Пенни Винченци - Наперекор судьбе

В понедельник Себастьян позвонил Барти и попросил ее приехать к ним.

– Изабелла очень опечалена твоим отъездом. Она хочет попрощаться. Думаю, ты найдешь с ней общий язык.

– Хорошо, я приеду, – пообещала Барти.

На изможденном лице Иззи виднелись следы слез, но она была спокойна.

– Я чувствую себя такой дурой, – призналась она. – Я-то думала: он меня действительно очень любит. А тут первое препятствие – и он спасовал. Как говорит леди Бекенхем, не взял первый барьер.

– А ты не думала, что он поступил так не из трусости? – осторожно спросила Барти. – Вдруг его поступок был продиктован большой любовью к тебе? Может, он впервые осознал, что так нельзя и эта спешка повредит не столько ему, сколько тебе? Я знаю, Иззи, во многих отношениях ты вполне взрослый человек. Но неужели ты всерьез считаешь, что готова выйти замуж?

– Да, готова. Может, вы все думаете, что это он меня надоумил? Нет. Это была моя идея. Я все сама решила и убедила его. Не надо думать о Ките плохо.

– Я и не думаю о нем плохо. Не только ты любишь Кита. Я его тоже очень люблю. И многие его очень любят. Но жить бок о бок с ним нелегко. Кит – обуза. И дело не только в его слепоте. Он очень эгоцентричен.

Барти сразу поняла, что допустила ошибку.

– Неправда! – вспыхнула Иззи. – Он совсем не эгоцентричен. Он очень щедрый и бескорыстный человек.

– Иззи, я же это сказала не в его осуждение. Все это следствия его слепоты и беспомощности. Наверное, его пугало, что со временем ты начнешь сердиться на его неспособность дать тебе все, что ты хочешь.

– Неправда. Я знала, за кого собираюсь замуж. Мы с ним все это обсуждали.

– Я тебя понимаю и уверена: Кит старался бы изо всех сил помогать тебе и не быть обузой. Я лишь пытаюсь объяснить, что жизнь со слепым человеком имеет свои особенности. Кит во многом беспомощен, и тебе всю жизнь пришлось бы возиться с ним.

– Но я как раз этого и хотела. Мы оба этого хотели… – Голос Иззи дрогнул. – Я думала, что мы оба этого хотим. Тебе не понять.

– Возможно. Но представь, что Кит вдруг понял, какой тяжкий груз лег бы на твои плечи и сколько сил у тебя это отнимало бы.

– Я бы делала все легко и с радостью.

– Иззи, ты ведь хочешь пойти в университет. Я слышала, ты собиралась стать врачом. Учеба отнимает много времени и сил. Как бы тебя на все хватало?

– Я выносливая. И Кит бы мне помогал.

– Думаю, он понял, что будет не в состоянии помочь тебе так, как хотел бы. Или в той мере, в какой тебе нужно. Представляешь, какой бы трагедией это для него обернулось? Да и для тебя тоже. И Кит, из-за своей большой любви к тебе, решил не доводить дело до трагедии.

– Но он… как-то быстро от всего отказался, – нахмурилась Иззи.

– Это ты считаешь, что быстро. Но представь, что где-то подспудно он все время думал об этом. И когда обстоятельства повернулись против вас, он почувствовал в этом и свою вину. В такие моменты многое понимаешь быстрее и отчетливее.

– Не знаю, – вздохнула Иззи, и на ее лице появилась слабая улыбка. – Спасибо тебе, что нашла время приехать к нам. Жаль, что ты нас покидаешь.

– Так приезжай ко мне в гости.

– Папа как раз об этом и говорит. Он все еще хочет поехать в Америку. Но теперь уже не на год, а на лето, пока у меня каникулы.

– Иззи, я очень хочу, чтобы вы оба съездили в Америку. Вам у меня понравится. Это не в центре Нью-Йорка, а в более красивом месте. Приезжайте вдвоем с отцом. Я буду очень рада. И Дженна тоже.

– Хорошо, мы приедем, – сказала Иззи. – Это лучше, чем провести все лето здесь, без Кита.

– Думаю, что лучше, – с улыбкой согласилась Барти.

Себастьян поблагодарил Барти за разговор с дочерью и вышел проводить ее до машины.

– Она просто восхищается тобой, – сказал он.

– И я тоже восхищаюсь Иззи. Вы это знаете.

– Полагаю, что я в данный момент не вызываю у тебя особого восхищения.

Барти поцеловала его в щеку:

– Знаете, Себастьян, за эти годы я поняла одну важную вещь. Люди могут поступать так или иначе, но их поступки мало влияют на наши чувства к ним. Возможно, это был единственный из усвоенных мною жизненных уроков… Я уже сказала Иззи: вам обоим нужно обязательно приехать ко мне в Нью-Йорк. Я буду очень рада.

– И у тебя найдется место для нас?

– Да, – ответила Барти. – Место у меня найдется.

Определенную ясность в сознание Кита внес не кто иной, как его бабушка.

Как-то утром она услышала, что ее внук нагрубил Билли, потребовав, чтобы тот убирался прочь и оставил его в покое.

– Кит, я знаю, насколько тебе сейчас тяжело, и тому есть веские причины. Однако это не повод, чтобы говорить с Билли в таком тоне. Если твое поведение не изменится, мне придется отправить тебя домой.

