От Руси к России - Александр Петрович Торопцев
Убийцы, быстро дурея от людской крови, прикончили Прокопия, приближенного князя, любимца его – милостника, получившего от Андрея милость. А под утро, забыв про сон, разграбили казну, вооружили тех, кто изъявил желание вступить в ряды заговорщиков. Собралась немалая дружина. Злость распалила огонь страстей. Люди бросились грабить – самое любимое занятие бунтовщиков всех стран и народов. Да, заговор уже почти перерос в бунт, и только это могло быть на руку предполагаемым покровителям Якима, которые могли заказать убийство князя.
Но кому же были выгодны гибель Андрея и бунт в Суздальском княжестве? Всем, с кем воевал сын Долгорукого: новгородским республиканцам, мечтавшим расширить владения вплоть до впадения Оки в Волгу, князьям Южной и Юго-Западной Руси, надеявшимся вернуть славу и величие Поднепровским землям и Киеву, половцам, которым любое потрясение у северных соседей было на руку… впрочем, половцы вряд ли взвалили бы на себя тяжелую ношу организаторов заговора: они всегда снимали сливки с русской распри, и этого им вполне хватало для счастливой жизни.
Если же положить на весы интересы киевлян и новгородцев, то, думается, новгородские интересы будут куда весомее. Усиление князя Суздальского при одновременном ослаблении русских княжеств Поднепровья не сулило северянам ничего хорошего. Зато расширение своих владений вплоть до среднего и нижнего течения Оки представляло им значительные выгоды. И Яким Кучка (а вдруг он действительно был родственником новгородских Кучек!) вполне мог надеяться в случае благоприятного завершения заговора на поддержку новгородцев. Нужно помнить еще и о том, что только Новгород, став республикой в первой половине XII века, мог надежно защитить Якима и, главное, его семью, дело семьи – дело купецкое. И уж совсем размечтавшись, можно предположить, что Кучковичи, если бы новгородцам удалось окончательно сокрушить Суздальское княжество и раздвинуть свои границы далеко на юг, получили бы от благодарных сограждан очень солидное вознаграждение в виде земель, расположенных в долине Москвы-реки.
На такой мощный заговор против Рюриковича мог решиться Кучка только ради крупного вознаграждения, ради великой мечты, каковой и является долина Москвы-реки и ее окрестности.
Бунт в Боголюбове распространялся по закону эпидемии. Заговорщики отправили послов во Владимир, надеясь привлечь горожан на свою сторону. Владимирцы благоразумно отказались от такой чести. Но жители Боголюбова поддержали убийц, забыв о благодеяниях Андрея Юрьевича, князя, в общем-то незлобного.
Сложны и непонятны законы бунта, вовлекающие в свои круговороты совсем мирных людей. Боголюбовцы не отличались воинственностью, но теперь, озверев, они разграбили дворец, похитили из него все ценное. Бунт. Все злы и ненасытны. Кто против злых от злых же и гибнет. Бунт – время действий, а не размышлений и раскаяний. Раскаяния придут позже. И размышления тоже. Бунт – не вечен.
Тело князя выволокли на двор, бросили в огороде. Слуга его, Кузьмища Киянин (из Киева родом, киевлянин), подошел к телу и горько заплакал, как плачут старики над могилами младенцев. В дверях дворца зло ухмылялся Анбал Ясин. Кузьмища сказал укоризненно:
– Дай ковер, прикрыть труп.
Анбал покачал головой:
– Не дам. Пусть тело сожрут псы. И ты его не трогай. Станешь нашим врагом.
Киянин разозлился:
– Изверг! Князь взял тебя в лохмотьях и в рубище, а теперь ты в бархате ходишь. Дай ковер!
Анбала потрясли слова смелого человека. Кудлатая голова бывшего ключника скрылась во дворце, ветер смахнул слезы Киянина на неприкрытое тело Андрея. Ключник принес ковер и корзно, княжеский плащ. Кузьмища вновь заплакал, приговаривая навзрыд:
– Столько побед ты одержал над врагами, а раскрыть заговор у себя дома не смог.
Старик завернул тело в ковер и корзно и, никого не боясь, принес его в церковь. Слуги Божьи испугались злобства толпы, не впустили Кузьмищу, лишь приоткрыли притвор, где тело пролежало двое суток.
Конечно же, то было не семейное дело, то был заговор. И целью его являлась не смерть Андрея Боголюбского, а бунт.
На третий день Арсений, игумен церкви Святого Козьмы и Демьяна, повелел внести тело князя в божницу, уложить в каменный гроб. Бунт распространился на окрестные селения и на Владимир. Страсти людские бушевали шесть дней.
На седьмой день из Богородичной церкви Успенского собора, построенного при Андрее, вышел протопоп Пикулица и отправился в путь с иконой святой Богородицы. Ходил он по городу с иконой, не кричал, как на вече да на сходках, да на митингах, громкие слова, не пугал людей адом, не требовал от них покаяния, не уговаривал их, не просил ни о чем. А просто ходил и смотрел людям в глаза, и люди успокаивались, и затихал в их сердцах ураган, и затих.
В этот же день жители Владимира перевезли из Боголюбова в свой город тело Андрея. У Серебряных ворот встретил горожане князя и не удержались от слез. Долго плакали люди, и похоронили Андрея Боголюбского «с честью и пением, в чудно, хвалы достойной церкви Богородицы, которую он сам построил».
Так умер сын основателя Москвы, для Москвы вроде бы ничего не делавший, если верить источникам, и, видимо, о Москве редко вспоминавший. Всю жизнь Андрей Боголюбский отдал во благо Суздальской земле. Долина реки Москвы, конечно же, входила в его владения. Но ему ни к чему были окрестности Боровицкого холма. Впрочем – как и другим князьям русским, о чем убедительно говорит динамика военных столкновении со второй половины XII века вплоть до 1238 года, до нашествия на Русь хана Батыя.
Итог жизни и деятельности Андрея Боголюбского оценить сложно. Это делали практически все историки, занимавшиеся исследованием его биографии, и мнения у них были совсем разными.
И чем больше авторов, тем мнений больше. И все-таки в этих оценках итогов жизни Андрея существует некая точка пересечения. Никто из них не отвергает тот факт, что Боголюбский в стремлении к единению страны, к изменению политического строя и в конкретных шагах сыграл особую роль в истории Руси. Но именно это стремление и эти ходы, подчас жесткие и жестокие, явились основной причиной трагедии даже не самого Боголюбского, конкретного человека, но дела его жизни. На беду свою он слишком рано понял, что русским княжествам нужно объединяться в едином централизованном государстве. Он провидел, как и его отец, куда перемещается политический вектор времени. Но, перемещаясь, вектор еще не переместился. Не замечая разницы в этих двух словах, Андрей Боголюбский поспешил. И со сменой государственного строя на Руси, и со своим страстным желанием перенести насильственным путем политический центр страны во Владимир.
Вполне вероятно, что его гибель была вызвана тем, что никто на Руси еще не был готов к резким переменам. В чем-то судьба
