девочка, такое от брата претерпеть, что в детстве с ней возился, пестовал ее. Жив бы Степан был — своей рукой убил бы его. И письмо о Полли, что Степа оставлял, — тоже он забрал.

— Ладно, — Марфа посмотрела на изумрудный браслет, что украшал ее запястье, — Полли с Фрэнсисом через три года уже в Англии будут, Александра надо здесь воспитывать, да и Фрэнсису уже пятьдесят скоро, устал он. Тогда и скажу Полли, сама. Все равно — и Маши нет, и Джованни, и Степа погиб — уже все равно. Но пусть знает.

— А что Мирьям придумала — то она молодец, конечно, своих родителей дочь. Ну, да я сама так сделать хотела, еще тогда, во Флоренции, — Марфа на мгновение закрыла глаза, вспомнив солнечный, сосновый лес, и его темные глаза — совсем рядом. «Господи, какой он красавец был, — вздохнула женщина, и, еще раз перекрестившись, пошла домой.

— Что это? — потрясенно спросил Волк, глядя на поднимающийся по обе стороны реки город.

Молодежь сидела тихо, и только маленький Стивен, вертя головой, вдруг сказал: «Мост!

Дома! Красиво!».

Тео рассмеялась и поцеловала сына в щеку: «Это Лондон, милые мои».

— Лондон! — повторил Стивен и захлопал в ладоши. «Лондон!».

Все рассмеялись и Волк сердито заметил: «Ну, знаете, я вот в Киото был, а туда даже адмирал не добирался».

— Вот и приехали, — Виллем взглянул на пристань, и потрепал сына по голове: «Ты беги вперед, а то, наверное, по матушке соскучился».

Дэниел подсел поближе к матери и тихо спросил: «А правду мне Уильям говорил, что миссис Марта строгая?».

Тео улыбнулась, и, посмотрев на шпили церквей, на черепичные крыши, на полуденную толчею, вдруг сказала: «Господи, я ведь отсюда на Москву четырнадцати лет от роду уехала — и не ожидала уже, что вернусь. А бабушка твоя, милый, — ну да, строгая, — вспомнив что-то, женщина рассмеялась, — но добрая очень».

— А мы с тобой, — Виллем обернулся к Николасу, — завтра в Дептфорд поедем, заодно и домик вам присмотрим. Юноша, что сидел на корме, держа в своих ладонях маленькую руку Марты, шепнул ей: «Я уж и дождаться не могу».

— Да я тоже, — девушка прижалась головой к его плечу и, улыбаясь, следя за чайками, что вились в осеннем небе, проговорила: «Мама тут, не оставляет меня, смотри. Матушка говорила, что через три недели повенчаться можно».

— Ну, — рассудительно заметил Никита, — как раз и получится — пока домик выберем, пока с работой устроится, пока платье тебе сошьют..

— Да я бы и так, — вздохнула Марта, оглядывая свое изящное, скромное платье коричневого бархата, — зря, что ли, как стояли в Бордо, с матушкой по лавкам ходили?

— Нет уж, — вмешался Дэниел, — надо кружево, сестренка, вон, Уильям и так смеется, что уже во второй раз шлейф нести будет.

— А ты сразу после свадьбы в Плимут? — взглянула на него Марта серьезными, темными глазами. «Жалко расставаться-то, братик».

— Ну, вон адмирал сказал же, — он еще из Бордо туда написал, меня капитан Кристофер Ньюпорт на «Золотом Драконе» ждет, они в начале октября отплывают. Буду пока помощником штурмана, раз у меня с навигацией так хорошо, а там посмотрим, — Дэниел вздохнул.

— Главное, что там уж, в Карибском море, хоть узнаю что-то про него, — юноша помрачнел, — хотя бы, — где он сейчас. А если я с ним встречусь, — то он мне скажет про Беллу, уж в этом не сомневайтесь.

— Ну, все, — адмирал вышел на пристань, и проводив глазами припустившего к усадьбе Кроу сына, обернулся, — пойдемте. Тут рядом.

— Ногами, — потребовал Стивен. Тео оправила на сыне бархатное платьице, и, спустив его на землю, вздохнула: «Ну ладно».

— Дай-ка, — вдруг сказал Волк, и протянул мальчику руку. «С папой хочешь?» — спросил он.

Стивен поднял зеленые, с золотистыми искорками глаза и серьезно ответил: «Конечно!».

Тео отстала и, взяв отчима под руку, тихо проговорила: «Что-то волнуюсь я».

— Да все хорошо, — мягко сказал адмирал и поцеловал ее в лоб. «У тебя теперь еще со свадьбой хлопот много будет, да и книжных лавок в Лондоне прибавилось, — он подмигнул женщине.

— В театр хочу! — страстно сказала Тео. «В Японии даймё часто актеров приглашал, мне так нравилось».

— Ну вот, твой дядя Мэтью из Парижа приедет, и сходите с ним на южный берег, он у нас тоже большой любитель актеров, — Виллем рассмеялся.

Уильям издалека увидел знакомую, стройную спину, и припустил еще быстрее, нагнав мать уже в воротах усадьбы. «Матушка! — закричал он и влетел в пахнущие жасмином, мягкие, ласковые руки.

— Вернулись, сыночек, — шепнула Марфа. «Господи, спасибо тебе! Ну и вырос же ты, — рассмеялась она, целуя Уильяма. «Папа там еще? — она указала в сторону Темзы.

— Да, сейчас придет, — мальчик счастливо, блаженно рассмеялся. «Я так скучал, скучал по тебе, матушка, милая, — шепнул он ей на ухо. «А кимоно мы тебе купили, и жемчуг тоже, красивый очень, и еще папа картины тебе в подарок везет, он их в Нагасаки выбирал…., — торопился Уильям, а Марфа, еле сдержав улыбку, подумала: «Ну, понятно, что там за картины, Виллем, сейчас, наверняка, появится, и скажет: «Собирайся в усадьбу, дорогая моя».

— А что в мешочке? — заинтересовался сын.

— За сладостями ходила, — Марфа поцеловала бронзовый затылок.

— Хочу, — детская рука потянулась к бархату.

— После обеда, — строго сказала мать. «Мы-то с братом твоим уж поели, но вам с папой еще фазан остался холодный, а на ужин будут устрицы с беконом, я с утра на Биллинсгейте была. Ну, беги, с Питером поздоровайся, он в кабинете у себя».