– Это куда же? – язвительно спросил Кит. – Похоже, у меня больше нет дома.

– Не говори глупостей. Бери меня за руку и пойдем прогуляться. Ты лишился своей спутницы, и тебе от этого очень тяжело.

– Да, очень тяжело, – согласился Кит, слыша, как дрожит его голос.

– Я тебе очень, очень сочувствую. Могу лишь сказать, что со временем тебе станет легче.

– Откуда ты это знаешь?

– Мне почти девяносто, и из них я около семидесяти лет была замужем. Я достаточно знаю о жизни и о ее ударах.

– Бабушка, при всем уважении к тебе, сомневаюсь, что ты когда-либо оказывалась в положении, хотя бы отдаленно похожем на мое… Мне так стыдно за них. За обоих.

– Ничего удивительного. Мне тоже было бы стыдно.

– Ты же знаешь, как я восхищался Себастьяном. Считал его таким удивительным человеком. И мы были с ним очень близки. Я никогда не забуду день похорон Пандоры. Мне кажется, тогда я ему серьезно помог. – Кит невесело рассмеялся. – Теперь я знаю, почему он так… откликнулся.

– Кит, а так ли это важно?

– Что именно?

– Я говорю, так ли это важно, почему ты ему помог и почему вы с ним были очень близки? Да, ты ему помог. Вы были близки. Ты его любил. А теперь ты делаешь поспешный вывод: все это потому, что он твой отец. Степень родства ничего не меняет. Полно людей, у которых весьма прохладные или натянутые отношения со своими отцами. Еще раз повторяю: степень родства тут ни при чем. Главное – ты помог ему. И очень помог. Это твоя заслуга.

– Я не могу его простить, – заявил Кит. – И не смогу. Да и мою мать тоже.

– Думаю, потом сможешь.

– Бабушка, я не собираюсь их прощать. Все эти годы они жили в отвратительной лжи. Как у них совести хватало?

– Почему?

– Что почему? – спросил Кит и даже остановился.

– Наверное, тебе стоило бы задуматься, почему они жили, как ты говоришь, во лжи. Думаешь, они этого хотели? У них было достаточно очень веских оснований, чтобы пойти на такой шаг. Сохранить брак. Уберечь семью от распада.

– До чего же это лицемерно.

– А что в этом ужасного? Как, по-твоему, они должны были бы поступить? Может, твоей матери нужно было уйти от Оливера, который всегда ее очень любил, бросить троих детей, бросить все, включая «Литтонс»? Неужели ты всерьез считаешь, что это было бы правильным и справедливым? Столь ненавистное тебе лицемерие было обусловлено великой жертвой, которую принесли все трое.

– Бабушка, ты меня удивляешь. Прежде всего, моей матери и Себастьяну нужно было вести себя подобающим образом. Ты говоришь о них так, будто они не сделали ничего предосудительного.

– Да, Кит, мы все должны были бы вести себя подобающим образом и проживать жизнь без единой ошибки. Согласна. Возможно, тебе это удастся. Но ты вряд ли задумывался о том, какая череда несчастий обрушилась бы на вас, если бы ваш сумасшедший план осуществился. Я уж не говорю о том, что раннее замужество лишило бы Иззи юности.

– Это неправда.

– Нет, правда. Она еще ребенок и совершенно не готова к замужеству.

– Но она очень хотела выйти замуж.

– Кит, она не имеет представления о том, что такое замужняя жизнь. Она очень неискушенная девочка. Совсем не от мира сего. Близняшки в ее возрасте были куда искушеннее в жизни. Да и твоя мать тоже.

– Я совсем разочаровался в своей матери, – признался Кит. – Она меня просто предала.

– Я вполне понимаю твои чувства и не удивляюсь им. Но ты ее простишь. Это я тебе обещаю. Она тебя очень любит. И она, Кит, замечательная женщина.

– Не думаю, что я смогу ее простить.

– Чепуха все это. Знал бы ты, сколько пакостей делал мне Бекенхем. Честно говоря, и я в долгу не оставалась. Разве ты об этом не слышал?

– Немножко, – ответил Кит, нехотя улыбнувшись.

– Похождения Бекенхема превратились в увлекательную семейную легенду о его ухлестывании за служанками. Сейчас я могу над этим только смеяться. А ты представь меня совсем молодой женщиной, только что вышедшей замуж и любящей своего мужа. Для меня это было почти концом света. Прошел всего месяц после нашего медового месяца, а Бекенхем уже развлекался в чужой постели. Я была беременна Джеймсом, а он завел шашни с другой женщиной, отнюдь не служанкой. Я могла бы ославить его пассию на весь Лондон. Но я простила Бекенхема. Постепенно я перестала страдать и начала ценить другие его качества, потому что во всем остальном он был просто замечательным мужем. А потом начались его романчики со служанками. Ты только представь: не где-то на стороне. Под моей крышей, на виду у всех слуг, которые с любопытством следили за развитием событий. Добавь к этому парочку побочных детей. Мне пришлось переселять их вместе с их мамашами в домики подальше от поместья и помогать деньгами, да так, чтобы об этом никто не знал. Все это, Кит, было очень нелегко. И тем не менее у нас был очень счастливый брак. Я не преувеличиваю. Счастливый брак – это не значит постоянное безоблачное счастье. Бывают и ураганы. Главное – не позволять им раскачивать опорные балки. Вот этим твоя мать и занималась.